"Вышла замуж, там и умри". Как на Кавказе мужья-тираны преследуют жен
90
Житель Ингушетии попытался убить жену, которая решила от него уйти, – ее с множественными ножевыми ранениями госпитализировали в реанимацию. Самого 27-летнего нападавшего задержали, на него завели уголовное дело по статье "Покушение на убийство".
Подобные случаи в северокавказских республиках – явление нередкое, напоминают правозащитники. Как правило, жертвы домашнего насилия, что пытаются уйти от мужа-тирана, рискуют быть убитыми или – в лучшем случае – искалеченными. Впрочем, даже если женщине удалось развестись, это никак не гарантирует ей защиту от бывшего мужа.
Руководительница благотворительного фонда "Клуб добрых дел" Ната Матиева вышла замуж за Куйреша Тимурзиева в 2019 году, у них родилась дочь. В мае 2022 года они начали бракоразводный процесс – Матиева, ссылаясь на непрекращающиеся угрозы мужа, просила оформить развод немедленно. Однако имам установил трехмесячный срок, чтобы супруги могли обдумать свое решение.
Как рассказала изданию "Фортанга" сестра пострадавшей Оксана Матиева, Курейш Тимурзиев не работал, иногда запрещал супруге ходить в офис, а потом стал употреблять наркотические вещества. Когда Ната Матиева решила развестись, ее муж обещал отобрать дочь и стал угрожать супруге и ее семье.
18 июля Тимурзиев пришел в офис Матиевой в Магасе и попросил ее вернуться в семью. Получив отказ, Тимурзиев нанес Нате семь ножевых ранений, в том числе в голову и в брюшную полость. Позже Тимурзиев пришел в больницу, в реанимацию которой попала Матиева, чтобы выяснить ее состояние, – там его задержали силовики. На Куйреша Тимурзиева завели уголовное дело по статье "Покушение на убийство" и отправили в СИЗО. Уже на следующий день после ареста он попытался покончить с собой – Тимурзиева госпитализировали в ту же больницу, где лежит его жена.
Это далеко не первый случай на Северном Кавказе, когда мужчина в процессе развода и даже после него преследует свою супругу. Так, в сентябре 2019 года в Северной Осетии от рук бывшего мужа погибла Регина Гагиева. Вадим Техов пришел к ней на работу и несколько раз ударил ее ножом – от полученных травм Регина впала в кому и через неделю умерла в больнице, не приходя в сознание. Гагиева неоднократно обращалась в полицию: бывший муж постоянно угрожал ей и применял силу. Правоохранительные органы раз за разом отказывались возбуждать уголовное дело, и Техов отделывался незначительными штрафами. За убийство бывшей супруги его приговорили к 16 годам колонии строгого режима.
В феврале того же года полицейский из Дагестана Тагир Велагаев задушил свою бывшую жену Умужат, с которой прожил семнадцать лет. Он завернул ее тело в ковер и оставил в квартире, спустя двенадцать дней труп нашли соседи и полиция. Еще через день убийца написал явку с повинной. Суд сделал вывод, что в момент убийства он якобы находился в состоянии "внезапно возникшего сильного душевного волнения" из-за "тяжкого оскорбления со стороны потерпевшей", и назначил Велагаеву два года ограничения свободы за убийство бывшей жены. Позже приговор был оспорен в Верховном суде Дагестана, который вернул дело на повторное рассмотрение в районный суд, где через почти полтора года был вынесен точно такой же приговор.
В обоих случаях женщины подвергались насилию со стороны бывших мужей и после болезненной процедуры развода, так же было и в случае жительницы Северной Осетии Ванданы Джиоевой. Три года она пыталась защититься от преследований бывшего мужа, но полиция отреагировала только после ее жестокого избиения, в результате которого женщина восемь дней провела в коме и несколько месяцев в инвалидной коляске. Ее экс-супруга Спартака Золоева приговорили к шести годам колонии строгого режима. Однако в социальных сетях виновной посчитали именно Джиоеву – ее бывший муж выложил в сеть запись их телефонного разговора, и комментаторов возмутил тон, с каким она говорила с преследующим ее мужчиной.
Лишний рот в семье
Чтобы развестись по собственной инициативе, женщине в северокавказских республиках приходится прикладывать огромное количество усилий, считает главный редактор портала "Даптар", активистка кризисной группы помощи женщинам на Северном Кавказе "Марем", дагестанская правозащитница Светлана Анохина.
Бывший председатель Ассоциации кавказцев в Страсбурге Шамиль Албаков, имеющий исламское образование и консультирующий кавказские пары в Европе по вопросам разводов, объясняет, что с точки зрения религии женщина имеет право инициировать развод.
"Если женщина считает, что совместное проживание невозможно и на то есть причины – насилие, измена и другие, то она может обратиться к имаму или в муфтият напрямую. В Чечне и Ингушетии, как правило, женщина обращается к своим родственникам, которые, если не удается помирить супругов, вызывают имама и при его посредничестве договариваются о разводе. Если дело дошло до имама, то скорее всего развод неизбежен", – поясняет Албаков.
Однако, в силу сложившихся традиций и устоев на Северном Кавказе, семья зачастую не поддерживает решение женщины уйти от мужа. По мнению Светланы Анохиной, репутация семьи меньше страдает от убитой женщины, чем от разведенной.
"Разведенная сестра или дочь – это лишний рот в доме, это лишние пересуды: "развелась, значит что-то было не так, значит она некондиционная". Это постоянная забота о ее "нравственности" – как бы чего себе не позволила. У нас была девушка, которая сбегала от регулярных избиений и истязаний четыре раза. Каждый раз после побега она просила защиты у семьи, но ее возвращали мужу. Знаменитая кавказская поговорка "Вышла замуж, там и умри" продолжает действовать", – рассказывает правозащитница.
По мнению Агунды Бекоевой, представительницы осетинской организации "Сестры", которая также занимается защитой женщин на Северном Кавказе, механизм порицания разводов сам по себе был бы не так уж плох, если бы его истинной целью являлось сохранение семьи. Но на практике это превращается в процесс осуждения женщины – и вместо защиты общество лишь нападает на нее.
"Развод мужчины и развод женщины – это две разные истории, – считает Бекоева. – Я православная, но и у православных женщин в нашей республике с разводами точно такие же проблемы, как и у мусульманок. Брак в христианской вере – это безусловная ценность, но православная церковь не требует сохранять брак любой ценой. Глубина общественного порицания скорее зависит от региона, нежели от религии".
Отчасти с этим согласен и Шамиль Албаков, который отмечает, что развод и реакция на него в европейском мусульманском обществе и в северокавказских республиках существенно различаются.
"Сохранение брака всегда в приоритете, но, если женщина страдает, а тем более подвергается насилию, развод не должен считаться чем-то постыдным. В Коране есть сунна, где об этом говорится. Однако развод в Чечне всегда проблематичен, для женщины инициировать развод по собственному желанию без поддержки родственников практически невозможно. К сожалению, в северокавказских республиках существует неписаный свод обычаев, с помощью которых происходит подмена изначальных адатов новыми правилами", – считает собеседник Кавказ.Реалии.
Ингушский психолог Айза Исаева (имя изменено по просьбе собеседницы. – Прим. ред.), экс-сотрудница общественной организации по оказанию помощи женщинам, также отмечает, что развод в Ингушетии осложняет целый ряд факторов: культурных, экономических, а также гендерных.
"В Ингушетии вообще не допускается, чтобы женщина жила самостоятельно. У нее обязательно должен быть "хозяин", который защищает и следит за ее моральным обликом. После развода женщина оказывается на попечении своей родной семьи – учитывая уровень бедности в республике, возникает проблема нехватки экономических ресурсов. Женщину легче отправить назад к мужу, нежели прокормить. Поэтому насилие в семье стало восприниматься как норма. В Ингушетии говорят: "Терпи, даже если тебя ночью вешают и утром снимают" – эта фраза остается актуальной и по сей день, – объясняет психолог.
Легальное преследование
Психолог Айза Исаева отмечает, что существующие на Северном Кавказе общественные институты – религиозный и традиционный – не только не защищают женщин, но в большинстве случаев работают против них, настраивая общество на оправдание насилия. Психолог считает: идея, что женщина находится в подчинении у мужчины, поддерживается на государственном уровне.
"Ни одни законы у нас не работают в пользу женщин: ни государственные, ни традиционные, ни религиозные. Приходится рассчитывать только на свои ресурсы и поддержку общественных организаций, которые в данный момент подвергаются очень сильному давлению со стороны правоохранительных органов и силовых структур", – говорит Исаева.
С этим мнением согласна и представительница осетинской организации "Сестры" Агунда Бекоева: "Женщины не защищены ни в браке, ни после развода. Уже пять лет как подписан закон о декриминализации побоев в семье. Если подобный вид насилия не повлек серьезных последствий, это приравнивается к административному нарушению и наказывается штрафом в размере от 5000 рублей. То есть можно избить супругу и заплатить штраф как за неправильную парковку".
Другой серьезной проблемой Бекоева считает отсутствие охранных ордеров. Ни одна жертва насилия в РФ не защищена, даже если причинивший ей вред человек был наказан – он всегда может вернуться к жертве и совершить то же самое преступление еще раз.
"Мне очень тревожно из-за истории Ванданы Джиоевой. Ее бывший муж выйдет, и ничего не мешает ему отомстить. Я опасаюсь и за нее, и за себя, потому что я очень много ее защищала, много говорила и писала о том, что ее экс-супруг абьюзер. Ни сами женщины, ни их защитники не находятся в безопасности", – заключает Бекоева.
Отсутствие в России закона о сталкерстве (преследовании) вызывает возмущение и у Айзы Исаевой.
"Сейчас в интернете, обсуждая случай Наты Матиевой, люди отмечают, что имам зря не прислушался и назначил трехмесячный срок для примирения. Но, допустим, развод состоялся [сразу] – как бы это защитило Матиеву при отсутствии закона о жертвах преследования? Сталкерство – это огромная проблема, если с ней не бороться, это приводит к плачевным последствиям", – говорит психолог.
Дагестанская правозащитница Светлана Анохина отмечает, что ситуация, когда женщина хочет уйти, а муж сопротивляется, очень опасна.
"Необходимо делать убежища для таких женщин, чтобы они могли переждать острую стадию. Но в нашей стране до создания таких убежищ далеко, а сейчас и те немногие, что существовали, закрываются. И это все связано непосредственно с законом о профилактике семейного насилия, который до сих пор не принят и, боюсь, не будет принят никогда", – считает Анохина.
***
Закон "О профилактике семейно-бытового насилия" был впервые внесен в Госдуму России еще в 2016 году, но он не принят до сих пор. В конце 2021 года председатель Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко объявила о скорейшем внесении законопроекта на рассмотрение, но этого так и не произошло. За последние десять лет законопроекты о профилактике домашнего насилия вносились в Госдуму более 40 раз, но не прошли ни одного чтения.
В 2017 году из российского Уголовного кодекса удалили статью за побои, а за семейное насилие ввели административную ответственность. Побои в семье, не вызвавшие серьезных последствий, наказываются штрафами от 5000 до 30 000 рублей, арестом на 15 суток или исправительными работами, а для привлечения к ответственности по уголовной статье человек должен совершить повторное нарушение в течение года. Многие жертвы домашнего насилия предпочитают не обращаться в полицию, предполагая, что правоохранительные органы будут бездействовать.
Подобные случаи в северокавказских республиках – явление нередкое, напоминают правозащитники. Как правило, жертвы домашнего насилия, что пытаются уйти от мужа-тирана, рискуют быть убитыми или – в лучшем случае – искалеченными. Впрочем, даже если женщине удалось развестись, это никак не гарантирует ей защиту от бывшего мужа.
Руководительница благотворительного фонда "Клуб добрых дел" Ната Матиева вышла замуж за Куйреша Тимурзиева в 2019 году, у них родилась дочь. В мае 2022 года они начали бракоразводный процесс – Матиева, ссылаясь на непрекращающиеся угрозы мужа, просила оформить развод немедленно. Однако имам установил трехмесячный срок, чтобы супруги могли обдумать свое решение.
Как рассказала изданию "Фортанга" сестра пострадавшей Оксана Матиева, Курейш Тимурзиев не работал, иногда запрещал супруге ходить в офис, а потом стал употреблять наркотические вещества. Когда Ната Матиева решила развестись, ее муж обещал отобрать дочь и стал угрожать супруге и ее семье.
18 июля Тимурзиев пришел в офис Матиевой в Магасе и попросил ее вернуться в семью. Получив отказ, Тимурзиев нанес Нате семь ножевых ранений, в том числе в голову и в брюшную полость. Позже Тимурзиев пришел в больницу, в реанимацию которой попала Матиева, чтобы выяснить ее состояние, – там его задержали силовики. На Куйреша Тимурзиева завели уголовное дело по статье "Покушение на убийство" и отправили в СИЗО. Уже на следующий день после ареста он попытался покончить с собой – Тимурзиева госпитализировали в ту же больницу, где лежит его жена.
Это далеко не первый случай на Северном Кавказе, когда мужчина в процессе развода и даже после него преследует свою супругу. Так, в сентябре 2019 года в Северной Осетии от рук бывшего мужа погибла Регина Гагиева. Вадим Техов пришел к ней на работу и несколько раз ударил ее ножом – от полученных травм Регина впала в кому и через неделю умерла в больнице, не приходя в сознание. Гагиева неоднократно обращалась в полицию: бывший муж постоянно угрожал ей и применял силу. Правоохранительные органы раз за разом отказывались возбуждать уголовное дело, и Техов отделывался незначительными штрафами. За убийство бывшей супруги его приговорили к 16 годам колонии строгого режима.
В феврале того же года полицейский из Дагестана Тагир Велагаев задушил свою бывшую жену Умужат, с которой прожил семнадцать лет. Он завернул ее тело в ковер и оставил в квартире, спустя двенадцать дней труп нашли соседи и полиция. Еще через день убийца написал явку с повинной. Суд сделал вывод, что в момент убийства он якобы находился в состоянии "внезапно возникшего сильного душевного волнения" из-за "тяжкого оскорбления со стороны потерпевшей", и назначил Велагаеву два года ограничения свободы за убийство бывшей жены. Позже приговор был оспорен в Верховном суде Дагестана, который вернул дело на повторное рассмотрение в районный суд, где через почти полтора года был вынесен точно такой же приговор.
В обоих случаях женщины подвергались насилию со стороны бывших мужей и после болезненной процедуры развода, так же было и в случае жительницы Северной Осетии Ванданы Джиоевой. Три года она пыталась защититься от преследований бывшего мужа, но полиция отреагировала только после ее жестокого избиения, в результате которого женщина восемь дней провела в коме и несколько месяцев в инвалидной коляске. Ее экс-супруга Спартака Золоева приговорили к шести годам колонии строгого режима. Однако в социальных сетях виновной посчитали именно Джиоеву – ее бывший муж выложил в сеть запись их телефонного разговора, и комментаторов возмутил тон, с каким она говорила с преследующим ее мужчиной.
Лишний рот в семье
Чтобы развестись по собственной инициативе, женщине в северокавказских республиках приходится прикладывать огромное количество усилий, считает главный редактор портала "Даптар", активистка кризисной группы помощи женщинам на Северном Кавказе "Марем", дагестанская правозащитница Светлана Анохина.
Бывший председатель Ассоциации кавказцев в Страсбурге Шамиль Албаков, имеющий исламское образование и консультирующий кавказские пары в Европе по вопросам разводов, объясняет, что с точки зрения религии женщина имеет право инициировать развод.
"Если женщина считает, что совместное проживание невозможно и на то есть причины – насилие, измена и другие, то она может обратиться к имаму или в муфтият напрямую. В Чечне и Ингушетии, как правило, женщина обращается к своим родственникам, которые, если не удается помирить супругов, вызывают имама и при его посредничестве договариваются о разводе. Если дело дошло до имама, то скорее всего развод неизбежен", – поясняет Албаков.
Однако, в силу сложившихся традиций и устоев на Северном Кавказе, семья зачастую не поддерживает решение женщины уйти от мужа. По мнению Светланы Анохиной, репутация семьи меньше страдает от убитой женщины, чем от разведенной.
"Разведенная сестра или дочь – это лишний рот в доме, это лишние пересуды: "развелась, значит что-то было не так, значит она некондиционная". Это постоянная забота о ее "нравственности" – как бы чего себе не позволила. У нас была девушка, которая сбегала от регулярных избиений и истязаний четыре раза. Каждый раз после побега она просила защиты у семьи, но ее возвращали мужу. Знаменитая кавказская поговорка "Вышла замуж, там и умри" продолжает действовать", – рассказывает правозащитница.
По мнению Агунды Бекоевой, представительницы осетинской организации "Сестры", которая также занимается защитой женщин на Северном Кавказе, механизм порицания разводов сам по себе был бы не так уж плох, если бы его истинной целью являлось сохранение семьи. Но на практике это превращается в процесс осуждения женщины – и вместо защиты общество лишь нападает на нее.
"Развод мужчины и развод женщины – это две разные истории, – считает Бекоева. – Я православная, но и у православных женщин в нашей республике с разводами точно такие же проблемы, как и у мусульманок. Брак в христианской вере – это безусловная ценность, но православная церковь не требует сохранять брак любой ценой. Глубина общественного порицания скорее зависит от региона, нежели от религии".
Отчасти с этим согласен и Шамиль Албаков, который отмечает, что развод и реакция на него в европейском мусульманском обществе и в северокавказских республиках существенно различаются.
"Сохранение брака всегда в приоритете, но, если женщина страдает, а тем более подвергается насилию, развод не должен считаться чем-то постыдным. В Коране есть сунна, где об этом говорится. Однако развод в Чечне всегда проблематичен, для женщины инициировать развод по собственному желанию без поддержки родственников практически невозможно. К сожалению, в северокавказских республиках существует неписаный свод обычаев, с помощью которых происходит подмена изначальных адатов новыми правилами", – считает собеседник Кавказ.Реалии.
Ингушский психолог Айза Исаева (имя изменено по просьбе собеседницы. – Прим. ред.), экс-сотрудница общественной организации по оказанию помощи женщинам, также отмечает, что развод в Ингушетии осложняет целый ряд факторов: культурных, экономических, а также гендерных.
"В Ингушетии вообще не допускается, чтобы женщина жила самостоятельно. У нее обязательно должен быть "хозяин", который защищает и следит за ее моральным обликом. После развода женщина оказывается на попечении своей родной семьи – учитывая уровень бедности в республике, возникает проблема нехватки экономических ресурсов. Женщину легче отправить назад к мужу, нежели прокормить. Поэтому насилие в семье стало восприниматься как норма. В Ингушетии говорят: "Терпи, даже если тебя ночью вешают и утром снимают" – эта фраза остается актуальной и по сей день, – объясняет психолог.
Легальное преследование
Психолог Айза Исаева отмечает, что существующие на Северном Кавказе общественные институты – религиозный и традиционный – не только не защищают женщин, но в большинстве случаев работают против них, настраивая общество на оправдание насилия. Психолог считает: идея, что женщина находится в подчинении у мужчины, поддерживается на государственном уровне.
"Ни одни законы у нас не работают в пользу женщин: ни государственные, ни традиционные, ни религиозные. Приходится рассчитывать только на свои ресурсы и поддержку общественных организаций, которые в данный момент подвергаются очень сильному давлению со стороны правоохранительных органов и силовых структур", – говорит Исаева.
С этим мнением согласна и представительница осетинской организации "Сестры" Агунда Бекоева: "Женщины не защищены ни в браке, ни после развода. Уже пять лет как подписан закон о декриминализации побоев в семье. Если подобный вид насилия не повлек серьезных последствий, это приравнивается к административному нарушению и наказывается штрафом в размере от 5000 рублей. То есть можно избить супругу и заплатить штраф как за неправильную парковку".
Другой серьезной проблемой Бекоева считает отсутствие охранных ордеров. Ни одна жертва насилия в РФ не защищена, даже если причинивший ей вред человек был наказан – он всегда может вернуться к жертве и совершить то же самое преступление еще раз.
"Мне очень тревожно из-за истории Ванданы Джиоевой. Ее бывший муж выйдет, и ничего не мешает ему отомстить. Я опасаюсь и за нее, и за себя, потому что я очень много ее защищала, много говорила и писала о том, что ее экс-супруг абьюзер. Ни сами женщины, ни их защитники не находятся в безопасности", – заключает Бекоева.
Отсутствие в России закона о сталкерстве (преследовании) вызывает возмущение и у Айзы Исаевой.
"Сейчас в интернете, обсуждая случай Наты Матиевой, люди отмечают, что имам зря не прислушался и назначил трехмесячный срок для примирения. Но, допустим, развод состоялся [сразу] – как бы это защитило Матиеву при отсутствии закона о жертвах преследования? Сталкерство – это огромная проблема, если с ней не бороться, это приводит к плачевным последствиям", – говорит психолог.
Дагестанская правозащитница Светлана Анохина отмечает, что ситуация, когда женщина хочет уйти, а муж сопротивляется, очень опасна.
"Необходимо делать убежища для таких женщин, чтобы они могли переждать острую стадию. Но в нашей стране до создания таких убежищ далеко, а сейчас и те немногие, что существовали, закрываются. И это все связано непосредственно с законом о профилактике семейного насилия, который до сих пор не принят и, боюсь, не будет принят никогда", – считает Анохина.
***
Закон "О профилактике семейно-бытового насилия" был впервые внесен в Госдуму России еще в 2016 году, но он не принят до сих пор. В конце 2021 года председатель Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко объявила о скорейшем внесении законопроекта на рассмотрение, но этого так и не произошло. За последние десять лет законопроекты о профилактике домашнего насилия вносились в Госдуму более 40 раз, но не прошли ни одного чтения.
В 2017 году из российского Уголовного кодекса удалили статью за побои, а за семейное насилие ввели административную ответственность. Побои в семье, не вызвавшие серьезных последствий, наказываются штрафами от 5000 до 30 000 рублей, арестом на 15 суток или исправительными работами, а для привлечения к ответственности по уголовной статье человек должен совершить повторное нарушение в течение года. Многие жертвы домашнего насилия предпочитают не обращаться в полицию, предполагая, что правоохранительные органы будут бездействовать.