Гаджи-Магомед Рамазанов-Штульский — человек двух эпох

В 2025-м году, 27 апреля исполняется 95 лет Штульскому восстанию. Вооруженные восстания 1930-го года стали ответом общин Дагестана и Азербайджана на антирелигиозную политику советской власти, которая поначалу вела союзнические отношения с мусульманским духовенством Дагестана. В нашем материале мы расскажем о предводителе апрельского восстания 1930 года в Южном Дагестане – Гаджи-Магомеде (Хаджи-Мухаммаде) Рамазанове-Штульском.

О родословной и молодости

Герой нашего повествования Мухаммад сын Рамазана родился приблизительно в 1857 году («Етим Эмин» М. Кюреви, ст. 200) в селении Штул Кюринского ханства в семье шейха накшбандийского тариката. Шейх Рамазан-эфенди был сверстником Етима Эмина – лезгинского поэта и кадия семи сёл Кюринского ханства. Сам род Рамазан-эфенди выводит свою родословную от исламского проповедника из Аравии. К тому же, в одной из версий произведения «История Абу-Муслима» упоминается, что один из внуков полулегендарного средневекового проповедника Абу-Муслима поселился в с. Штул.

Отметим, что нам известна письменная родословная Хаджи-Мухаммада Штульского, копия которой представлена нам одним из потомков шейха и она доходит до сер. XVII века, самого древнего представителя этой родословной звали Хабиб Ака Штули.

Как шейх накшбандийского тариката Рамазан Штульский был под пристальным вниманием царской администрации и в 1872 году его осудили “за призывы к тарикату”, подразумевая под этим распространение идей враждебных царской власти. За это Рамазана-эфенди и его родные были сосланы в Саратовскую губернию. Помимо Рамазана-эфенди, в 1871-1872 годах высылке за распространение накшбандийского тариката подверглись также шейхи  Исмаил Ялакский (из с. Ялак — ныне Ахтынский район) и Айди-Хаджи (Айдигаджи) Казанищенский (из с. Верхнее Казанище — ныне Буйнакский район). Отметим ещё, что Исмаил Ялакский был участником Кавказской войны на стороне Имамата и вернулся в родное село после пленения имама Шамиля.

В сентябре 1877 года в Дагестане и Чечне вспыхивает восстание против царской власти, которое впоследствии было прозвано как «Малый газават». Восстание охватывает все земли лезгин. Лезгинскими повстанцами были осаждены русские крепости в сёлах Кусары и Ахты, на короткое время лезгинские и табасаранские повстанцы осадили Дербент. Среди видных представителей лезгинского народа к восставшим примкнули: сын покойного кюринского хана поручик Магомед-Али-бек, объявленный народом кюринским ханом, Кази-Ахмед-бек — капитан милиции и наиб Ахтыпаринского наибства Самурского округа, объявленный народом самурским ханом, Казанфар-бек Зульфикаров – секретарь шариатского суда Кюринского округа, известный нам как автор первой лезгинской (“кюринской”) азбуки на кириллице, Гасан Алкадарский – поручик, кадий Кюринского округа и наиб Южного Табасарана в составе Кюринского округа, также известный как просветитель и поэт. После подавления восстания шейх Гасан Алкадарский был в переписке с Рамазаном Штульским, об этом нам известно из книги Гасана Алкадарского «Диван аль-Мамнун», где среди ссыльных он упоминает «аль‘Абид альХаджи Рамазан-эфенди аш-Штули со своей семьей». Поэт и алим Етим Эмин в своём стихотворении «1877-йисан бунтариз» («Бунтам 1877 г.») упоминает Рамазана-эфенди, как одного из друзей, с которым он мечтает вновь увидеться:

Дустар Къазанфар, Рамазан,

Эмин ама квехъ эрзиман.

Биши-буьркьуь хьана заман,

Чи шадвилер кьатI хьана хьи.

Среди сыновей шейха Рамазана самым старшим был герой нашего повествования – Мухаммад Штульский, которому на момент восстания было не меньше 20 лет. В 1883 году участников восстания 1877 года и других ссыльных амнистировал новый российский император Александр III, и на родину живыми вернулась семья Штульских.

Шейх и политический деятель 

В 1907 году Гасан Алкадарский написал касыду о сыновьях Рамазана Штульского — Хаджи-Мухаммаде и Хаджи-Ахмадуллахе “по случаю возвращения в добром здравии и благополучии из хаджа”, об этом пишет сам Алкадарский в своей книге «Диван аль-Мамнун». В 1910 году шейх Рамазан скончался, его преемником на посту шейха тариката стал его старший сын – Хаджи-Магомед (лезг. Гьажи Мегьамед), известный нам также как шейх Магомед Рамазанов, он же — Мухаммад Штульский. Ему было уже 53 года. Кроме того, по сведениям потомков шейха, Хаджи-Магомед Штульский стал кадием четырех сёл: Штул, Икра, Касумкент и, вероятно, Хив (по другой версии — Цнал).

Говоря о религиозном образовании Хаджи-Магомеде Штульским, отметим, что он получил знания у Агамирзы (Акамирзы) Кеанского (из с. Кеан — ныне Сулейман-Стальский район), Гасана Алкадарского (из с. Алкадар — ныне Сулейман-Стальский район) и вероятно у Абубакра Рухунского (из с. Рухун — ныне Сулейман-Стальский район), об этом нам известно от потомков шейха Штульского.

В 1917 году Хаджи-Магомед Штульский стал делегатом от Кайтаго-Табасаранского округа на Первом съезде Союза горцев Северного Кавказа, который был следствием Февральской революции в России («Массовые политические репрессии 20-40-х и начала 50-х годов XX в. в Дагестане и их последствия» Какагасанов Г.И.). В том же году Хаджи-Магомед Штульский был участником Всеобщих съездов представителей народов Дагестана в качестве делегата от Самурского округа («Южный Дагестан в годы революций 1917 года и гражданской войны» Магомедов М.А.), на которых он поддерживал сторону Нажмудина Гоцинского. Нам мало что известно о роли шейха Штульского в Гражданской войне, но, учитывая, что поначалу он встроился в советское государство, мы можем предположить, что до установления советской власти шейх Штульский входил в Совет обороны Северного Кавказа и Дагестана, возглавляемый Али-Хаджи Акушинским в 1919-1920 годах и который воевал с белой армией Деникина. 

Этот Совет возглавлялся преимущественно религиозными лидерами, которые контролировали даргинские, лакские районы и Южный Дагестан, но в составе Совета были и местные коммунисты и поддерживались советским правительством. Посредством вакфов алимы Совета наладили закятные сборы, которые выполняли роль налогов для обеспечения управления в общинах.

В сентябре 1920 года был Съезд народов Востока в Баку. На нем был принят документ “проект шариата”, который содержал 15 разъяснений шариатских положений, соответствующих коммунистической доктрине.

А в ноябре 1920 года в Дагестане прошёл Чрезвычайный съезд народов Дагестана об образовании советской республики Дагестан, на котором Иосиф Сталин, на тот момент — народный комиссар по делам национальностей СССР, выступил с исторической речью, где помимо прочего были сказаны следующие слова: 

До нашего сведения также дошло, что враги советской власти распространяют слухи, что советская власть запрещает шариат. Я здесь от имени правительства РСФСР уполномочен заявить, что эти слухи неверны. Правительство предоставляет каждому народу полное право управляться на основании своих законов и обычаев.

Но с 1927 года советская власть стала явственнее менять своё отношение к исламу в Дагестане. Власти запретили шариатские суды, судившие людей по гражданским и бракоразводным делам, мусульман обязали заключать брак в ЗАГСах, т.к. советская власть перестала учитывать никах, а затем и изъяли вакуфные имущества мечетей, объявив их государственной собственностью. Имамы, которые наиболее активно пытались препятствовать новой политике подлежали аресту и ссылке, а их мечети закрывали. Заместо имамов в сёла стали направлять активистов для открытия кружков Союза безбожников. Те, кто стал открыто выражать недовольство новой политике, подверглись уголовному преследованию, это были не только имамы, но и активная часть джамаатов. Их публичные протесты и высказывания советские власти называли “контрреволюционной антисоветской агитацией”. Имамы и кадии, люди признанные кулаками, которые до этого могли избираться народным голосованием на должности глав сёл и районных, крестьянских комитетов, теперь были лишены избирательных прав. Избирательных прав были лишены также дети религиозных деятелей и кулаков. Так, советская власть и Союз безбожников избавлялись от конкурентов в борьбе за народные умы, тем самым ещё, лишая джамааты признанных авторитетов.

Наконец, последняя капля народного терпения наступила в 1930 году, когда советская власть ускорила политику массовой коллективизации, это означало лишение значительной части имущества людей в пользу открывающихся колхозов. Подмена традиционных джамаатов со своим укладом на систему колхозов стала искрой, от которой вспыхнули забастовки и протесты по всему Дагестану. В связи с этим в конце января 1930 года по стране были объявлены досрочной перевыборы сельских советов и районных исполкомов, чтобы отсеять из состава советов кулаков и мулл. К слову, с 1929 года из Дагестана стали ссылать в Центральную Азию не только имамов и их активных сторонников, но и представителей среднего класса, рассматривая их как неблагонадёжных к советской власти, но пользующихся уважением в обществе и оттого неудобных в новой государственной политике. Но наиболее острая реакция на политику всеобщей коллективизации и воинствующего атеизма проявилась в Южном Дагестане.

В 1930 году, в ответ на новую политику советского руководства в Южном Дагестане создаётся движение “Дин юлинда”, что в переводе с азербайджанского можно перевести как “на пути религии”. Одним из её лидеров по-видимому был шейх Хаджи-Магомед Штульский, у которого насчитывалось более 450 мюридов в Курахском (включая современный Агульский), Касумкентском и Табасаранском (включая современный Хивский) районах.

27  апреля 1930 года 75-летний Хаджи-Магомед Рамазанов-Штульский начал свое восстание в с. Ашакент (лезг. Ашахуьр) и в сопровождении своих последователей спускается в с. Штул, где без боя устанавливает шариатскую власть и направляет своих последователей на Касумкент, Магарамкент, Тинит (на тот момент – районный центр Табасаранского района), Курах, Тпиг, где восставшие получают поддержку джамаатов, которые знали о готовящемся восстании, а руководители советских органов власти в основном мирно эвакуируются из зоны контроля повстанцев. Исключением из этого стали убийства главы (“первого секретаря райкома”) Касумкентского района Юсуфа Герейханова, председателя колхоза в с. Тинит и там же – убийство жены райисполкома. К концу апреля повстанцы контролировали территории современных Агульского, Курахского, Касумкентского, Хивского, Табасаранского районов отдельные сёла Рутульского района и большая часть Магарамкентский района. Самым западным селом под контролем повстанцев было село Чираг, а восточным краем “фронта” были сёла Араблинское, Белиджи и Мамраш, находившиеся под контролем советских отрядов. Повстанцами были заняты сёла Гапцах и Филя, что закрывало коммуникацию Самурской долины с остальным советским Дагестаном, но Ахты и Рутул продолжали оставаться под контролем советских райкомов. Под командованием Магомеда-Хаджи Штульского насчитывалось до 1500 человек. Его главными соратниками были Верды-Исмаил Ичинский из с. Иче (Рутульский район), бывший начальник Кюринского округа времён Горской Республики Абдул-Гамид Уружбеков, абреки Бегляр и Бек-Верды Акимовы из с. Чере (Хивский район) и мулла Гаджи-Зейнал из с. Зирдаг, ставшие лидерами табасаранской части повстанцев с. Тинит, Мовзакай Эфенди, ставший лидером повстанцев в северном Табасаране и многие другие. Примечательно, что начальником штаба Штульского был Гаджи-Юсуп Устаев из с. Аксай Хасавюртовского района («Дагестан в 30-50-е годы» Адухов М.Д., Муцалханов М.С., Махмудов Х.М.).

Несмотря на вооруженное выступление, восстание не носило бескомпромиссный характер. Главной целью повстанцы видели сворачивание инициатив внутренней политики последних трех-четырех лет, ставшие главной причиной народного недовольства. Учитывая то, с какими речами за 10 лет до восстания в Дагестан приезжал Иосиф Сталин, учитывая деятельную роль имамов и кадиев и их мюридов на стороне советской власти в годы Гражданской войны, участники восстания заслуженно могли чувствовать себя обманутыми советской властью.

Советская историография представляла восстание Штульского как реакцию “кулацко-мулльского элемента”, но общенародный характер недовольства говорит тот факт, что после подавления восстания 75% членов ячейки коммунистической партии в Касумкентском районе были уличены как участники восстания («Дагестан в 30-50-е годы» Адухов М.Д., Муцалханов М.С., Махмудов Х.М.). В связи с фактом массового участия партийцев в восстании, парткомы Касумкентского и Табасаранского районов были распущены.

Однако, при широкой поддержке джамаатов, недостатком был дефицит огнестрельного оружия и патронов, чем объясняется скорое подавление восстания.

С 30 апреля советские подразделения ОГПУ начали активные действия по подавлению восстания с трех направлений: конные и пехотные подразделения при поддержке бронемашин направлялись со стороны Белиджи на Касумкент, со стороны Маджалиса на Тинит и со стороны Кумуха на Курах. 4 мая повстанцы были выдавлены из всех крупных сёл и районных центров, после чего они перешли на партизанское положение. Во время активной части восстания штаб Магомеда-Хаджи Штульского располагался в с. Ашага-Мака (лезг. Агъа-Макар), но после потери контроля над районами, лагерь Хаджи-Магомеда Штульского находился в лесах ущелья реки “Микрек-боуг” («Коллективизация и антиколхозные выступления в Дагестане» ДНЦ РАН), что созвучно с селом Мюхрек Рутульского района, однако точно сказать о каком ущелье шла речь мы не можем.

Тем не менее, скрывающиеся в лесах Табасарана и Кураха повстанцы получали поддержку от жителей окрестных сёл, несмотря на страх оказаться как минимум арестованными за пособничество. 12 мая шейх Штульский на предложение начальника Даг. ОГПУ Мамедбекова сдаться добровольно ответил письмом следующего содержания:

Вам хорошо известно, что в последнее время проведение мероприятий советской власти при неумелом руководстве на местах вызвали массовое возмущение населения, связанное с коллективизацией и обобществлением личного имущества и скота граждан, что в конечном итоге привело к разорению крестьянских хозяйств, а также массовые гонения на религию и религиозных деятелей. Ввиду этого я вынужден был руководить не вооруженным восстанием, а всеобщим протестом, выполнив которое я сразу отступил от равного центра, доведя до вас это недовольство. Причем в этот период никакие репрессии нами не применялись, была строгая дисциплина.
Несмотря на наши протесты, вы предлагаете мне добровольно явиться. 

Вследствие этого я прошу удовлетворить следующие наши просьбы:

не затрагивать основы нашей религии;
отказаться от обобществления личного имущества и скота граждан;
решить вопрос избирательных прав, установить всеобщее избирательное право;
отказаться от массовых арестов и освободить невинно заключенных…

Теперь, когда вы расследуете истинные причины настоящего протеста и в зависимости от результатов настоящей просьбы я готов к вам явиться.

Позднее, уже на суде, Штульский в числе мотивов восстания упомянул необходимость возвращения института никаха и шариатских судов, всеобщее снижение налогового бремени (после начавшейся коллективизации), а также освобождение от налогового бремени имамов и возвращение в управление имамов и джамаатов изъятого  вакуфного имущества. 

Но советское руководство не собиралось сворачивать начатый путь, а повстанцы не собирались сдаваться, и тогда, в конце мая Дагестанское отделение ОГПУ принимает решение взять в заложники семей и родственников укрывающихся повстанцев. После этого Хаджи-Мухаммад Штульский и другие лидеры восстания сдались властям. У престарелого Хаджи-Мухаммада Штульского было три жены: одна из Ашакента и две из Касумкента, от них у него было пять детей, лишь трое из которых пережили своих родителей. Всего по делу Штульского были привлечены 316 человек, из них 212 человек были расстреляны, а 104 человека осуждены на различные сроки от 3-х до 10 лет («Дагестан в 30-50-е годы» Адухов М.Д., Муцалханов М.С., Махмудов Х.М.). В том же 1930-м году был расстрелян Хаджи-Магомед Рамазанов. Место расстрела доподлинно неизвестно, но в родном селе есть пIир в его честь, где под сооружением закопаны его личные вещи. ПIиры Хаджи-Магомеда и его отца Рамазана по-прежнему почитаются штульцами и ашакентцами.

Два сына шейха Штульского были осуждены в 1936 году и сосланы в Киргизию на 10 лет. В отличие от своего отца, они стали носить фамилию Эфендиев. Один из братьев, по имени Хаджи-Буба, так и остался жить в Кыргызстане в с. 9-й хутор и скончался в 2004 году. Другой же, Мухаммад-Шафи, вернулся в Дагестан и стал жить в Касумкенте, где продолжил духовную деятельность своего отца, являясь для верующих района религиозным авторитетом. Мухаммад-Шафи Эфендиев скончался в 1987 году.

Всего от двух сыновей и одной дочки у Хаджи-Мухаммада Штульского было 20 внуков и внучек.

Вместо заключения

Если вы попробуете поискать в интернете фотографию как выглядел Мухаммад-Хаджи Рамазанов-Штульский, то скорее всего вы наткнётесь на следующую фотографию, на которой якобы изображены лидеры и участники Штульского восстания:

Однако на фотографии нет Хаджи-Магомеда Штульского, хотя встречается версия что на фотографии он сидит слева. Пожилой мужчина сидящий справа на фотографии похож на святого Вагуф-Бубу Исмаилова и другая версия этой фотографии гласит, что на фотографии запечатлены представители с. Луткун Ахтынского района, что согласуется с наличием на фото Вагуф-Бубы, который жил в этом селе. 

Подлинная фотография Магомеда-Гаджи Рамазанова была предоставлена нам правнуком шейха, фотография была сделана в 1930-м году незадолго до его казни:

Как мы видим, шейх Штульский не похож ни на одного из людей на предыдущей фотографии, что подтверждает ошибочность “штульской” версии первой фотографии.

Малик Бутаев, специально для «Лезги газет»

Сообщение Гаджи-Магомед Рамазанов-Штульский — человек двух эпох появились сначала на Лезги Газет.