Эффект «бабочки»: почему выступление Коляды на турнире Finlandia Trophy вызвало тревогу
Михаил Коляда занял второе место на международном турнире Finlandia Trophy. Российский фигурист уступил американцу Джейсону Брауну, допустив ряд ошибок при исполнении прыжков в обеих программах. Именно из-за этого он получил низкие оценки за техническую составляющую. Почему выступление первого номера сборной в Эспоо вызвало тревогу — в материале RT.
Сначала немного цифр: короткую мужскую программу с наиболее высокой суммой в 92,39 балла завершили сразу два спортсмена — Джейсон Браун и канадец Киган Мессинг. Михаил Коляда финишировал третьим, проиграв в технике Мессингу, Брауну, Дмитрию Алиеву и выступающему за Швецию Николаю Майорову, но традиционно высокие оценки за компоненты послужили тем самым поплавком, который удержал российского лидера в числе лучших.
В произвольном прокате тенденция сохранилась: Коляда стал вторым вслед за Маттео Риццо (176,18), но по технике оказался на 6,87 хуже итальянца и почти на десять — хуже Семененко. При этом Риццо не сделал в своей программе ровным счётом ничего выдающегося: два четверных тулупа вот-вот начнут считаться в одиночном катании «женским» набором. Что до Брауна, утруждать себя прыжками в четыре оборота он вообще не стал: для того чтобы победить Коляду в общем зачёте, ему хватило отрыва в короткой программе с тройным флипом, тройным акселем и тройным лутцем в каскаде с тулупом (аналогичный набор прыжков, например, исполняет Елизавета Туктамышева).
В ходе первых турниров сезона принято в большей степени обсуждать не качество элементов, а постановки, но здесь, как мне кажется, не тот случай, поскольку ни одна мужская постановка не может считаться хорошей, если у исполнителя хромают прыжки. Браун с его тройными здесь не в счёт: он не является ни лидером своей страны, ни даже вторым номером. Единственный чемпионат США, где фигурист одержал победу, проходил почти семь лет назад.
Иными словами, вероятность того, что этот спортсмен окажется в олимпийском командном турнире, крайне мала. Коляда — совсем другая история. Оценка питерского спортсмена за компоненты в произвольной (86,84) красноречиво свидетельствует о том, что именно его, а не Алиева (82,84) и не Семененко (75,60) судьи продолжают считать первым российским номером. А первый номер не имеет права валить короткую и прыгать «бабочки» в произвольной. Рассуждать об удачности постановок в этом случае становится даже как-то неловко. Хотя в отрыве от прыжков они у Михаила, безусловно, получились в этом сезоне удачными.
За считаные дни до сентябрьских открытых прокатов Коляда отказался от короткой программы «Щелкунчик» — той, что представил в Эспоо. Тогда фигурист объяснил замену тем, что его тренеру Алексею Мишину «что-то не понравилось», поэтому уже сделанная программа была заменена другой — «Памяти Карузо». Потом, видимо, наставнику что-то снова показалось сомнительным: Карузо был отправлен в запас, а ему на смену опять вышел «Щелкунчик».
Постановка получилась абсолютно в стиле Мишина: через классику балетного репертуара, эполеты, аксельбанты и красные с золотом камзолы в разное время так или иначе проходили все ученики великого наставника. Просто подобный театрализованный перформанс в фигурном катании наиболее сложен, поскольку он обязывает и требует от фигуриста не только отточенности движений, но прежде всего идеальной реализации всех технических задач.
Особенно это касается короткой программы, в которой, как уже написано выше, спортсмен класса Коляды должен уметь отрабатывать предписанные элементы, что называется, с закрытыми глазами. По ней спортсмена встречают, оценивают и запоминают на много стартов вперёд. Произвольная часть — совсем другая история: её можно накатывать и оттачивать вплоть до главного старта без ущерба для репутации.
25 лет назад в фигурном катании уже был период, когда мужчин-одиночников захлестнула тотальная тяга к максимально ярким образам на льду. Произошло это после того, как чемпионом мира — 1995 стал канадец Элвис Стойко. Большой музыкальностью и пластикой канадец никогда не отличался, но прыгал классно и очень стабильно. А для своих программ выбирал преимущественно характерные образы воинов и первооткрывателей. Когда же «играть в образ» по примеру канадца принялись остальные, куда менее уверенные в сложных прыжках атлеты, соревнования стали превращаться в театр абсурда, заставляя вспоминать высказывание великого Игоря Моисеева, что от образа до образины — один шаг.
И уже тогда было понятно: театральность на льду может быть оправдана, только когда спортивная часть программы не вызывает никаких нареканий.
В Эспоо это вспомнилось снова. Когда Коляда сорвал в короткой первый четверной прыжок, а затем — второй, магия постановки тотчас рассыпалась. Остался образ маленького, не слишком уверенного в себе мальчика, который, стоя на импровизированной сцене костюмированного праздника, отчаянно и безуспешно пытается вспомнить заученный текст.
Всем остальным фигуристам, включая победителя, было в этом плане значительно проще: вряд ли перед кем-то из них в феврале может встать задача отстаивать на Олимпийских играх судьбу золотых командных наград.