Военный историк Евгений Норин: Чеченская война была неизбежна

27 октября 1991 года Джохар Дудаев стал президентом Чечни и через пять дней провозгласил её независимость. Насколько велика была в данном случае «роль личности в истории»? Можно ли было избежать войны? Что обусловило грабёж и уничтожение русских в республике с приходом дудаевцев к власти? Как удалось боевикам вооружиться до зубов? Почему Россия проиграла первую чеченскую войну, но выиграла вторую чеченскую? Гость «АН» – военный историк Евгений НОРИН, автор книг «Чеченская война», «Под знамёнами демократии. Войны и конфликты на развалинах СССР» и многих других.

– Если бы не было Дудаева, возник бы в те годы в Чечне другой аналогичный лидер?

– Не сомневаюсь. Более того, такой лидер уже имелся – писатель Зелимхан Яндарбиев. Он-то и пригласил в Чечню генерала Дудаева, который до 1990-х почти не бывал в ней. «Роль личности в истории» здесь не столь существенна, как многим хотелось бы думать. В чеченском обществе существовал мощный запрос на сецессию (отделение от России. – Прим. «АН»). Дудаев оседлал гребень волны, но не он (и не Яндарбиев) эту волну создал. Никто не управлял волной. Управляет ли человек, падающий с крыши, своим падением?.. Президент Чечни верил в собственную пропаганду, был её жертвой, как и прочие. Итог мы знаем: утопия привела республику к краху (к слову, русским здесь тоже нечем хвалиться: все мы помним, чего ждало общество на рубеже 1980-х и 1990-х и что оно в итоге получило). Будучи первым генералом-чеченцем в СССР, Дудаев играл в чеченских событиях прежде всего роль знамени, без него война всё равно бы началась. С конца 1991 года она была неизбежна.

– Упомянутый вами запрос в чеченском обществе, безусловно, существовал. Но всё же заметим, что «выборы президента Чечни» являлись таковыми с большой натяжкой: в них участвовали лишь несколько процентов населения на 70 из 360 избирательных участков, да и сколько-нибудь серьёзных соперников Дудаева с выборов поснимали.

– Да, выборы были не более чем попыткой придать легитимность перевороту, произошедшему немногим раньше, в начале сентября, по следам путча ГКЧП. В те дни, опираясь на многотысячный митинг своих сторонников в Грозном, вооружённые дудаевцы, назвавшие себя Объединённым конгрессом чеченского народа, объявили о принятии властных полномочий и разогнали местный Верховный совет. Безусловно, Дудаев не был избранным президентом. В то же время он не был и диктатором.

– Не был диктатором?

– Он являлся конунгом (древнегерманский термин для обозначения верховного правителя. – Прим «АН»). Дудаев стоял во главе огромного количества отрядов, руководимых собственными командирами. Они, конечно, считались с ним, он был первым среди равных, но не более того. Будучи окружён совершеннейшими фанатиками, Дудаев не мог маневрировать в отношениях с Россией, не мог отыграть назад. В том-то и заключалась одна из главных причин, почему ситуация развивалась по катастрофическому сценарию: Россия готова была предложить Чечне всё что угодно, кроме формальной независимости, а Дудаев был готов согласиться на что угодно, кроме отказа от формальной независимости. Зазор между этими двумя позициями – неустранимый. Отказавшись от независимости Чечни, Дудаев потерял бы власть.

Кстати, отсутствие единого командования оказалось тем фактором, который и позволил боевикам выиграть первую чеченскую войну. Когда в 1996 году удалось устранить Дудаева, это не привело к победе. Впрочем, его ликвидация тем не менее была важным достижением: сильного врага России не стало.

– Далеко не всем чеченцам дудаевский переворот пришёлся по вкусу, так ведь?

– Конечно. Были те, кто сначала поддерживал его, но потом с ним рассорился, а также те, кто изначально хотел чего-то более вменяемого. Дудаев собирал вокруг себя людей, жаждавших быстрого заработка и быстрого обретения статуса. А те, кто хотел работать в легальной экономике и в течение 20 лет стать преуспевающим инженером или агрономом, – шли в оппозицию. Многие из этих людей боролись против Дудаева с оружием в руках: с 1993 года шла настоящая внутричеченская война (российско-чеченская война начнётся только в конце 1994-го. – Прим. «АН»). Возглавлял оппозицию Умар Автурханов – бывший советский чиновник МВД. Она была в целом слабее дудаевских отрядов, но долгое время могла защищать свои позиции, отбиваться, тем более что её поддерживала Россия (причём поддерживала не только оружием, но и силами военных специалистов, а также пыталась обучать её). Таким образом, лоялистские формирования (лояльные по отношению к Москве. – Прим. «АН») существовали в Чечне с самого начала. Честь, хвала и благодарность этим людям: они воевали за Россию ещё до того, как Россия сама стала за себя по-настоящему воевать.

– С приходом дудаевцев к власти началось повальное ограбление, избиение, уничтожение русских. Известны ли масштабы этого бедствия?

– Были убиты от одной до трёх тысяч русских жителей Чечни. Дудаевский режим не отдавал команды грабить и убивать их, но создал ситуацию, в которой это стало возможным. Он опирался на полукриминальные и совсем криминальные элементы – соответственно, смотрел на их преступления сквозь пальцы. Почему грабить стали прежде всего русских? Во-первых, будучи чаще всего специалистами, русские были людьми зажиточными, а во-вторых – людьми беззащитными. Беззащитными, потому что принадлежали к современному городскому обществу, в котором разрушена система родовых отношений. Как описывали ситуацию сами чеченцы, отнять квартиру у соплеменника было чревато: могли приехать его родственники, чаще всего вооружённые. А за русских, как правило, никто не заступался.

Это не геноцид как таковой, скорее этнокриминальное насилие, причём больше криминальное, чем этническое. Его жертвами стали также те, кто непосредственному насилию не подвергся, но, видя убийства русских, покидал республику. Покидал, всё бросив. Когда говорят, что русские в Чечне продали свои квартиры, это, конечно же, не соответствует действительности. Равно как не соответствует действительности утверждение, что разгул криминала в Чечне ничем не отличался от происходившего по всей России. Нет, отличался: мафия в Чечне захватила власть полностью.

Надо сказать, Российское государство сделало для сотен тысяч беженцев из республики (как для русских, так и для чеченцев) крайне мало. Долгое время людям не давали вообще ничего. Потом начались бюрократические пляски: людей обязывали для получения помощи съездить обратно в Чечню и встать там на учёт. А в Чечне уже вовсю шла война, поэтому многие возвращались оттуда с ранениями, если возвращались. Что же касается деятельности правозащитников, то процитирую Лидию Графову (возглавляла Форум переселенческих организаций. – Прим. «АН»): «Мы виноваты перед русскими беженцами из Чечни. Мы – это в целом правозащитное движение. Именно с нашей подачи общественное сострадание замкнулось только на чеченцах. Это, наверное, заскок демократии – поддерживать меньшинство даже ценой дискриминации большинства». От себя добавлю: в истории России встречались более страшные явления, чем всеобщее наплевательство на бедствия русских беглецов из Чечни, но более постыдных – не встречалось.

– В своей книге вы подчёркиваете, что российским властям в самом начале 1990-х вообще не было дела до чеченских событий. В том числе и силовым структурам. Вплоть до того, что боевикам позволили разграбить склады оружия в Чечне.

– Изъятие арсеналов – общее явление на постсоветском пространстве (Приднестровье, отчасти Грузия, в огромной степени Армения и Азербайджан, а вот в Таджикистане этому воспрепятствовали). В Чечне произошло не самое крупное изъятие, но одно из наиболее полных: десятки тысяч стволов огнестрельного оружия, а также множество гранатомётов и боеприпасов. Также, имея доход от криминальных схем с нефтью, дудаевцы приобретали оружие на чёрном постсоветском рынке: оно попадало к ним из Азербайджана и особенно из Грузии, в которой действовала «Мхедриони» (грузинская военизированная националистическая организация, криминальная группировка. – Прим. «АН»). Кроме того, дудаевцам попало в руки огромное количество тяжёлой техники, оставшейся в республике с советских времён: танки, артиллерийские орудия. Однако специалистов, способных всё это обслуживать, не имелось. Соответственно, боевики применяли в бою лишь отдельные машины – ни одного танкового формирования у них не было. С артиллерией то же самое: не было батарей «Градов», использовалось по одной или по две установки.

– Получается, вооружение боевиков – это в основном наследие СССР, а вовсе не поставки исламистов Ближнего Востока?

– Исламизм Ближнего Востока проявил значительную активность только в конце первой чеченской и в межвоенье, когда в республику оттуда понаехали террористы с деньгами, проповедниками, военной организацией. А до тех пор война имела для чеченских боевиков скорее националистический смысл, чем исламистский, и воевали они своими силами, а деньги добывали криминалом. И вообще участие «интернационалистов» сильно преувеличивается. Количество боевиков из Афганистана было незначительным, прибалтов – считаные люди, украинцев – тоже. «Украинские батальоны», «эстонские снайперши» – это всё байки.

– Почему Россия проиграла первую чеченскую войну, но выиграла вторую чеченскую?

– Прежде всего изменилось отношение к проблеме – как со стороны общества, так и со стороны государства. Общество подошло ко второй войне гораздо более воинственным и даже готовым на жертвы, а государство теперь имело чёткий план действий. Можно критиковать этот план, но он был внятный и исполнимый: договариваемся с вменяемыми противниками и однозначно «закапываем в асфальт» невменяемых. Даём карт-бланш лоялистам и тем самым чеченизируем конфликт – превращаем его во внутренний конфликт республики. Это сработало, война закончилась. План реализовали очень последовательно – несмотря ни на что. Ни сбои военного характера, ни теракты не заставили государство отступить. Даже самые жуткие теракты, превзошедшие Будённовск-1995 по масштабу и катастрофичности, ничего не изменили. Эта последовательность и обусловила победу. Плюс к тому во второй войне не было недооценки противника. Враг силён, война будет сложной – армия на сей раз понимала это. Как и вся страна.