«Мы давно живем в разных мирах»: журналисты и общественники Алтайского края поспорили с чиновниками об их открытости

В последнее время представителям СМИ и общественности в Алтайском крае все чаще приходится сталкиваться с нежеланием некоторых ведомств, а также чиновников, силовиков и депутатов идти на контакт, давать комментарии на злободневные темы или оперативно реагировать на резонансные случаи. Это вызывает очевидное недоверие у граждан и скепсис у журналистов. Еще сильнее ситуация обострилась в период пандемии. В частности, в ходе онлайн-конференций с некоторыми алтайскими министрами заданные вопросы либо не звучат совсем, либо остаются не отвеченными. Кроме того, редакция ИА «Банкфакс» столкнулась с бессодержательными ответами на официальные запросы, в частности, по вопросу реакции на проведение массовых мероприятий в период ковидных ограничений. При этом представители власти края ранее заявляли об «открытости» и желании быть полезными. В связи с этим корреспонденты ИА «Банкфакс» пообщались с чиновниками, общественниками и журналистами региона и попытались выяснить, не изменился ли «открытый» подход, и как прессе поступать в особо тяжелых случаях.

Денис Губин, «политический» вице-губернатор Алтайского края:

–Приходилось ли вам по каким-то причинам не отвечать, игнорировать вопросы журналистов или представителей общественности? Почему так происходило? Что за этим стоит, какая мотивация? Попытка замолчать проблемы, свои ошибки? Нежелание вестись на провокацию? (здесь и далее курсивом выделены вопросы редакции)
– Нет.

– Как можете оценить открытость обществу нынешнего руководства края, правоохранительных органов? 
– Руководство края и правоохранительные органы достаточно открыты и диалог есть со всеми.

– Как думаете, обращает ли федеральное руководство внимание на открытость властей, правоохранительных органов? 
– Да.

– Какие выводы оно может сделать из ситуации в Алтайском крае? 
– Ситуация в Алтайском крае стабильная.

–Что нужно делать СМИ и обществу, чтобы все же добиваться ответов? 
– Продолжать работать в этом же направлении, быть корректными, уважительными и профессионально исполнять свою работу.

Андрей Никитин, главный редактор «Сибирской медиагруппы»:

 - Если сравнивать с тем, что было лет 5-6 назад, сейчас власти более открыты к общению. При Александре Карлине (бывший губернатор Алтайского края, - прим. ред.) могли просто «бортануть» и проигнорировать. Сейчас нет разграничений, когда с одними СМИ «воюют», а с другими «дружат». Но бывают такие ситуации, когда им невыгодно на что-то отвечать, и тогда получается такая игра: формально отвечают, а на самом деле выходит отписка. В основном такое бывает на уровне отдельных ведомств. Часто эти ответы многословны, а по делу ничего нет.

Либо это связано с тем, что в пресс-службах работают некомпетентные люди, либо очень компетентные. Чаще всего такие несодержательные ответы приходят, когда случаются острые ситуации. Властям нужно срочно подготовить ответ, но они не понимают, как это сделать. Каждую ситуацию надо рассматривать индивидуально. Сказать, что такое происходит повсеместно, я не могу, потому что в последнее время они действительно изменились в хорошую сторону. Но, видимо, где-то в головах еще не выветрились старые установки. Конечно, есть и самоцензура, ее не может не быть. Это ведь нам нужны ответы, а не властям. Когда им надо рассказать, что все хорошо, они «бомбят» пресс-релизами, просят приехать на мероприятие и т.д.

Могу сказать, что в крае прошла большая работа, и власти стали более открытыми. Все зависит от ведомств и ситуаций. Например, когда пошла волна коронавируса, они все растерялись, не знали что говорить. Причем это наблюдалось не только в здравоохранении: поначалу ведь даже не знали, что будет со школьниками. Скорее всего, чиновники не хотели что-то замалчивать, а просто не понимали, как действовать, потому что ситуация постоянно менялась. Это тоже палка о двух концах. С одной стороны у ведомств есть краевое начальство, а с другой - их работа включена в федеральную систему. Они ждут, что там скажут, а признать и просто сказать: «Мы не знаем», - они не хотят. В этом плане я их прекрасно понимаю.

Расскажу как наблюдатель общественного совета при краевом Управлении по печати. Существует система мониторинга инцидент-менеджмента в регионах, и она работает. Все негативные и позитивные публикации отслеживаются, как и реакция на них. Дальше это идет федералам, которые за этим следят. Оттуда в край может прилететь нагоняй. Тогда в крае разбираются, как ведомства отрабатывают повестку и отвечают на вопросы общественности. Им объясняют: сначала должна быть реакция - «да, проблема есть, мы с ней разберемся», а потом конкретно как разберемся. Приходит осознание, что наши налоги тратят на эту переписку, но с другой стороны, если чиновники не будут ее вести, им по голове настучат. Это важно - люди живут в соцсетях.

Для властей была и остается проблема Telegram. Но они понемногу учатся, завели себе каналы и отвечают на посты. Эта работа тоже идет.

С людьми нужно общаться, доносить информацию. Есть люди, которых что-то обидело, среди них могут появиться временные лидеры мнений. Их тоже надо как-то успокаивать простым открытым диалогом или объяснением. Если этого не сделать, то история пойдет в соцсети, СМИ, дойдет до Москвы. У нас же простые люди живут, у которых есть проблемы. Они ходят и со всех сторон слышат, что у нас плохо жить. В итоге у большинства возникает депрессия, что это «плохо» будет бесконечно. Нужно налаживать форматы общения, отрабатывать технологии.

Чтобы добиваться от властей ответов, нужно руководствоваться словами Владимира Владимировича Путина, который на вопрос журналиста о проблеме свободы слова в России предложил пользоваться следующей тактикой: «Настоящий мужчина должен всегда пытаться, а настоящая женщина должна сопротивляться». Нам нужно постоянно пытаться получить ответ. Надо давать властям высказаться. Если они не высказались, то отсутствие комментария - тоже комментарий. Также нужно понимать, что правовые нормы общения органов власти со СМИ были прописаны во времена газет. Ответ должен поступить не позднее семи рабочих дней. С Интернетом надо работать оперативнее, необходимо перестраиваться.

На проблемные истории нужно реагировать быстро. Краю и ведомствам нужно «включать» таких людей, как Дмитрий Песков и Мария Захарова. Как бы мы их не воспринимали, на самом деле персонажи такого уровня принимают первый удар на себя, гасят первую волну недовольства и негатива. У нас такого до сих пор нет. В этом плане следует пересмотреть кадровую политику, тренировать пресс-секретарей. Но и руководителям ведомств тоже надо понимать, что стоит быть оперативнее, работать на упреждение. Случилось что-то плохое - расскажи об этом первый. На тебя, как официальное лицо, сослались, и уже информация подается и воспринимается по-другому.

Андрей Ляпунов, начальник информационно-аналитического управления Алтайского Заксобрания:

- Если я на вопрос: «Приходилось ли вам игнорировать запросы журналистов?» - отвечу: «Нет», - всегда найдется человек, который скажет: «Ну, конечно!»

Любой пресс-секретарь заинтересован дать максимально широкую и полезную информацию. Прятать ошибки своего ведомства в сегодняшнем информационном пространстве бесполезно. Важнее подробно и быстро объяснить ситуацию, дать адекватную интерпретацию произошедшего события до того, как это обрастет в СМИ фантастическими толкованиями. Но есть тут масса аспектов. Например, ограниченность органов власти нормами законодательства. Озвучить в интересах журналиста персональные данные - получишь жалобу от другого человека. Надо дать достоверную проверенную информацию, а журналисту надо здесь и сейчас.

Опять же, всегда надо помнить про контекст. Сегодня есть такой жанр в журналистике - вырвать фразу из контекста и глумиться над комментатором. Кроме того, очень часто бывает субъективная оценка степени достоверности и широты ответа на запрос. Никто же не запрашивает про достижения, в основном интересуют проблемы и их решения. И журналист часто считает, что пресс-секретарь сильно занижает тот объем негативной информации, который он вынужден выдавать о своем ведомстве.

Сегодня в крае очень высокая степень открытости органов власти, и присутствует широкий диалог с общественностью. Это факт. Особенно это заметно в сравнении, в объективных оценках. Возьмите АКЗС, парламент входит в Топ-30 по открытости законодательных структур Российской Федерации. Может быть, мы сегодня, находясь внутри современного момента и процесса коммуникации, этого не осознаем. Может быть, отдельные нестыковки, незамеченный запрос, например, возводим в абсолют.

Главное, у нас в регионе ни одно принципиальное решение не принимается без учета общественного мнения. Оглянитесь на прошедший год и вы признаете, что власть всегда оперативно реагировала даже на нюансы общественного мнения. Возьмите все ковидные решения, очень заметно четкое стремление найти баланс между требованиями безопасности и общественными пожеланиями.

На мой взгляд, здесь есть другая проблема. В процессе воздействия на власть сталкиваются точки зрения различных социальных слоев и общественных групп. И естественно, что если власть принимает компромиссное решение и на 100 % не учитывается мнение какой-либо группы общественников, то эта группа тут же поднимает в СМИ вопрос о закрытости власти, отсутствии диалога и игнорировании общественного мнения. Кроме того, сегодня есть очень много площадок - чатов в соцсетях, сайтов, ТВ и радиопрограмм, где ведется дискуссия, что по себе является показателем открытости. Но при этом я часто натыкаюсь на возмущенные комментарии вроде «мы тут целый день распинаемся, а ни один чиновник к нам сюда не заглянул».

Думаю, федеральное руководство внимательно следит за степенью открытости региональных структур. Пример тому - целый ряд социальных программ, которые призваны стимулировать ответную реакцию региональной власти на запросы населения. При этом журналистам надо понимать специфику работы территориальных структур федеральных органов власти. У правоохранителей порой интересы следствия, задачи оперативно-розыскной деятельности, процесс задержания правонарушителя требует определенной конфиденциальности. Журналист часто в своем стремлении «повоспитывать» через свои публикации пресс-секретаря не учитывает, что тот работает в системе жестких законодательных ограничений, в рамках единой информационной политики ведомства. Как ни странно, но выход здесь именно в диалоге со стороны журналистского сообщества, в поисках информационного компромисса.

Игорь Янцен, барнаульский блогер и городской активист:

- Если кратко, то, наверное, максимальная вероятность получить правдивый ответ существует лишь когда отвечающий никак не виноват в происходящем или может переложить на кого-то ответственность. Если же тема вопросов связана, к примеру, с бюджетными средствами, потраченными на прошедшее недавно голосование за присвоение Барнаулу звания «Город трудовой доблести», или с подробностями финансовой деятельности барнаульских МУП/МБУ, то тут сторонний человек никогда правдивой информации не получит, даже по депутатскому запросу. Почему так? Причины очевидные: если есть возможность замалчивать неприятные моменты, то почему бы так и не сделать? Разве кто-то поступил бы иначе?

«Открытость» нынешнего краевого руководства хорошо показывает волна блокировок в губернаторском аккаунте в Instagram, который как раз позиционировался как некий рупор «открытости». Блокируют и журналистов, и обычных жителей края. Если первых скорее за обиды и ради наказания, то вторых - за конкретную критику и недовольство. Я, наверное, был одним из первых «инстадиссидентов», которого заблокировали даже до того, как я что-то написал. «Банкфакс» писал об этом, в итоге Дмитрий Негреев (пресс-секретарь губернатора Алтайского края, - прим. ред.) не нашел смелости признать блокировку, а сослался на какие-то сбои в системе. Теперь под эти «сбои» попали многие. Недавно в Telegram прочитал про то, как в губернаторском аккаунте в Instagram вице-губернатор Денис Губин беседует с вопрошающими. Оказалось, я у него тоже в бане, хотя его аккаунт, наверное, в первый раз увидел.

Федеральное руководство, думаю, обращает внимание на открытость региональных властей, как и по всем темам. Правда, это внимание, прежде всего, сконцентрировано на отчетах, достижении плановых показателей, которые ничего реально не отражают. Понятно, что в этих отчетах никто не признается в массе отписок. Второе - это когда проколы прорываются на федеральный уровень, но такого стараются не допускать.

Надо понимать, что «открытость» - только частный случай всей системы и нашего общероссийского общественного договора. Это тот самый «режим ХЗ», построенный на взаимном обмане. Его можно охарактеризовать следующим правилом: «Вы делаете вид, что принимаете адекватные законы, мы делаем вид, что их соблюдаем, вы делаете вид, что это контролируете». Возникает разрыв между властью и обществом, все живут сами по себе. Представителям власти для выживания не нужно как-то отчитываться перед обществом, их карьера мало зависит от выборов, поэтому все заменяется имитацией. В данном случае власть делает вид, что открыта, общество делает вид, что оно так и есть. Соответственно, чтобы решить эту и другие проблемы, надо менять этот самый общественный договор.

Артем Кузнецов, барнаульский журналист:

- Мне приходилось сталкиваться с тем, что органы власти всячески старались не отвечать на мой прямой вопрос и комментировали свои выдуманные сюжеты. Они могли слегка касаться заявляемой темы, но это совсем не то. Не скажу, что такие вещи случаются очень часто, но время от времени такие звоночки возникают. Наверное, чаще всего это связано с работой исполнительной власти края.

Большого секрета нет. Выдачу неудобных чиновникам фактов и цифр журналистскому сообществу стараются затянуть, либо пытаются их нивелировать, подтянуть другие показатели, которые бы создавали убеждение о том, что в какой-либо сфере не все так плохо. Понятно, что любая информация, бьющая по их имиджу и репутации, будет максимально заретуширована и смягчена. Это их хлеб, они не могут выставлять себя в таком негативном свете. Если люди пытаются объективно разобраться в ситуации и видят негативные явления, то журналисты будут об этом писать, невзирая на то, что об этом думают чиновники и те, кто курирует ту или иную отрасль.

Декларируемая исполнительной властью, так называемая «открытость», которая проявляется в соцсетях, оставляет двоякое ощущение. Министры стали появляться в прямом эфире, чуть ли не вести стримы. С другой стороны, там бывает маловато конкретики и острых тем. Они тоже стараются сгладить углы. Не всегда острые вопросы пользователей до них доходят - есть модерация. Одно дело обсуждать эти проблемы - это хороший и правильный шаг. Признание проблемы – это уже половина дела. Но обсуждение и поиск решения – две большие разницы. К сожалению, удачных решений проблем с коллективным подходом к вопросу мало. Таких кейсов практически нет. Мы можем пообсуждать с разной степенью успеха, но надо ведь и решение искать.

Что касается правоохранительных органов, то с ними у меня в последние месяцы особенно интересные отношения, в том числе по мотивам публикаций и запросов. Эти структуры в силу специфики их работы максимально стараются держать журналистов на «сухом пайке». Достаточно посмотреть на их ответы и формулировки. Я их могу понять, те же следком и полиция подчиняются регламентам. Они это не сами придумывают, как иногда делают наши краевые чиновники. Другой вопрос, что эти регламенты созданы не для того, чтобы помогать журналистам, а для того, чтобы избрать для себя максимально удобную тактику. Иногда им бывает полезно посотрудничать, когда они и сами идут на контакт. Но такие случаи редки. Это может идти от конкретного человека, который имеет хорошие связи в журналистском сообществе и пытается раскачать конкретную тему в каких-то ему выгодных интересах.

Мы все давно живем в разных мирах. Чиновники варятся в своем соку, журналисты в своем. Вряд ли репутация чиновников может как-то пострадать из-за отсутствия диалога с обществом. По-моему, их репутация и так достаточно низко находится, чтобы ее куда-то ронять. Простые жители, даже не читая СМИ, могут прекрасно сформулировать, что они думают о власти любого уровня.

Насчет юридических последствий: были случаи, когда у ответов на мои запросы истекал срок давности. Где-то мы на это закрывали глаза, где-то пытались додавить ситуацию – подавали жалобы в прокуратуру. Она принимала какие-то формальные меры, может, даже вносила предписания, но никакого реального наказания не было. Журналистские запросы – это не та вещь, с помощью которой можно как-то воздействовать на ответственное лицо, будь то правоохранитель, чиновник, законодатель.

Может быть, озвучу слегка наивные вещи, но журналистам нужно действовать коллективно и пробовать устраивать бойкоты, если речь идет о каком-то министерстве или ведомстве. Если какая-то личность злоупотребляет такими вещами, можно постараться сделать ее persona non grata, не давать трибуну. Понятно, что здесь нельзя переходить за грань фола, но можно делать какие-то острые публикации, чтобы этот человек задумался. Я не призываю коллег по перу мстить кому-то, но решение искать надо.

Сложный вопрос, как можно изменить ситуацию. Опять же некоторые журналисты сидят на контрактах, отрабатывают темы не безвозмездно. С одной стороны - страдает профессия, ее статус и интерес, а с другой – то же краевое правительство платит изданиям деньги за определенные публикации. Это вопрос отношения к профессии и этики в журналистской среде.

Автор Telegram-канала Unusual Crimes Barnaul:

- К сожалению, специфика правоохранительной деятельности, в том числе во взаимодействии с институтами гражданского общества, предусматривает некую недосказанность. Некоторые должностные лица почему-то застряли во времени, когда гласность и открытость правоохранительной сферы считалась чем-то позорным, хотя отрапортовать о количестве раскрытых преступлений – это для них превыше всего. Эдакая «биполярочка».

Происходит это, по моему мнению, как и во всех подобных случаях, в целях очковтирательства и создания «потемкинских деревень». «Вот, посмотрите, как у нас все хорошо, все замечательно. Проблем у нас нет. А если есть - это мелочи. А вот у других, в/на Украине/Америке, вот у них все плохо». Мотивация здесь простая: усидеть на своих тепленьких местах, или нежелание что-то менять. Это же надо встать с удобного кожаного кресла, выйти из кабинета с кондиционером и совершить какие-то действия. А оно им надо, если зарплата капает, а выслуга идет?

Все это весьма печально, так как отсутствие своевременного и точного комментария со стороны правоохранительных органов – это главный катализатор слухов и дезинформации. А после начинаются «буллинги» невиновных со стороны неосведомленного населения. Как пример – случай в Новосибирске, когда участкового Евгения Будукву чуть не уволили с работы из-за оговора со стороны хозяев покусавшей его собаки. Хорошо, что тогда вступились неравнодушные граждане и общественники.

Сейчас открытость правоохранительных органов в Алтайском крае по 10-балльной шкале я бы оценил на пять. В отдельных случаях даже на все семь, но такое бывает редко. Но, честно сказать, федеральному руководству на это все равно. У них какая-то своя Россия, где все замечательно, все счастливы, а единороги ходят по улицам и кушают радугу.

Чтобы добиться ответов, и СМИ, и обществу нужно вызывать власти на диалог, требовать проведения пресс-конференций. Иными словами, буквально заставлять власти выполнять свою работу в этом плане качественно, вместо того, чтобы сообщать о том, как полицейские нашли очередной украденный телефон. 

Сергей Веселых, медиаюрист:

- Да, с такими ситуациями я сталкивался. Имело место игнорирование запросов СМИ некоторыми органами государственной власти. Иногда это объясняется человеческим фактором (запрос где-то потерялся, исполнитель не получил его, ответ забыли отправить и т.д.). Но зачастую именно эти предлоги используются для того, чтобы не отвечать на интересующие вопросы совсем, либо по максимуму затянуть время с ответом. Причины для этого могут быть разные: и попытка замолчать проблемы, не показывать свои ошибки, и тем более не выносить это в публичное пространство.

Если говорить о том, как бы я оценил открытость обществу нынешнего руководства края и правоохранительных органов, то по пятибалльной шкале это «твердая четверка». Почему не «пять»? Наверное, по двум причинам. Во-первых, органы власти зачастую при формулировании ответов на запросы СМИ не могут преодолеть использование «канцелярского языка». То есть, органы власти коммуницируют с обществом через СМИ таким же языком, какой используют в своей повседневной работе. Это порождает множество вопросов, это тяжело для восприятия читателем. А своевольная интерпретация ответа редакцией СМИ может быть неверной и не отражать того смысла, который был заложен в этот ответ. Из этого вытекает и вторая причина: вместо ответа на конкретно поставленный вопрос, редакция получает в ответ информацию, которая хоть и относится к заданному вопросу, но не содержит четкого ответа. Вроде бы и ответ есть, но его в то же время нет. Мало конкретных ответов на конкретные вопросы.

Что касается последствий, которые может иметь с юридической и репутационной точки зрения отсутствие диалога, то есть ст. 5.39 КоАП РФ, которая устанавливает ответственность за неправомерный отказ в предоставлении гражданину и (или) организации информации, предоставление которой предусмотрено федеральными законами, несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации. Эта статья распространяет свое действие и на взаимодействие СМИ с одной стороны и органов власти, организаций и учреждений – с другой. Санкция данной статьи предусматривает административную ответственность в виде административного штрафа на должностных лиц в размере от 5 до 10 тысяч рублей. Это юридические последствия.

О репутационных последствиях можно рассуждать сколько угодно. Совершенно понятно одно – люди путем обращения в органы власти (неважно, посредством СМИ это сделано, или лично) ожидают внятного ответа. Если ответа нет, это формирует негативное отношение не только к тому учреждению, куда обращался человек. Порой это проецируется на все органы власти без разбора.

25 апреля 2019 года президент подписал Указ об оценке эффективности работы руководителей регионов России и региональных органов исполнительной власти. В нем перечислены 15 критериев, так называемые KPI для губернаторов. Примечательно, что первым критерием значится именно «Уровень доверия к власти». Открытость органов власти, их способность отвечать на вопросы, безусловно, способствуют росту уровня доверия к этим органам. Поэтому уверен, что федеральный центр уделяет этому критерию особое внимание.

Что касается выхода из данной ситуации, не знаю, правильно ли будет ответить так: если органы власти не отвечают на запросы, у редакции есть право обратиться в прокуратуру с заявлением о привлечении должностных лиц к ответственности. При этом целесообразно направить еще и повторный запрос. Практика показывает, что на повторный запрос при таких обстоятельствах редакция получает подробный ответ.