Беспредельным назвал профессор на экзамене диапазон Надежды Рогозиной

Текст: Ольга Малышева

Фото: из личного архива Надежды Рогозиной

Среди абитуриентов-вокалистов Новосибирской консерватории была девушка, про которую все знали, что она поступит… Но перед последним туром она рыдала в коридоре: «Меня не возьмут, потому что есть тут одна с беспредельным диапазоном и красивым тембром…»

После третьего тура абитуриентам стали зачитывать фамилии тех, кто прошел. Надя уже отчаялась услышать свое имя, но вдруг прозвучало: «Рогозина». На курс зачислили восьмерых: семь юношей и одну девушку. «Ого, значит, это у меня беспредельный диапазон и красивый тембр голоса», — удивилась и обрадовалась она.

Песни на трубе

— С самого детства рот у меня вообще не закрывался, — признается Надежда Васильевна Рогозина. — Я родилась в Киргизии, там было тепло, солнышко, виноградники, яблоки, вишни, черешни… Родители работали в школе. Мама — учительница начальных классов, папа – историк и географ. Когда у них собирались друзья, стол накрывали на улице, все пели, шутили, смеялись. Меня ставили на табурет, и я пела песни.

Пела она и когда родители уходили на работу. Забиралась на крышу дома. Внизу цвели вишни: белое море цветов, выше — небольшая зеленая полоска, а дальше — белоснежные горы и голубое-голубое небо. Такой простор! Она залезала еще выше, на трубу, и пела: «Когда я пою о любви без предела, о людях, умеющих верить и ждать». Соседский мальчик слушал, как она поет: «Называют меня некрасивою, так зачем же он ходит за мной…», а потом произнес: «Надя, я тебя люблю». Она спустилась вниз: «Ну-ка повтори, что ты сказал!" - «Ничего я не говорил…» Вот так появился первый робкий поклонник ее таланта.

Но Надя пела для своего удовольствия. Ее репертуар состоял из песен, которые слышала по радио. Мама с папой пели и другие — песни своих родителей...

«По папиной линии дедушка был из донских казаков, обосновавшихся в Сибири. Позднее узнала, что воевал в ополчении Колчака. После Гражданской войны уехал подальше, в Киргизию. «Отец мой был природный пахарь, а я работал вместе с ним. Отца забрали злые чехи, а мать с сестрой в костре сожгли», — песня из его репертуара. А мама родом из сибирских староверов. У них тоже были свои, печальные, песни. Маминого дедушку арестовали, бабушка с девятью детьми в лютый мороз бежала за 40 километров на дальнюю заимку. Слава богу, деда отпустили… Когда я начинала петь именно эти песни, меня останавливали: не пой», — вспоминает она.

Говорят, что все мы родом из детства. В жизни Надежды Рогозиной эта пора была, безусловно, счастливой. Надя была последним ребенком в семье.

— Когда в декабре 1950-го появилась я, надо мной дрожали все. Никогда от родителей не слышала грубого слова, никогда на меня не кричали, никогда не была наказана. Если что-то сделаю не так, папа посадит рядом с собой и говорит: «Давай рассуждать. Ты поступила так-то… Хорошо ли это?» И после этого разговора становилось так стыдно, что больше никогда ничего подобного не делала. Папа был настоящим педагогом.

Решительный поворот

Надя пела на всех школьных концертах, а аккомпанировал ей на баяне одноклассник Петя. Вместе они и решили поступать во Фрунзенское музыкальное училище на вокальное отделение. Надю взяла в свой класс Серафима Ивановна Алексеева.

— Она была уже очень старенькой, но с великолепной вокальной школой. У нее учились народные артисты СССР Булат Минжилкиев и Сайра Киизбаева. Я попала к ней по великому счастью. Петю после второго курса забрали в армию, он служил в Новосибирске. Через два года вернулся и предложил поехать поступать в Новосибирскую консерваторию, где он уже побывал и которая ему очень понравилась.

В это время Надежда как раз окончила училище. Все выпускники получили направления на работу, а Надин диплом просто передали в открывавшийся во Фрунзе Институт искусств, чтобы она там продолжила учебу. Однако идея поехать в Новосибирскую консерваторию ей понравилась больше, тем более Серафима Ивановна советовала поступать в Новосибирск.

Решительная Надя, без диплома, но с характеристикой, которую забрала в канцелярии, полетела в Сибирь.

— Профессор Арканов меня прослушал. Я спела Снегурочку — «С па-а-дружками по ягоды ходить…», Джильду из «Риголетто»: «Сердце радости полно…». Он спросил, почему я такая грустная, и, узнав, что у меня нет диплома на руках, отправился в приемную комиссию: «У этой девочки возьмите документы, которые есть, и дайте самую теплую комнату».

«Опера — любовь моя»

Ей нравилось учиться. Опять повезло с педагогом. С Зинаидой Диденко постигала секреты пения, разучивала волшебные партии Чио-Чио-Сан, Марфы, Джульетты…

Она еще не успела окончить консерваторию, как получила два приглашения на работу: в Красноярский музыкальный театр и Кемеровскую филармонию. Ей хотелось в театр, но Красноярск очень далеко от дома, к тому же театр музыкальный, а ей хотелось петь оперу... Она решительно отправилась на прослушивание, которое ежегодно проводится для выпускников консерваторий страны. В тот год они проходили в Ростове-на-Дону. Туда приехали дирижеры, директора музыкальных, оперных театров, филармоний, чтобы отобрать себе будущих артистов. Там к ней подошел известный дирижер Эрих Викторович Розен, работавший тогда в Ижевске:

«У нас музыкальный театр, но строится новое здание, там будет опера…»

Четырнадцать заявок поступило на Надежду Рогозину, но Ижевского театра среди них не было. Тогда она подошла к организаторам: «Меня приглашал Розен…» Порылись в бумагах: «Да, да, есть такое приглашение».

Будь Надя менее решительной, иначе бы сложилась ее судьба.

Постановка для Нади

— Тогда в Ижевском театре были две солистки, и обе возрастные. Юлия Петровна Ефремова стала вводить меня на свои роли во все спектакли. Я играла все, от субреток до лирических героинь. Очень любила Яринку в «Свадьбе в Малиновке», Арсену в «Цыганском бароне», Зорику в «Цыганской любви»… Кстати, эта роль была отмечена как лучшая роль года, думаю, потому, что в песне Зорики «Весь мир» я брала самую верхнюю ноту, которую никто не мог взять.

В театре действительно стали ставить оперы, в «Мятеже» Надежда пела главную партию — Даши.

— Поскольку роста я небольшого, то мне специально сшили костюм — не юбку и куртку, а платье, чтобы казалась выше.

За пять лет работы в театре Ижевска Надежда Рогозина спела 15 партий. Были у нее свои поклонники, которые ходили на спектакли с ее участием, партнеры, которым было удобно петь с ней. А потом в театре появился танцовщик Владимир Куприянов. Он выпускник вагановского училища, танцевал в Кировском (Мариинском) театре, но прекрасно начатая карьера неожиданно оборвалась: на репетиции в театре Владимир улетел в оркестровую яму, получил серьезную травму, долго лечился, и теперь приехал в Ижевский театр, где был в основном опереточный репертуар. Надежда влюбилась в него, и чувство оказалось взаимным.

— Володя характерный исполнитель, очень талантливый танцор. Конечно, мне хотелось, чтобы он вернулся в балет, поэтому обрадовалась, когда приехавший в город балетмейстер Дмитрий Тхоржевский позвал Владимира:

«Что ты тут делаешь?! Я ставлю в Петрозаводске «Сотворение мира», будешь танцевать Черта».

Снова поворот

Владимир уехал, а она еще почти полгода ждала вызова. За это время в театре появились Людмила и Владимир Недвижай, что решало вопрос с исполнителями главных ролей. Главный дирижер Лео Балло и слушать Надежду не стал: «Ну как стоять на сцене рядом с Дворниковым? Будете ему по пояс…»

В труппу театра она не попала, но Петрозаводск открыл новые границы. Надежда пошла солисткой в филармонию. Временно, как она думала. Но мы же знаем, что нет ничего более постоянного, чем нечто временное.

— Это, наверное, даже к лучшему. В театре я была бы актрисой одного плана, а тут и Розину пела, и Травиату, и Сольвейг, романсы, пела музыку Баха, Вивальди, Перголези, Каччини…

И все получалось: Тамара Юфа создавала эскизы сценических костюмов Надежды. Лео Балло, через какое-то время пришедший в филармонию дирижером-репетитором, поражался: «Ну, Надежда, какой у тебя диапазон!» Публика ее любила, в каждом концерте она пела с полной отдачей, и перед сельскими слушателями, и перед патриархом Алексием II, который ее благословил, потом перед патриархом Кириллом… Ее вклад в культуру республики отмечен званием заслуженной артистки Карелии.

Соловьиные песни

Но есть у Надежды Рогозиной и неофициальное звание: «карельский соловей».

— Это забавная история. Первый раз «соловьиная история» случилась, едва я приехала в Петрозаводск. Ансамбль «Кантеле» уезжал на гастроли, когда они узнали, что я пою «Соловья» Алябьева, пригласили с собой. И вот едем в автобусе, а со мной сидела Валечка Матвеева, кантелистка. Она попросила: «Ну, давай, напой Царицу ночи». Потом попросила напеть еще что-то. Вдруг оборачивается сидевший рядом с водителем администратор: «Да выключите вы этот транзистор». Ему объяснили, что это не транзистор, а певица, которая поет «Соловья». Когда мы приехали, он подошел и извинился: «Я, честное слово, думал, что это радио». Но я и не обиделась: на радио записывали лучших исполнителей.

«Соловьиная история» продолжилась на концерте, который артисты филармонии давали прямо в поле.

"Пою «Соловья» и слышу… соловей подпевает… Это было так неожиданно. Так и допели романс Алябьева дуэтом. Зрители были в восторге, устроили настоящую овацию".

А когда мы переехали жить на Древлянку, я посадила под окном спирею, весной она зацвела — красота. Я открыла окошко, стала распеваться, и слышу — у меня партнер появился: я пою, он как колокольчик вторит. Я замолкаю, и он молчит. Начинаю петь, и он начинает со мной как бы соревноваться. Мало того, на провода ласточки стали садиться, щебечут, подпевая…

Вообще, пение пробуждает у птиц определенный инстинкт. Во время благотворительного концерта на восстановление храма в Кончезере на голову мне сел голубь и смирно сидел, пока я не закончила петь. Да что птички… Мы давали концерт для работников фермы. Сцена импровизированная. Впереди — луг, вдалеке коровы пасутся, за спиной какая-то будка. И вдруг на колоратуре за спиной раздается мощный рык. Оказывается, в будке был племенной бык.

Окончательно неофициальное звание за певицей закрепилось, когда журналистка, бравшая у Рогозиной интервью, назвала ее «карельским соловьем».

Как-то протодиакон Алексей, увидев меня, сказал:

— «Вот золотой голос Карелии».

— Нет, золотой голос — это Милица Кубли. А я карельский соловей, птичка живая. В Киргизии меня называли «королек — птичка певчая», а здесь я удостоилась сравнения с соловьем, — улыбается она.

Сейчас Надежда Васильевна на сцене не выступает. Она много раз принимала участие в благотворительных концертах по сбору средств на восстановление и строительство храмов. Теперь выполняет в церкви послушание.

Вот такой у нее беспредельный диапазон не только голоса, но и жизни.