Се ля ви татарстанского синема. Смена поколений и призрак «Броненосца»
Многие годы внимательно следила, что происходит у нас в кинематографе. Площадкой наблюдения был Казанский международный фестиваль мусульманского кино, до 2010 года именовавшийся «Золотым Минбаром». Событием первого фестиваля стала первая полнометражная игровая лента в Татарстане «Куктау» Ильдара Ягафарова, Фарит Бикчантаев получил тогда приз «За лучшую мужскую роль». Уже на третьем «Минбаре», в 2007 году, приз зрительских симпатий присудили фильму Рамиля Тухватуллина «Дилемма», представленному среди других четырёх работ из Татарстана, а из уст министра культуры Зили Валеевой прозвучало: «В Татарстане начинается эра кино». Последующие годы появились такие работы, как «Трёхногая кобыла» Нурании Замалиевой, снятая на средства частного инвестора, и комедия «Орлы» Рамиля Тухватуллина. Обе были отмечены призами кинофестиваля. Резонансным событием стал выход в 2009 году полнометражной ленты «Бибинур» по повести Аяза Гилязова, снятой студией «Сабантуй» на условиях софинансирования России и Татарстана. В качестве режиссёра на него пригласили петербуржца Юрия Фетинга, а оператором — обладателя приза «Озелла» Венецианского фестиваля Максима Дроздова. В 2010 году фильм получил главный приз КМФМК, и урожай различных наград картины этим не ограничивается.
Всякий раз появления очередной полнометражной игровой ленты ждут у нас, словно рождения дофина в монаршьей семье. Это объяснимо. Ведь ещё сам Эльдар Рязанов, выступая на пресс-конференции «Золотого Минбара-2008», заметил: «Национальное кино начинается с хорошего фильма. Татарам нужно снять своего «Броненосца Потёмкина». С мэтром не поспоришь. Процесс идёт. Фильмы появляются. «Рассвет» татарстанского кинематографа как будто не за горами, но такое ощущение, что расстояние до него никак не сокращается. Примеры же того, когда Казань упоминают сегодня в привязке к кино в масштабе России и мира, касаются, скорее, не феноменов локального кинопроцесса, а отдельных имён. Взять ту же Чулпан Хаматову или сценариста Дениса Осокина. Можно вспомнить здесь и премьера балетной труппы Театра имени Джалиля Олега Ивенко, сыгравшего главную роль в фильме Рэйфа Файнса «Нуреев. Белый ворон». Но это, пожалуй, яркий эпизод биографии самого артиста.
«Броненосец» на радарах как будто бы всё время маячит. Только вот кто будет у его штурвала? Вопрос открыт. В то же время мы наблюдаем приход в профессию новых режиссёров и появление новых работ. О том, как меняется генерация творческих сил местного кинематографа, мы решили поинтересоваться у кинокритика Адили ХАЙБУЛЛИНОЙ.
— Адиля, здравствуйте! Скажите, как давно вы следите за местным кинопроцессом? Насколько выстроили для себя его эволюцию?
— Моя вовлечённость в кинематограф, в том числе татарстанский, так же, как и у вас, началась с Казанского международного фестиваля мусульманского кино. Я работала на кинофоруме организатором мастер-классов и внеконкурсных показов, была членом его отборочной комиссии. В нашей республике снимается не так много картин. Каждая из них становится событием и вызывает интерес, тем более, если ты занимаешься кино и живёшь в этом регионе. Не перестану говорить о том, что в какой-то момент для меня в местном кино появился ряд спекулятивных и манипулятивных тем и сюжетов: татарской деревни, национальных обрядов, обычаев, героев. Из общего ряда выделялись, пожалуй, фильмы Салавата Юзеева. Но почему бы не поговорить в кино о чём-то, кроме поиска своих корней и самоидентификации? Либо затрагивать эти темы по-новому с точки зрения визуального выражения. Знатоки могут мне возразить и привести в пример Якутию, где снимают картины с выраженным «национальным акцентом», и кино там как раз на подъёме. Но если говорить о якутском кинематографе, то в нём представлены все жанры — от триллера до молодёжных альманахов, а у нас разнообразия жанров и форм, на мой взгляд, не хватает. Такие работы есть, но они не всегда доходят до зрителя. Поэтому сегодня мне намного интереснее наблюдать за тем, что делают в Татарстане молодые режиссёры, следить за их экспериментами. Это моё сугубо личное предпочтение, но в кино мне хочется удивляться.
— Почему, по-вашему, молодые более свободны? Они менее зависимы? Меньше оглядываются на конъюнктуру?
— У каждого молодого режиссёра очень индивидуальная история. Возьмём выпускника КазГИКа Павла Москвина с его фильмом «Пустота», который он снял на свои собственные деньги. Паша — пример режиссёра-фаната. Представить в качестве дебюта полный метр, да ещё историю о посттравматическом синдроме, было очень серьёзной заявкой. Российская премьера фильма прошла на фестивале «Амурская осень», затем «Пустота» участвовала в фестивале «Спутник над Польшей». Вторую свою картину «Солдатская шапка» Паша снял уже с поддержкой Министерства культуры Татарстана. Мы можем взять и пример «независимого кинематографа». В этом плане очень интересен режиссёр Рим Шафигуллин, автор любопытных короткометражных историй. Он, как правило, снимает ради того, чтобы снять, ни на что не претендуя. Недавно на международном кинофестивале «Восемь женщин» в Москве была премьера фильма Альфии Шакирзяновой «Не называй меня Вася». Это симпатичная история из деревенской жизни, студенческая работа Альфии в КазГИКе.
История каждого из этих ребят уникальна. Но непонятно, что будет с ними дальше. Исходя из того, что я вижу в их работах, не могу с уверенностью говорить об их выраженных амбициях в отношении регионального кино. Они больше снимают для собственной реализации, для того, чтобы заявить о себе на каких-то сторонних фестивалях, площадках, платформах. В них нет заточенности на то, чтобы работать именно с национальным элементом. Для меня это очень показательно.
— Но всё же формат национального кино сегодня не менее востребован среди киноманов, фестивальной публики. Его ведь тоже надо развивать?
— Если мы хотим заявлять миру о Татарстане, нам никуда не уйти от трансляции национальной идентичности. Но форма того, как это делается, может быть совершенно разной. Условно говоря, «про Шурале» можно снимать абсолютно по-новому. Лично для меня же понятие «национальное кино» включает всё, что снимается в регионе. Работы Рима Шафигуллина, которые рассказывают о Казани, о том, что волнует сегодняшних молодых ребят, на мой взгляд, не менее «национальны». Беспокоит другое: почему режиссёры, чьи имена я назвала, уже не живут в Казани? Почему они уезжают? Выходит, места для них здесь нет? Москва, по крайней мере, даёт больше возможностей заработать, для того, чтобы потом что-то снять. Может быть, что и здесь. Но есть и другие примеры — Ильшат Рахимбай, Юля Захарова и Амир Галиаскаров — они живут и работают в Казани.
— Не так давно была попытка рассказать «про Шурале» по-новому. Имею в виду работу Алексея Барыкина «Водяная» — триллер со спецэффектами, который анонсировался как настоящий прорыв. Картина была в российском прокате. Как оцените эту работу?
— Я всегда за поиск. Невозможно сразу сделать что-то грандиозное. Надо пробовать. Алексею Барыкину я благодарна за попытку. Он попробовал зайти на новую территорию. Благодаря этому вскрылись какие-то ключевые проблемы. Не только для зрителей, но и для тех, кто дальше рискнёт вступить в пространство детского кино. Невозможно вырастить шедевр, не вспахав «минное поле», образно выражаясь.
— Разговор о татарстанском кино, как правило, всегда выходит на обсуждение проблем отрасли. Речь сегодня не о них. Хочу спросить о другом: каковы роль и участь кинокритика, которому предстоит оценивать местный кинопродукт? Как оставаться объективным?
— Безусловно, оценивая любое региональное кино, необходимо понимать особенности его становления и развития, учитывать эти аспекты. Но при этом я против того, чтобы делать скидки на разные обстоятельства, а за то, чтобы оценивать то, что вижу. Есть чёткие критерии: соответствие жанру, структура, авторское высказывание — его новаторство, идея; визуальная подача — операторская работа, монтаж, цветокоррекция и так далее; органичное существование актёров в кадре, музыкальное оформление. Я убеждена, что при любом бюджете и при любых условиях можно снять фильм, в котором всё гармонично. Так же, как и за миллионы, можно сделать абсолютно провальный продукт. Борис Гуц, например, все свои фильмы снимает на Айфон. А в прошлом году я писала рецензии на выпускные работы будущих кинематографистов из КазГИКа и осталась под большим впечатлением от криминальной комедии студента Никиты Зубкова «Киногрех».
Кинокритик в любом случае оценивает результат. Не люблю, когда авторы стараются объяснить, как это должно было выглядеть в идеале и что не получилось по тем или иным причинам. Нужно поддерживать национальный кинематограф, но не таким образом, чтобы на «ура» принимать всё, что выходит. Критик ведь не только «обслуживает» киноиндустрию, но и повышает культуру киносмотрения у зрителей. Именно в этом главная миссия профессии. Нынешняя аудитория Казани очень просвещённая и насмотренная, и именно поэтому я никогда не стану оправдывать перед ними образцы национального кино, если их уровень меня удовлетворять не будет. Объяснить специфику — смогу, но заставить полюбить ленту только потому, что она местного производства, — нет. Зритель приходит в кинотеатр, платит двести-триста рублей и имеет право выбирать. Но наши фильмы сегодня неконкурентоспособны вообще, если мы говорим о том мировом сегменте, с которым он соприкасается.
— Это характерно только для Татарстана?
— Это проблема и других регионов России. Но есть исключения. Почему Кантемир Балагов со своей «Дылдой» или «Теснотой» вышел на мировой уровень? В Кабардино-Балкарии, откуда он родом, все были достаточно далеки от кино, пока туда не приехал Сокуров и не вырастил целую плеяду молодых режиссёров — Владимира
Битокова, Киру Коваленко, Олега Хамокова. «Теснота» Балагова, «Глубокие реки» Битокова, «Антигона» Хамокова — все эти работы глубоко национальны и покоряют крупные фестивали. С новым фильмом Битокова сейчас работает продюсер Александр Роднянский. Это — опыт Кабардино-Балкарии. Возможно, у нас должен быть какой-то другой сценарий развития.
— Можете ли вы назвать работы, с которых стоило бы начать знакомиться с творчеством представителей «новой волны» местного кинематографа?
— Назову работы, неординарные, на мой взгляд, для Татарстана. Либо традиционные, но снятые с нового ракурса. В документальном жанре это фильм Булата Минкина «Берузе» («Один») о человеке, восемнадцать лет просидевшем в одиночной камере, в Китае. Сейчас Булат собирается снимать вторую картину. Ему интересна тема татар, он считает, что она не отрефлексирована. В качестве удачного проекта хочу выделить комедию «Кире» Рустама Рашитова. В ней затронут конфликт двуязычья — главный герой в исполнении Фаниса Зиганшина, который говорит только на татарском, сталкивается с тем, что мир-то, оказывается, меняется. Сделана картина в весьма любопытной форме. Фильмом занимались московские продюсеры, и это очень чувствуется. По совершенно иной эстетике.
Мне самой интересно, прежде всего, режиссёрское кино. То, в котором автор стремится о чём-то высказаться. В заказном коммерческом кино это не всегда получается. Надо быть великим мастером, чтобы суметь «вшить» туда самого себя. Сейчас в процессе монтажа находится фильм Влада Петрова «Пувырга». Очень жду этого фильма. Надеюсь, он меня порадует и впечатлит.
— Мы все в какой-то мере находимся «в режиме ожидания». Это наверно и не плохо — если ждём. Спасибо Вам за высказанное мнение! Читателям поясню, что тема местного кинематографа, о проблемах которого много говорят и пишут, конечно, не исчерпывается единственной точкой зрения. Многие вопросы требуют продолжения разговора.
Интервью подготовила Айсылу МИРХАНОВА для журнала «Казань»
Фото Алины Раджабовой