«Левитан» чувашского радио, корифей национальной сцены
В Чебоксарах почтили память народного артиста России и Чувашии Виктора Родионова
Бывают актеры, чья внешность не отличается особой красотой, но есть в ней что-то такое, от чего нельзя отвести взгляд. Наверное, это и зовется сценическим обаянием. Гораздо реже встречаются те, кто наделен всем и сразу. Народный артист России и Чувашии Виктор Родионов — один из таких. Как величественно он взирает на нас с облаченного в золотую раму портрета кисти чувашского художника Александра Алимасова! Статный, осанистый, с крупными выразительными чертами лица и волевым профилем… В прошлый четверг в Чувашском академическом драматическом театре имени К.В. Иванова почтили память корифея национальной сцены, чье 100-летие отмечают в республике в нынешнем году.
Казалось бы, актерам подобного склада сам бог велел играть красавцев и так называемых героев-любовников. Даже Тахтаман («Нарспи» К. Иванова, 1979), которого мы привыкли воспринимать как лютого злодея, способного одним махом скашивать чужие жизни и оставлять вокруг себя мертвое поле, обладал в воплощении Виктора Иосифовича неким магнетизмом, холеностью, породой. Была в его грубости особая чувственность, притягательность, необузданное мужское начало, ощутимое на уровне инстинктов и биотоков.
В репертуаре Виктора Родионова было свыше трех сотен ролей, многие из которых стали целым явлением в сфере национального театра. Однако путь на сцену был тернист и отнюдь не радужен. Поскольку учеба в ГИТИСе пришлась на суровое военное время, часто после занятий приходилось разгружать вагоны и вытачивать на заводе мины.
Между тем, режиссеры нередко поручали актеру характерные роли. Бессвязные звуки, пантомима и пластика — вот средства, использованные им при создании образа Чемея («Тудимер» Я. Ухсая, 1980), появившегося в репертуаре Виктора Родионова в последнее десятилетие творческого пути и будто вобравшего в себя все, что было накоплено, обдумано, пережито. Наблюдая за движениями героя, угловатыми, несуразными, уродливыми, многие сразу вспоминали Юродивого из оперы М. Мусоргского «Борис Годунов». Тот тоже появляется в переломные моменты действа, словно лейтмотив, рок, невыводимое пятно и в то же время ангел-хранитель, который все знает и видит наперед. Зрачки актера поблескивали пугающими огоньками, насквозь прожигающими сценическое пространство, губы непрерывно шевелились, то нервно подрагивая, то кривясь в безумной улыбке, больше похожей на звериный оскал. И хотя персонаж не произносил ни слова, лишь изредка неразборчиво мыча, хрипя, повышая или понижая интонацию голоса, сила его воздействия была колоссальной.
А вот Скалозуб в грибоедовском «Горе от ума» (1947), дипломной работе Виктора Родионова в чувашской студии ГИТИСа — это совсем другое. «Слепленный» из легкого, изящного, непринужденного юмора, несколько прямолинейный, на первый взгляд, образ полковника-карьериста получился цельным, емким, многогранным. Подробно передавая жанрово-стилистические особенности русской классической комедии, Виктор Иосифович буквально купался в фонтанирующем искрометными репликами тексте и с большой внутренней отдачей прорабатывал каждую деталь.
Восхищало и то, с какой хирургической точностью он «препарировал» исторический материал, преодолевая временные границы, сдувая пыль с давно ушедших в прошлое фигур и максимально приближая их к современному поколению публики. Таковы ученый-востоковед Никита Бичурин («Никита Бичурин» В. Романова, 1966) и чувашский просветитель Иван Яковлев («Волны бьют о берег» Н. Терентьева, 1970), впечатляющие монументальностью изложения, размашистостью мазка и динамизмом. Недаром роль Ивана Яковлевича была отмечена Государственной премией РСФСР имени К.С. Станиславского (1971).
ВЛАДИМИР СЕМЕНОВ, заслуженный артист России, народный артист Чувашии:
«С Виктором Родионовым мы сидели в одной гримерке, где благодаря ему всегда царила очень теплая, душевная, приподнятая атмосфера. Он умел радоваться жизни и заражал этим чувством окружающих, был добр, щедр, хорош собой, прост в общении и не скупился на поддержку и похвалы. Перехватывая его вдумчивый взгляд, я в шутку спрашивал у Виктора Иосифовича, не с него ли великий Роден лепил своего «Мыслителя». Он же ласково называл меня Володенькой и постоянно «мурлыкал» под нос что-то из классики. Наши гримерные столики располагались друг напротив друга. Вот так спиной к спине, зеркало в зеркало, глаза в глаза мы провели пятнадцать счастливых творческих лет… Когда я пришел в театр в 1972 году, молодой и «зеленый», Виктор Родионов уже был корифеем, и это соседство, переросшее в крепкую дружбу, стало для меня настоящим подарком судьбы».
Пять фактов о Викторе Родионове
1. В детстве он много времени проводил на берегу Волги, в окружении рыбаков и грузчиков, и нередко оставался ночевать в лодке.
2. Помимо ГИТИСа окончил Чебоксарское музыкальное училище по классу виолончели и композиции, играл на фортепиано, гитаре и баяне. Сочинял песни и написал музыку к двум десяткам спектаклей Чувашского драматического театра имени К.В. Иванова.
3. Изначально актер, русский по национальности, не знал чувашского языка и много работал над собой, оттачивая произношение и выспрашивая у старших коллег значение каждого слова.
4. В период учебы в ГИТИСе удостоился престижной стипендии имени народного артиста СССР Василия Качалова, которую вручал ему сам Василий Иванович.
5. Кроме театра работал диктором на радио и телевидении, за что его прозвали «чувашским Левитаном», дублировал фильмы, читал в эфире рассказы, повести и фельетоны.