«Колонны военной техники я видела дважды». Как Чернобыльская трагедия и аннексия Крыма изменили одну жизнь
Тридцать четыре года назад произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции – одна из крупнейших в мире техногенных катастроф. День 26 апреля 1986 года так или иначе затронул весь мир, в том числе и Людмилу Игнатенко, жительницу поселка Иванков. Людмила рассказывает, что в жизни она пережила два самых сильных потрясения: в 1986 году в Иванкове и в 2014 году в Крыму. И авария, и аннексия полуострова происходили буквально на ее глазах.
Наша героиня не имеет никакого отношения к супруге известного ликвидатора Василия Игнатенко, кроме одинакового имени и фамилии. Она рассказывает, что люди часто путали ее с известной тезкой. В семье нашей Людмилы Игнатенко ликвидатором во время аварии, был ее отец, Владимир Скопич.
Людмила вспоминает, что утро 26 апреля началось для нее с гула машин: «основная дорога, трасса проходит как раз через Иванков, и я видела эти колонны военной техники, пожарные машины, которые, кажется, не заканчивались». Во время аварии Людмиле было 16 лет. «Это был мой девятый класс, мы были уже не маленькими детьми и понимали, что что-то случилось. Но на парад 1 мая все равно пошли в обязательном порядке».
Семья Людмилы на момент аварии жила в поселке Иванков (поселок находится в 50 километрах от Чернобыля – КР). После взрыва у него был статус «зоны добровольного отселения». Поселок стал начальным приемным пунктом при эвакуации людей из Припяти.
«Мы прибегали к эвакуации по желанию. Люди выезжали в Луцк, Николаев, массово началось строительство жилья для переселенцев. Целый май ехали автобусы, которые вывозили людей. Постоянно ехали бетономешалки, шло полное бетонирование и ликвидация последствий».
Людмила говорит, что ее семья приняла решение остаться дома: «отец вывез нас на полтора месяца в Луцк, а потом мы все-таки вернулись домой».
Женщина рассказывает, что самым сложным для нее и для многих других был запрет видеться с семьями. «Например, мой отец, как уехал 27 апреля, так вернулся то ли 9-го, то ли 10-го мая. Все это время мы толком не понимали, что с ним. А есть и гораздо страшнее истории, когда ребята возвращались домой и вынуждены были по состоянию здоровья не общаться со своими семьями. А некоторые из них вообще не доехали до своих семей. И были похоронены в специальных местах захоронения в Москве из-за высокой степени радиационного фона. Это очень страшно, когда ты не можешь даже попрощаться».
В 2010 году Людмила Игнатенко уехала в Крым. Ее, со стажем на государственной службе и педагогическим образованием, пригласили работать в детский лагерь «Артек».
«Мы как будто сами своими руками образовывали это маленькое общество. Вот представьте себе: «Артек» летом – 2300 сотрудников, медиков, вожатых, педагогов и 3690 детей отдыхало одновременно. В 2013 году в украинском «Артеке» отдыхали дети из пятьдесят одной страны мира. В такой обстановке вопросы национальности или религии никогда не возникали. Это была одна дружная семья, которая работала, как единый часовой механизм».
Игнатенко прожила в Крыму три с половиной года, до конца марта 2014. За это время она успела получить квартиру, обустроить быт, меняла работу.
После нескольких лет работы в «Артеке» она прошла по конкурсу на работу в пенсионный фонд.
Людмила говорит, что март 2014 в Крыму буквально сломал все.
«Это все происходило на моих глазах, уже ездили военные машины, на полуострове появились «зеленые человечки«». Получается, колонну военной техники я видела в своей жизни дважды: в 1986 и 2014 году. Это были два самых страшных воспоминания, и они теперь со мной навсегда».
20 марта 2014 года Людмила получила должность в пенсионном фонде Гагаринского района города Севастополя. Единственным условием было оформление российского паспорта.
«Я отказалась из моральных убеждений, это все было очень тяжело. Плакала, потому что ничего не могла сделать, а потом позвонила знакомому, российскому военнослужащему. И он мне сказал, чтоб я ехала домой, как можно скорее».
В Крыму в квартире у Людмилы осталось много личных вещей. Говорит, пришлось подарить и раздать за бесценок.
В начале апреля Людмила вернулась в Иванков: «к сожалению, сорок лет жизни в зоне отчуждения не прошли безрезультатно Мой иммунитет дал очень сильный сбой, как выяснилось. Когда человек живет в зоне, он там адаптируется. А когда он возвращается обратно, это дает всплеск для организма».
В 2017 году Людмиле сделали операцию. Как потерпевшая, она имеет 1 категорию, связанную с катастрофой на ЧАЭС.
«Когда шла на операцию, то мечтала, если выживу, обязательно поеду в Крым. Это лучшее место на Земле. Говорят, если есть возможность, то жизнь надо прожить в Крыму и обязательно работать в «Артеке».
В Крым Людмила так и не вернулась.
Сейчас Игнатенко находится в Италии. Рассказывает, что очень хотела жить у моря. Уехала туда, чтобы укрепить иммунитет и иметь условия для реабилитации. А в связи с пандемией «Covid-19» вынуждена была задержаться.
Говорит, что место, где она сейчас находится – Торетто Калабрия, – очень напоминает ей крымский полуостров, и присылает фотографию, которая это подтверждает.
Наша героиня не имеет никакого отношения к супруге известного ликвидатора Василия Игнатенко, кроме одинакового имени и фамилии. Она рассказывает, что люди часто путали ее с известной тезкой. В семье нашей Людмилы Игнатенко ликвидатором во время аварии, был ее отец, Владимир Скопич.
Людмила вспоминает, что утро 26 апреля началось для нее с гула машин: «основная дорога, трасса проходит как раз через Иванков, и я видела эти колонны военной техники, пожарные машины, которые, кажется, не заканчивались». Во время аварии Людмиле было 16 лет. «Это был мой девятый класс, мы были уже не маленькими детьми и понимали, что что-то случилось. Но на парад 1 мая все равно пошли в обязательном порядке».
Семья Людмилы на момент аварии жила в поселке Иванков (поселок находится в 50 километрах от Чернобыля – КР). После взрыва у него был статус «зоны добровольного отселения». Поселок стал начальным приемным пунктом при эвакуации людей из Припяти.
«Мы прибегали к эвакуации по желанию. Люди выезжали в Луцк, Николаев, массово началось строительство жилья для переселенцев. Целый май ехали автобусы, которые вывозили людей. Постоянно ехали бетономешалки, шло полное бетонирование и ликвидация последствий».
Людмила говорит, что ее семья приняла решение остаться дома: «отец вывез нас на полтора месяца в Луцк, а потом мы все-таки вернулись домой».
Женщина рассказывает, что самым сложным для нее и для многих других был запрет видеться с семьями. «Например, мой отец, как уехал 27 апреля, так вернулся то ли 9-го, то ли 10-го мая. Все это время мы толком не понимали, что с ним. А есть и гораздо страшнее истории, когда ребята возвращались домой и вынуждены были по состоянию здоровья не общаться со своими семьями. А некоторые из них вообще не доехали до своих семей. И были похоронены в специальных местах захоронения в Москве из-за высокой степени радиационного фона. Это очень страшно, когда ты не можешь даже попрощаться».
В 2010 году Людмила Игнатенко уехала в Крым. Ее, со стажем на государственной службе и педагогическим образованием, пригласили работать в детский лагерь «Артек».
«Мы как будто сами своими руками образовывали это маленькое общество. Вот представьте себе: «Артек» летом – 2300 сотрудников, медиков, вожатых, педагогов и 3690 детей отдыхало одновременно. В 2013 году в украинском «Артеке» отдыхали дети из пятьдесят одной страны мира. В такой обстановке вопросы национальности или религии никогда не возникали. Это была одна дружная семья, которая работала, как единый часовой механизм».
Игнатенко прожила в Крыму три с половиной года, до конца марта 2014. За это время она успела получить квартиру, обустроить быт, меняла работу.
После нескольких лет работы в «Артеке» она прошла по конкурсу на работу в пенсионный фонд.
Людмила говорит, что март 2014 в Крыму буквально сломал все.
«Это все происходило на моих глазах, уже ездили военные машины, на полуострове появились «зеленые человечки«». Получается, колонну военной техники я видела в своей жизни дважды: в 1986 и 2014 году. Это были два самых страшных воспоминания, и они теперь со мной навсегда».
20 марта 2014 года Людмила получила должность в пенсионном фонде Гагаринского района города Севастополя. Единственным условием было оформление российского паспорта.
«Я отказалась из моральных убеждений, это все было очень тяжело. Плакала, потому что ничего не могла сделать, а потом позвонила знакомому, российскому военнослужащему. И он мне сказал, чтоб я ехала домой, как можно скорее».
В Крыму в квартире у Людмилы осталось много личных вещей. Говорит, пришлось подарить и раздать за бесценок.
В начале апреля Людмила вернулась в Иванков: «к сожалению, сорок лет жизни в зоне отчуждения не прошли безрезультатно Мой иммунитет дал очень сильный сбой, как выяснилось. Когда человек живет в зоне, он там адаптируется. А когда он возвращается обратно, это дает всплеск для организма».
В 2017 году Людмиле сделали операцию. Как потерпевшая, она имеет 1 категорию, связанную с катастрофой на ЧАЭС.
«Когда шла на операцию, то мечтала, если выживу, обязательно поеду в Крым. Это лучшее место на Земле. Говорят, если есть возможность, то жизнь надо прожить в Крыму и обязательно работать в «Артеке».
В Крым Людмила так и не вернулась.
Сейчас Игнатенко находится в Италии. Рассказывает, что очень хотела жить у моря. Уехала туда, чтобы укрепить иммунитет и иметь условия для реабилитации. А в связи с пандемией «Covid-19» вынуждена была задержаться.
Говорит, что место, где она сейчас находится – Торетто Калабрия, – очень напоминает ей крымский полуостров, и присылает фотографию, которая это подтверждает.