Головы летят над нашей шахтой. Кто лишится поста после трагедии на «Листвяжной»
2 декабря президент России Владимир Путин провел напряженное совещание. Темой онлайн-встречи стала трагедия на шахте «Листвяжная» в Кемеровской области, которая унесла жизни 51 человека и потрясла всю страну.
С момента катастрофы прошло чуть больше недели. Времени было вполне достаточно, чтобы определить причины произошедшего, грамотно изложить их на бумаге и представить Путину. Но ни доклад министра труда и социальной защиты Антона Котякова, ни оправдания главы совета директоров «СДС-Угля» (акционерному обществу принадлежит «Листвяжная») Михаила Федяева не удовлетворили президента.
Тревожная встреча
Меньше всего претензий было к губернатору Кемеровской области Сергею Цивилеву. Его участие в совещании, по сути, завершилось на оглашении подробностей трагедии (место, время, число погибших) и сообщении о том, что «напряжение в регионе потихоньку уходит». Усевшиеся рядом с ним Михаил Федяев и гендиректор «СДС-Угля» Геннадий Алексеев, казалось, напротив, с каждой минутой напрягались все больше.
И не зря. Взявший слово генпрокурор Игорь Краснов направил ход онлайн-совещания в совсем иное русло. Вердикты главного обвинителя страны сыпались на головы Федяева и Алексеева словно осколки каменной породы, разлетающиеся от взрыва метана.
«Гладко на шахте было только на бумаге. А фактически неисправными были источники питания, средства индивидуальной защиты, датчики измерения, определения местоположения персонала в горных выработках. <…> Повсеместно нарушались требования законодательства о промышленной безопасности, об охране и оплате труда, эксплуатировались неисправные системы пылеуловления, газового контроля, не выполнялись замеры уровня метана. <…> При наличии веских оснований руководители десятков угольных предприятий не привлекались к ответственности», — перечислил Краснов.
После такого доклада настрой российского президента поменялся. Тяжело вздохнув, Путин попросил прокомментировать ситуацию Федяева, Алексеева и главу Ростехнадзора Александра Трембицкого. Последний юлить не стал:
«Будут отстранены и уволены люди. Не хочу и не имею права оправдываться», — опустил голову Трембицкий.
Впрочем, попытка оправдаться все же прозвучала: квалифицированных кадров, мол, недостаточно. Владимир Путин с такой установкой согласился, но поправил, что «исполнять свой долг нужно всем и в соответствии с законом и инструкциями».
Выступления представителей «СДС-Угля» тоже не отличались содержательностью. Геннадий Алексеев зачем-то напомнил всем присутствующим о своей насыщенной трудовой карьере («прошел все ступени от рядового работника до руководителя предприятия») и признался, что трагедия на «Листвяжной» стала для него «личной катастрофой».
«К великому моему сожалению, я не могу прокомментировать… И не имею права, наверное. Готов без каких бы то ни было возражений принять все, что было сказано, — неуверенно закончил спич господин Алексеев. — Еще раз хотел принести извинения и склонить голову. Готов понести все наказания».
В свою очередь Михаил Федяев подтвердил, что тоже не будет «снимать с себя никакой ответственности за происходящее». Глава совета директоров «СДС-Угля» обвинил во взрыве метана «человеческий фактор», который «все перечеркнул».
Еще одну ложку дегтя добавил Антон Котяков, принявшийся расписывать систему оплаты труда шахтеров. Путин парировал, что действующие порядки подталкивают работников отрасли к пренебрежению требованиями безопасности ради «экономических стимулов». Итогами работы министра труда президент остался недоволен.
«Не могу сказать, что вы [Котяков] представили глубокий анализ. Я не удовлетворен ответом», — резюмировал Путин.
Преступление и наказание
Пресса, пристально следившая за ходом совещания, не могла не отметить тяжелую атмосферу, царившую во время виртуальной встречи. Журналист газеты «Коммерсантъ» Андрей Колесников, написавший о Путине несколько книг, признался, что 2 декабря «было слишком много моментов, которых никогда не было».
К тому же жесткая беседа с Трембицким и руководством «СДС-Угля» стала своеобразным подведением итогов аналогичного совещания 11-летней давности. Тогда в мае 2010 года на крупнейшей угольной шахте России «Распадская» прогремело два взрыва. Погиб 91 человек, а следственными мероприятиями руководил Александр Бастрыкин, занимающий в то время пост первого заместителя генпрокурора.
В тот год перед Путиным также предстали уставившиеся в пол чиновники, тогдашний губернатор Аман Тулеев и инспектор Ростехнадзора Федор Верееменко. Сейчас, рассуждает политолог Марат Баширов, «головы полетят» не только в Ростехнадзоре, но и в министерстве труда, глава которого уже получил тревожный сигнал от президента.
«Ответственными за технический контроль шахт и регулирование оплаты труда шахтеров являются Ростехнадзор и Минтруд. Сейчас поднимут их отчеты, проверят исполнение поручений, насколько формально они были исполнены и был ли последующий мониторинг. Кстати, профсоюз угольщиков уже выступил с инициативой пересмотра условий оплаты труда шахтеров, в частности, отказаться от системы штрафов (оказывается есть такая)», — удивился эксперт.
Наказание ждет и собственника «Листвяжной» — акционерное общество «СДС-Уголь», руководству которого теперь суждено исполнить символическую роль. На данном примере Путин покажет, что «неприкасаемых» бизнесменов при подобных катастрофах быть не может, объяснил Баширов.
Игорь Краснов уже объявил, что по факту административных нарушений следователи возбудили 25 дел, но есть основания полагать, что «административкой» все не ограничится. Под ударом находятся Антон Котяков (не самые лучшие условия труда привели к тому, что шахтеры нарушали ТБ ради премий и прочих финансовых бонусов) и глава Ростехнадзора Александр Трембицкий (за игнорирование нарушений и их сокрытие).
Пока президент Владимир Путин пообещал, что никаких «огульных наездов, как в народе говорят, никто допускать не будет».