Как я рисовала Шурика и Лиду. В Белгороде появился новый мурал

Всегда было интересно, как рисуют муралы. Как художник определяет, где должен быть глаз и какого размера рука персонажа на рисунке в несколько этажей? Как получить плавные цветопереходы красками из баллончика?. Поднявшись на уровень четвёртого этажа вместе со стрит-артерами, я узнала технические подробности и получила ответ на главный вопрос комментаторов в интернете: кто придумывает и утверждает эскизы?Погнали!На часах 21:00. У общежития возле БелГУ трое: Егор и Дария Коноваленко и Максим Кобзев – показывают на фасад здания, жестикулируют и о чём‑то совещаются. Через некоторое время к ним пристраивается автовышка. Из окна общежития выбрасывают удлинитель, а на тротуаре напротив общежития ставят ноутбук и проектор. С него на дом проецируется фотография того, что завтра к вечеру станет Шуриком и Лидой. Сначала рисунок нечёткий, сосиска провалилась в окне общежития. Проектор настраивают. Немного подёргавшись, студенты – герои известной комедии Гайдая, зависшие над учебником, занимают свои места, а сосиска помещается под окном.«Ну, погнали!»Автовышка с людьми взлетает к четвёртому этажу. В ней – три художника из студии MadFamPaint и я: мне разрешили присоединиться к их команде, чтобы приложить руку к созданию мурала.Егор, Дария и Максим – те самые ребята, которые нарисовали медсестру на стене медколледжа, Маяковского на одноимённой улице, дом с видом на речку на ул. Попова, девочку с яблоками в Бехтеевке. А всего в MadFamPaint шесть разноплановых художников.Взяв в руки баллончики, ребята обводят контуры по проекции на стене. Моя задача – стоять возле проектора и изредка выкрикивать из темноты зазевавшимся на происходящее прохожим «Осторожно!». Стоит задеть проектор, и всё придётся настраивать заново. Поэтому осторожничаю и сама.На стене какие‑то зелёные каляки. Прохожие останавливаются, спрашивают, что рисуют.— Присмотритесь к проекции, это же Шурик и Лида, узнаёте?— Да лааадно! А что, здорово придумали возле университета студентов нарисовать. Примерно через час на стене проявляется едва различимый в темноте эскиз, а я, жутко замерзшая, иду домой.  Смелость на высотеВесь процесс рисования мурала занимает один день. Работа начинается утром, я прихожу, когда Шурик уже сидит за партой, рядом – призрачные очертания Лиды. – Не боишься? – спрашивает Даша перед подъёмом.— А чего нужно бояться? – не совсем понимаю, про высоту она или про возможную порчу рисунка.Высоту я люблю, рисовать – тоже, но до сегодняшнего дня моё творчество не заходило дальше мелких интерьерных вещиц.— На сосиску? – спрашивает водитель автокрана.— На Лиду, – отвечает Егор и, обращаясь ко мне, предупреждает: – Держись крепче, сейчас будет дёргать.Как на колесе обозрения, мы медленно плывём над улицей и плавно зависаем на уровне четвёртого этажа.— Как ты нас нежно поднял, Алексей, – смеются ребята в рацию водителю подъёмника.— Чего нежно, обычно, – бурчит тот в ответ.— Да коне-ечно, рассказывай, – с Алексеем они работали на всех своих объектах в этом году, и он гармонично вписался в их команду «четвёртым мушкетёром». Умение думатьВ коробках 64 баллончика краски, часть уже пусты. Тут же распылители разного размера. Я на стене вижу зелёные и коричневые линии, начертанные в случайном порядке, а художники – чёткие участки для разных цветов.— Чем я могу посодействовать, не испортив рисунок? – спрашиваю у художников, понимая, насколько они доверяют мне, незнакомому человеку, разрешая участвовать в их творческом процессе.— Найдётся работа, – отвечает Даша. – Сначала закатываем массу, потом прорисовываем детали и добавляем объём, ориентируясь на распечатанную картинку.Волосы тёмные, из коробки выбирают коричневые и чёрные баллончики. Это специальные краски для граффити, закачанные под определённым давлением. Рисунок зависит от клапанов баллона: одни дают широкое распыление, другие – тоненькую линию.Даша выдаёт мне баллончик с широким распылением:«Чем ближе к стене, тем чётче линия, чем дальше – тем она более размыта. Красить лучше в одном направлении».На этом инструктаж закончен. Неуверенной рукой я наношу первый мазок, за ним второй, третий и потом увлекаюсь. Главное – не выходить за границы причёски. Мы меняемся красками. Чтобы сделать плавный цветовой переход, достаточно наклонить баллончик, легко напылив один тон на другой.Ветер отчаянно мешает, сдувая краску в другую сторону, но без него на этой сковородке было бы совсем худо: ребята однажды провели день на фасаде при +40º.— Такой коричневой маловато, может, серым дать?— Нет, она седая получится, давай вот этим светлым, потом сверху чёрным разбавим.— Если накосячили, всегда можно исправить? – спрашиваю их.— У красок хорошая пигментация, белый может перекрыть тёмный цвет, – говорит Егор.  Пшик-пши-пшик, внизу ходят люди и ездят машины, а мы увлечённо творим, хотя мне трудно понять, что получается. Отойти и посмотреть издали мешает ограниченное пространство автолюльки. Указательный палец чувствует напряжение.«После первых покрасок рука до локтя болит», – говорит Егор.Причёска готова. Даша переходит на лицо – его рисовать интереснее, но и сложнее. Должен получиться сложный переход от тёплого оранжевого до тёмно-бордового. Вблизи их нанесение схоже по технологии с рисованием картины по номерам, когда несочетаемые, казалось бы, куски в итоге складываются в общую законченную работу с переливами света и тени.«Тут думать надо», – говорит Даша.А я отступаю в сторонку: без номеров мне не справиться.«Были бы номера, было бы значительно проще, – улыбается художница и, сверяясь с распечаткой, наносит бордовые полоски рядом со светло-розовым. – Всегда лучше делать немного ярче: краски хоть и стойкие, но со временем выцветают».Я крашу шею и область ключицы, мне кажется, что Лида получается жёлтой. Даша аккуратно проходит сверху основного тона несколькими оттенками бежевого и белым, и подружка Шурика становится более естественной, а я готова красить ухо. Даша выделяет границы области, которую мне следует затонировать, и затем также придаёт тёмными красками лицу объём.  Терпение при согласовании проектаНельзя просто взять фасад и нарисовать на нём что захочешь. Все проекты проходят долгое обсуждение, согласование, редактирование и утверждение. Многие идеи так и остаются идеями.«Очень хочется делать свои авторские эскизы, у нас много идей, но город к ним не готов, – говорит Егор. – Получается, хотим как в Лондоне, но делаем, как попросят».Чиновники, утверждающие эскизы, – люди не всегда близкие к стрит-арту. В их понимании всё должно быть просто и понятно: на стене медколледжа – медсестра или раненый солдат, на улице Маяковского – Маяковский. Сейчас в разработке студии эскиз для дома на ул. Преображенской. Догадаться несложно – тема преображение города или Преображенского полка.«Что‑то яркое и смелое, не связанное ни с чем, не пройдёт», – говорят ребята.Под «ярким и смелым» они подразумевают, например, абстрактную картину в сиренево-оранжевых тонах, или женщину в поле с гусём в руках, лису в гамаке.Оказалось, что нужно очень тонко подходить к зданию, на котором рисуешь. Например, напротив кинотеатра «Победа» не согласовали киноленту с кадрами из комедий Гайдая, потому что на первом этаже дома серьёзное находится ведомство. Так что каждый проект – это компромисс между авторским видением и видением горадминистрации.   Невостребованные эскизы MadFamPaint откладывает в копилку до лучших времён, понимая, что нужно наработать имя и опыт, за которым последует доверие и возможность диалога.Не рисовать художнику нельзя, иначе он забывает технику, теряет мастерство, уверенность в себе. Между рисовать то, что заказывают, или не рисовать совсем многие выбирают третий вариант и уезжают в Москву и Питер, где уличное искусство более развито. Так произошло с художниками, с которыми Егор начинал больше пяти лет назад.— Ну а Теслу на набережной можно назвать смелым, ярким решением?— А в чём смелость? Рисунок на стене подстанции, потому и Тесла. Вот если бы его здесь нарисовали, это было бы смело.Пока Даша выводит лицо, я думаю о том, что уличное искусство не должно воспитывать, морализировать, напоминать о вечном подвиге, о кровавых страницах истории… Оно должно делать так, чтобы людям хотелось гулять по своему району, по городу и не хотелось из него уезжать. Одинаково прекрасны довольная лиса в гамаке под крышей дома и медуза, застывшая на третьем этаже фасада дома в микрорайоне Новая Жизнь.  Отсутствие жалости к готовой работеПервые работы Егора и Максима уже давно закрашены.«Мой первый рисунок был на хозпостройке в школе, возле которой я жил. Директор и охранники разрешали рисовать, и там было несколько моих работ. Потом директор поменялся, всё закрасили и больше рисовать не разрешили. Одна из моих с 2012 года сохранилась возле рынка «Салют».Там же когда‑то начинал и Егор.«В граффити-движении есть понятие «баф» – перекрытие. И есть золотое правило: если ты бафишь, то делаешь лучше, – рассказывает он, – а поскольку я тогда только начинал и ничего ещё не умел, рисовал плохо. Поэтому мои работы перекрывали другие. Но вообще все рисунки – история временная, редко когда можно найти свои старые работы, даже если они на гаражах или в промзонах».Художники говорят, что российская глубинка только открывает для себя понятие стрит-арта и граффити, ещё не все различают эти понятия.— Мне запомнились граффити в Берлине, Париже, по России – Питер, Москва, где проходил фестиваль уличного искусства. На огромном 16-этажном доме во всю его высоту участники нарисовали селёдку. Это разрыв шаблонов! – говорит Даша. – Хочется, чтобы Белгород тоже достиг такого уровня. — Как относитесь к закрашиванию?— Это нормальная история, – философски отвечает художница. – Когда люди идут с банкой краски, они должны быть готовы к тому, что и работу закрасят через час или через месяц. Работу могут перекрыть в ходе капремонта, как это случилось с девочкой на качелях на доме на проспекте Хмельницкого. Новосибирская художница Марина Ягода нарисовала картину на военную тематику, и её тоже при капремонте закрыли. Весь интернет бурлил, но ведь работа же была сделана, она осталась в памяти людей, возможно, когда‑то её попросят повторить.— А история с портретом Бродского в Санкт-Петербурге, который закрасил школьный завхоз? – спрашиваю у Егора. – Ну это свинство!…К вечеру того же дня Шурик и Лида готовы, уставшая команда опускается на землю. С этого момента авторам предстоит пережить процесс принятия рисунка. Реакция горожан разная: восторженное «класс!!», сдержанно-одобрительное «пусть будет вместо пустой стены», нейтральное «ну как‑то так», неприятное «лучше бы ничего не рисовали», откровенно злое «руки не из того места».Неправда, что художника обидеть может каждый. Как работник интеллектуального труда и теперь немного художник, могу сказать: тапками закидывают всех, но попадают лишь в того, кто это позволяет. Любой результат умственного труда – будь то картина, роман, песня, танец или статья в газете – не может нравиться всем и каждому. Поэтому критикуйте, обсуждайте, предлагайте свои идеи. Крики стихнут, а картина останется.  Ирина Дудка