Полицейская тюрьма в военное время
23
Колумнист "Idel.Реалии", социолог Искандер Ясавеев, арестованный за участие в антивоенной акции в Казани, описывает свое пятидневное пребывание в отделах полиции и спецприемнике МВД, условиях содержания в них и проблемы, с которыми столкнулся.
Задержание на антивоенной акции 27 февраля и пятидневный арест дали мне как социологу ценную возможность включенного наблюдения в отделах полиции, суде и спецприемнике МВД для арестованных. В спецприемнике я вел дневник наблюдений. Аналитическая позиция позволила не только зафиксировать условия содержания и практики полиции, но и легко перенести трудности, связанные с задержанием и арестом. Хотел бы предложить своим товарищам и коллегам в случае задержания смотреть на происходящее глазами исследователя, запоминать и записывать детали, не забывая, конечно, отстаивать свои права. Это не только облегчит лишение свободы, но и высветит проблемы, существующие в "закрытых учреждениях". Ниже представлена часть моих наблюдений.
ОТДЕЛЫ ПОЛИЦИИ И ДЕЙСТВИЯ ИХ СОТРУДНИКОВ
Действия полицейских, выполнявших приказы и следовавших инструкциям, в целом не вызывали неприятия и возмущения. Исключением были действия сотрудников отдела полиции "Танкодром" — в частности, полицейского по имени Руслан, который доставлял в суд Илью Зернова, также задержанного на антивоенной акции. В отличие от полицейских, которые доставляли других задержанных и сняли с них наручники сразу по прибытии в Вахитовский районный суд, Руслан долгое время держал Илью в наручниках в коридоре суда, очевидно, желая "проучить" его за антивоенное выступление. На вопрос Ильи, как ему сходить в туалет, полицейский грубо ответил: "Тебе что, подержать?", но затем все же снял наручники.
Он вел себя агрессивно и по отношению к адвокату правозащитной организации "Апология" Риму Сабирову, который защищал задержанных и хотел предоставить мне возможность позвонить жене после решения суда об аресте. Другие сотрудники (сотрудницы) отдела полиции "Танкодром" не сразу выводили задержанных участниц акции в туалет — иногда с получасовой задержкой — и разговаривали с ними грубо и раздраженно. Руслан в свою очередь требовал от задержанной девушки держать дверь туалета открытой при пользовании им. Некоторым задержанным не разрешили воспользоваться туалетом в ОП "Танкодром" перед доставлением в суд. Такое поведение нарушает закон "О полиции", который предполагает запрет на жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение. Ответственность за это несут не только полицейские, но и начальник ОП "Танкодром" Радиф Багавиев, начальник Управления МВД по Казани Александр Мищихин и министр внутренних дел по Татарстану Артем Хохорин.
Полицейские часто заговаривали о так называемой "спецоперации" в Украине — в отделах полиции, автомобилях по дороге в суд и обратно, возле здания суда. Двумя основными высказываниями были шаблонные "Где вы были восемь лет, пока гибли мирные жители на Донбассе?" и "Военные действия России в Украине предотвращают войну НАТО против нас, ядерную войну". Старший оперуполномоченный отдела полиции "Вишневский" пошел дальше клише и привел "убедительный" пример: "Вы видите, что двое ваших соседей дерутся, один бьет другого и может убить. Неужели вы не вмешаетесь?" О тысячах погибших (Министерство обороны России лишь 2 марта — единожды — сообщило о потерях в своих рядах; речь шла о 498 погибших. Генеральный штаб Вооруженных сил Украины 9 марта сообщил, что по их данным, было убито и ранено более 12 000 российских солдат. В условиях военных действий проверить информацию, которую распространяют официальные представители обеих стран, не представляется возможным — "Idel.Реалии") российских военнослужащих полицейские не знали.
Я имел возможность изучить условия содержания задержанных в отделах полиции "Вишневский" и "Азино", поскольку после составления протокола меня и еще одного участника акции перевезли из одного отдела в другой. Эти условия скудны, но приемлемы. Нам на ночь выдали матрацы, подушки, одеяла и простыни. В ОП "Азино" нас покормили, разморозив и разогрев гречку с сосиской, вместе с едой принесли чай с сухарями. Но в ОП "Танкодром", куда участников антивоенной акции привезли из отдела полиции "Вишневский" ранним утром (на них всю ночь составляли протоколы), им не выдали постельных принадлежностей — спать пришлось на голых топчанах.
Туалетная комната в отделе полиции "Вишневский" относительно чистая, в ней имеются мыло и туалетная бумага, есть горячая вода. Ничего этого нельзя сказать о туалете в ОП "Азино". Почерневший унитаз, запах хлорки, сливная кнопка под потолком — она не видна, и ею обычно не пользуются, туалетной бумаги и мыла нет. Брусок хозяйственного мыла в туалет положили после моих требований только утром, когда пришла уборщица. Кран умывальника сломан, он свернут набок, но воду открыть можно.
СПЕЦПРИЕМНИК МВД НА МИЛИЦЕЙСКОЙ
После суда, принявшего решение о моем аресте, меня вновь отвезли в наручниках в ОП "Азино", а оттуда уже ночью вместе с другими арестованными перевезли в спецприемник МВД на улице Милицейской. Термин "спецприемник" маскирует сущность этого учреждения. В действительности это тюрьма для заключения на короткие сроки — до 30 суток.
Это четырехэтажное здание, на всех этажах которого находятся камеры, выходящие в коридор. Камеры различной вместимости, от двух- до восьмиместных. В камерах стоят прикрученные к полу железные двухъярусные кровати, стол и скамьи. У стены — раковина для умывания, есть горячая вода. В углу — туалет, отделенный от остальной части камеры невысокой стенкой и дверцей, закрывающей только нижнюю часть тела. Непривычный к заключению человек первое время испытывает неловкость из-за необходимости пользоваться туалетом в присутствии других людей.
В камерах курят, но вентиляция есть. Освещение хорошее, читать и писать легко — с 6 утра до 10 вечера включают лампу дневного света под потолком, на ночь оставляют включенным светильник над дверью. Небольшое окно находится под самым потолком. С внутренней стороны установлен стеклопакет с прозрачным стеклом, за ним решетка, за решеткой — наружный стеклопакет с матовым стеклом. Сквозь него ничего не видно — можно только определить, ясная погода или нет. Библиотеки в спецприемнике нет, но книги можно получить с передачей. В некоторых камерах лежат потрепанные книги — в нашей был роман Льва Толстого "Воскресение" с вырванными страницами. Арестанты иногда стучат в двери и спрашивают через них у других задержанных, находящихся в других камерах, нет ли чего-нибудь почитать.
Еда не отличается разнообразием, но вполне сносная, хотя временами пересоленная. На 15-20-минутную прогулку выводят в первой половине дня по желанию — в небольшой дворик примерно 4 на 10 метров с высокими бетонными стенами. Небо во дворике зарешечено и вдобавок закрыто сеткой Рабица. Первые минуты прогулки проходят в клубах сигаретного дыма, поскольку вместе выводят арестантов с одного этажа — и большая их часть курит. Женщин выводят на прогулку отдельно, их гораздо меньше. На нашем этаже было восемь камер, семь из них были мужскими, одна — женской.
Один раз в день после прогулки предоставляют возможность воспользоваться своим телефоном в течение примерно 20 минут. Звонящих запирают в двух боксах площадью чуть больше двух квадратных метров, и в каждый из них во время звонков набивается 7-8 человек. И это во время коронавируса. Никто из арестантов не носит маски.
Основных проблем, которые я увидел в этой тюрьме, три. Самая главная — отсутствие питьевой воды. Бутилированную воду запрещено передавать с передачами, хотя соки в картонных коробках разрешены. В день заключенные получают по стакану слабого сладковатого чая утром и вечером и стакан компота или киселя в обед. Этого мало, особенно с учетом того, что в камерах тепло. Кипятить воду и заваривать чай нельзя — в камерах нет электрических розеток. Остается пить воду из-под крана, но она невкусная и неизвестного качества.
Возможно, запрет передавать бутилированную воду связан со второй проблемой спецприемника. В нем нет лифта — и сотрудникам, а часто сотрудницам, разносящим передачи и еду, приходится вручную поднимать на этажи тяжелые пакеты и баки. Наша камера получала пищу первой, так как находилась в начале коридора, и было слышно через "кормушку" в двери, как тяжело дышит сотрудница или сотрудник, только что притащившие баки с едой и горячим напитком наверх. МВД по Татарстану тратит огромное количество ресурсов на отслеживание действий гражданских активистов и их преследование, задержание свободных граждан на мирных акциях, их содержание, оформление протоколов, доставление в суд, но не может установить в спецприемнике лифт, который решил бы проблему с подъемом еды и передач, включая бутилированную воду.
Третья проблема — в боксах спецприемника отвратительная мобильная связь. Телефоны показывают либо отсутствие сети, либо слабый сигнал. Разговоры, даже если удалось дозвониться, часто прерываются, sms уходят с трудом, мобильного интернета нет вообще. Руководству спецприемника необходимо предоставить арестованным возможность беспрепятственной связи по телефону, в противном случае наказание ужесточается еще и лишением связи с членами семьи.
Среди отбывавших арест со мной было мало тех, кто оказался в спецприемнике впервые. Многие молодые люди наказаны за драки, некоторые люди среднего и старшего возраста — за кражу спиртного в магазине, кто-то находится под уголовной статьей о наркотиках и пока отбывает наказание в виде ареста по статье 6.9 Кодекса об административных правонарушениях ("Потребление наркотических средств или психотропных веществ…"). Несколько человек среднего возраста держались таким образом, что в них легко можно было разглядеть бывших заключенных. Арестованные часто используют тюремный язык: "хата", "продол", "ноги" и пр. Как-то вечером один из вновь прибывших арестантов перед тем, как зайти в камеру, прокричал: "АУЕ! Третий продол! Курить есть?" (АУЕ — несуществующая организация, признанная в России "экстремистской"). В ответ ему крикнули: "Жизнь ворам!"
Я смотрел на молодых и немолодых арестантов на прогулке и думал, что в нашей стране множество нерешенных серьезных проблем. Наша система наказаний ненормальна, она, возможно, больше чем в какой-либо другой стране порождает преступность, а не препятствует ей. Социальной, экономической и психологической реабилитации бывших заключенных нет, и люди, пострадавшие от лишения свободы, просто выбрасываются на свободу, не приспособленные к самостоятельной жизни, с разрушенными семейными связями и плохим здоровьем.
Репрессивная политика в отношении потребления наркотиков абсурдна, поскольку суровые наказания за действия с наркотиками повышают их цену, в которую включаются риски, и делают их производство сверхприбыльным. Молодежной политики в стране нет. Молодые люди не получают никакой ощутимой поддержки от государства в том, чтобы стать самостоятельными и независимыми. В стране сильнейшие поляризация и бедность. Эпидемию ВИЧ остановить не удается.
Но вместо того, чтобы решать эти и другие проблемы, российская власть начинает "спецоперацию", отправляет на гибель тысячи своих молодых людей, несет смерть и разрушения гражданам Украины, делает Россию изгоем и обрушивает ее экономику.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
Задержание на антивоенной акции 27 февраля и пятидневный арест дали мне как социологу ценную возможность включенного наблюдения в отделах полиции, суде и спецприемнике МВД для арестованных. В спецприемнике я вел дневник наблюдений. Аналитическая позиция позволила не только зафиксировать условия содержания и практики полиции, но и легко перенести трудности, связанные с задержанием и арестом. Хотел бы предложить своим товарищам и коллегам в случае задержания смотреть на происходящее глазами исследователя, запоминать и записывать детали, не забывая, конечно, отстаивать свои права. Это не только облегчит лишение свободы, но и высветит проблемы, существующие в "закрытых учреждениях". Ниже представлена часть моих наблюдений.
ОТДЕЛЫ ПОЛИЦИИ И ДЕЙСТВИЯ ИХ СОТРУДНИКОВ
Действия полицейских, выполнявших приказы и следовавших инструкциям, в целом не вызывали неприятия и возмущения. Исключением были действия сотрудников отдела полиции "Танкодром" — в частности, полицейского по имени Руслан, который доставлял в суд Илью Зернова, также задержанного на антивоенной акции. В отличие от полицейских, которые доставляли других задержанных и сняли с них наручники сразу по прибытии в Вахитовский районный суд, Руслан долгое время держал Илью в наручниках в коридоре суда, очевидно, желая "проучить" его за антивоенное выступление. На вопрос Ильи, как ему сходить в туалет, полицейский грубо ответил: "Тебе что, подержать?", но затем все же снял наручники.
Он вел себя агрессивно и по отношению к адвокату правозащитной организации "Апология" Риму Сабирову, который защищал задержанных и хотел предоставить мне возможность позвонить жене после решения суда об аресте. Другие сотрудники (сотрудницы) отдела полиции "Танкодром" не сразу выводили задержанных участниц акции в туалет — иногда с получасовой задержкой — и разговаривали с ними грубо и раздраженно. Руслан в свою очередь требовал от задержанной девушки держать дверь туалета открытой при пользовании им. Некоторым задержанным не разрешили воспользоваться туалетом в ОП "Танкодром" перед доставлением в суд. Такое поведение нарушает закон "О полиции", который предполагает запрет на жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение. Ответственность за это несут не только полицейские, но и начальник ОП "Танкодром" Радиф Багавиев, начальник Управления МВД по Казани Александр Мищихин и министр внутренних дел по Татарстану Артем Хохорин.
Полицейские часто заговаривали о так называемой "спецоперации" в Украине — в отделах полиции, автомобилях по дороге в суд и обратно, возле здания суда. Двумя основными высказываниями были шаблонные "Где вы были восемь лет, пока гибли мирные жители на Донбассе?" и "Военные действия России в Украине предотвращают войну НАТО против нас, ядерную войну". Старший оперуполномоченный отдела полиции "Вишневский" пошел дальше клише и привел "убедительный" пример: "Вы видите, что двое ваших соседей дерутся, один бьет другого и может убить. Неужели вы не вмешаетесь?" О тысячах погибших (Министерство обороны России лишь 2 марта — единожды — сообщило о потерях в своих рядах; речь шла о 498 погибших. Генеральный штаб Вооруженных сил Украины 9 марта сообщил, что по их данным, было убито и ранено более 12 000 российских солдат. В условиях военных действий проверить информацию, которую распространяют официальные представители обеих стран, не представляется возможным — "Idel.Реалии") российских военнослужащих полицейские не знали.
Я имел возможность изучить условия содержания задержанных в отделах полиции "Вишневский" и "Азино", поскольку после составления протокола меня и еще одного участника акции перевезли из одного отдела в другой. Эти условия скудны, но приемлемы. Нам на ночь выдали матрацы, подушки, одеяла и простыни. В ОП "Азино" нас покормили, разморозив и разогрев гречку с сосиской, вместе с едой принесли чай с сухарями. Но в ОП "Танкодром", куда участников антивоенной акции привезли из отдела полиции "Вишневский" ранним утром (на них всю ночь составляли протоколы), им не выдали постельных принадлежностей — спать пришлось на голых топчанах.
Туалетная комната в отделе полиции "Вишневский" относительно чистая, в ней имеются мыло и туалетная бумага, есть горячая вода. Ничего этого нельзя сказать о туалете в ОП "Азино". Почерневший унитаз, запах хлорки, сливная кнопка под потолком — она не видна, и ею обычно не пользуются, туалетной бумаги и мыла нет. Брусок хозяйственного мыла в туалет положили после моих требований только утром, когда пришла уборщица. Кран умывальника сломан, он свернут набок, но воду открыть можно.
СПЕЦПРИЕМНИК МВД НА МИЛИЦЕЙСКОЙ
После суда, принявшего решение о моем аресте, меня вновь отвезли в наручниках в ОП "Азино", а оттуда уже ночью вместе с другими арестованными перевезли в спецприемник МВД на улице Милицейской. Термин "спецприемник" маскирует сущность этого учреждения. В действительности это тюрьма для заключения на короткие сроки — до 30 суток.
Это четырехэтажное здание, на всех этажах которого находятся камеры, выходящие в коридор. Камеры различной вместимости, от двух- до восьмиместных. В камерах стоят прикрученные к полу железные двухъярусные кровати, стол и скамьи. У стены — раковина для умывания, есть горячая вода. В углу — туалет, отделенный от остальной части камеры невысокой стенкой и дверцей, закрывающей только нижнюю часть тела. Непривычный к заключению человек первое время испытывает неловкость из-за необходимости пользоваться туалетом в присутствии других людей.
В камерах курят, но вентиляция есть. Освещение хорошее, читать и писать легко — с 6 утра до 10 вечера включают лампу дневного света под потолком, на ночь оставляют включенным светильник над дверью. Небольшое окно находится под самым потолком. С внутренней стороны установлен стеклопакет с прозрачным стеклом, за ним решетка, за решеткой — наружный стеклопакет с матовым стеклом. Сквозь него ничего не видно — можно только определить, ясная погода или нет. Библиотеки в спецприемнике нет, но книги можно получить с передачей. В некоторых камерах лежат потрепанные книги — в нашей был роман Льва Толстого "Воскресение" с вырванными страницами. Арестанты иногда стучат в двери и спрашивают через них у других задержанных, находящихся в других камерах, нет ли чего-нибудь почитать.
Еда не отличается разнообразием, но вполне сносная, хотя временами пересоленная. На 15-20-минутную прогулку выводят в первой половине дня по желанию — в небольшой дворик примерно 4 на 10 метров с высокими бетонными стенами. Небо во дворике зарешечено и вдобавок закрыто сеткой Рабица. Первые минуты прогулки проходят в клубах сигаретного дыма, поскольку вместе выводят арестантов с одного этажа — и большая их часть курит. Женщин выводят на прогулку отдельно, их гораздо меньше. На нашем этаже было восемь камер, семь из них были мужскими, одна — женской.
Один раз в день после прогулки предоставляют возможность воспользоваться своим телефоном в течение примерно 20 минут. Звонящих запирают в двух боксах площадью чуть больше двух квадратных метров, и в каждый из них во время звонков набивается 7-8 человек. И это во время коронавируса. Никто из арестантов не носит маски.
Основных проблем, которые я увидел в этой тюрьме, три. Самая главная — отсутствие питьевой воды. Бутилированную воду запрещено передавать с передачами, хотя соки в картонных коробках разрешены. В день заключенные получают по стакану слабого сладковатого чая утром и вечером и стакан компота или киселя в обед. Этого мало, особенно с учетом того, что в камерах тепло. Кипятить воду и заваривать чай нельзя — в камерах нет электрических розеток. Остается пить воду из-под крана, но она невкусная и неизвестного качества.
Возможно, запрет передавать бутилированную воду связан со второй проблемой спецприемника. В нем нет лифта — и сотрудникам, а часто сотрудницам, разносящим передачи и еду, приходится вручную поднимать на этажи тяжелые пакеты и баки. Наша камера получала пищу первой, так как находилась в начале коридора, и было слышно через "кормушку" в двери, как тяжело дышит сотрудница или сотрудник, только что притащившие баки с едой и горячим напитком наверх. МВД по Татарстану тратит огромное количество ресурсов на отслеживание действий гражданских активистов и их преследование, задержание свободных граждан на мирных акциях, их содержание, оформление протоколов, доставление в суд, но не может установить в спецприемнике лифт, который решил бы проблему с подъемом еды и передач, включая бутилированную воду.
Третья проблема — в боксах спецприемника отвратительная мобильная связь. Телефоны показывают либо отсутствие сети, либо слабый сигнал. Разговоры, даже если удалось дозвониться, часто прерываются, sms уходят с трудом, мобильного интернета нет вообще. Руководству спецприемника необходимо предоставить арестованным возможность беспрепятственной связи по телефону, в противном случае наказание ужесточается еще и лишением связи с членами семьи.
Среди отбывавших арест со мной было мало тех, кто оказался в спецприемнике впервые. Многие молодые люди наказаны за драки, некоторые люди среднего и старшего возраста — за кражу спиртного в магазине, кто-то находится под уголовной статьей о наркотиках и пока отбывает наказание в виде ареста по статье 6.9 Кодекса об административных правонарушениях ("Потребление наркотических средств или психотропных веществ…"). Несколько человек среднего возраста держались таким образом, что в них легко можно было разглядеть бывших заключенных. Арестованные часто используют тюремный язык: "хата", "продол", "ноги" и пр. Как-то вечером один из вновь прибывших арестантов перед тем, как зайти в камеру, прокричал: "АУЕ! Третий продол! Курить есть?" (АУЕ — несуществующая организация, признанная в России "экстремистской"). В ответ ему крикнули: "Жизнь ворам!"
Я смотрел на молодых и немолодых арестантов на прогулке и думал, что в нашей стране множество нерешенных серьезных проблем. Наша система наказаний ненормальна, она, возможно, больше чем в какой-либо другой стране порождает преступность, а не препятствует ей. Социальной, экономической и психологической реабилитации бывших заключенных нет, и люди, пострадавшие от лишения свободы, просто выбрасываются на свободу, не приспособленные к самостоятельной жизни, с разрушенными семейными связями и плохим здоровьем.
Репрессивная политика в отношении потребления наркотиков абсурдна, поскольку суровые наказания за действия с наркотиками повышают их цену, в которую включаются риски, и делают их производство сверхприбыльным. Молодежной политики в стране нет. Молодые люди не получают никакой ощутимой поддержки от государства в том, чтобы стать самостоятельными и независимыми. В стране сильнейшие поляризация и бедность. Эпидемию ВИЧ остановить не удается.
Но вместо того, чтобы решать эти и другие проблемы, российская власть начинает "спецоперацию", отправляет на гибель тысячи своих молодых людей, несет смерть и разрушения гражданам Украины, делает Россию изгоем и обрушивает ее экономику.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.