Черный лед от «Лукойла»

Росприроднадзор потребовал приостановить работу нефтесборного коллектора, авария на котором стала причиной масштабной экологической катастрофы в республике Коми

Не менее 100 тонн сырой нефти в результате попали в тундру и в воду северных рек. Эту цифру назвал ЛУКОЙЛ, ее же упоминал глава республики Владимир Уйба. При этом глава Росприроднадзора Светлана Радионова в своем Instagram-аккаунте написала, что площадь разлива составляет всего 1,3 га, в реку попало только 9 тонн нефтесодержащей жидкости (НСЖ).

В понедельник нефть дошла до Печоры, пройдя реки Колва и Уса. В соцсетях появились объявления о найме местных жителей: 10 тысяч рублей за 200 кило собранной нефти плюс топливо и мойка лодки. Столько же платили добровольцам в 2013 году, при прошлом крупном разливе.

Однако уже вечером 17 мая Уйба в видеообращении из села Мутный Материк заявил, что работы по ликвидации аварии идут к концу — якобы за неделю собрано почти все. Но названное им количество нефтепродуктов, собранных в воде, мягко говоря, удивляет: всего 9 тонн. По версии чиновника, основной объем НСЖ попал на сушу, и там уборка уже завершена.

Фото: инстаграм Светланы Радионовой

Как сообщили «Новой» в республиканской экологической организации «Комитет спасения Печоры», утром 17 мая нефть по реке дошла до села Брыкаланск и двигалась дальше, к Щельяюру — это примерно 450 км от места аварии. На всем пути она оставила следы — берега покрыты черной вязкой массой, которую дожди будут смывать обратно в воду.

«С вертолета мы не увидели ни пленки, ни разводов на воде, — говорит Уйба. — С лодки в конце села в заводи увидели несколько нефтяных вкраплений, как крупяные зерна, капли нефтесодержащие».

А вот местные жители на видео, снятом, пока вертолет, в котором сидели глава республики и руководитель «ЛУКОЙЛ-Коми» Александр Голованев, кружил над селом, утверждают совсем иное:

«Вчера и позавчера собирали здесь нефть, и лед черный шел. К берегу подходишь — уже солярой натурально воняет. Днем, когда уже теплее, — настоящая соляра.

И пленка видна. Остатки рыбы, птицы — все там убьет».

Со ссылкой на «ЛУКОЙЛ-Коми» медиа сообщили о завершающей стадии работ на разливе, полностью собранной нефти и отсутствии какого-либо ущерба биоресурсам, а также источникам питьевой воды. При этом жителям прибрежных сел не рекомендовано пить воду из рек.

На сайте регионального Минприроды нет ни одной новости об аварии. Хотя министр Алексей Кузнецов вместе с Уйбой облетал территорию и с виду принимает деятельное участием в происходящем. Правда, почему-то облачен при этом в куртку с логотипом ЛУКОЙЛа. Который, собственно, и является хозяином аварийного коллектора.

Фото: инстаграм Светланы Радионовой

Местные часто говорят: не только коллектора, но и всего Усинского района. Крупнейшее нефтедобывающее предприятие Северо-Запада, оно является градообразующим для города Усинск. Именно под Усинском случился самый большой в мире нефтеразлив на суше — в 1994 году.

ЛУКОЙЛ работает не только в Коми, но и в НАО. Подтекший коллектор как раз в Ненецком округе и находится, но основной ущерб причинен экосистеме Коми, туда нефть пошла вниз по рекам.

«Населенным пунктам и объектам экономики, в том числе в Арктической зоне Российской Федерации, ничто не угрожает», — бодро пишут пиарщики ЛУКОЙЛа.

«ЛУКОЙЛ нефть разливает — ему по барабану. Алекперов пока возле Путина трется — так и будет», — у мужиков из Мутного Материка несколько иной взгляд на происходящее.

«НСЖ частично находится в толще воды, частично испаряется. Значительная часть быстро оседает на дно и там остается. При этом собирали ее с поверхности, а боны вообще выглядели декоративно: они перекрывали метров 50 всего от берега, то есть льдины, покрытые нефтью, их спокойно обходили», — говорит Иван Иванов, председатель Комитета спасения Печоры.

Комитет создан в 80-х местными жителями. Они борются за экологию своей республики и не раз конфликтовали с нефтяниками. И не только с ЛУКОЙЛом. В 2013 году, например, разлив на Колве, который сравнивают с нынешним, произошел из-за разрыва трубы «РусьВьетПетро». После ликвидации аварии, о которой тоже довольно бодро отчитались чиновники, начался падеж скота, стада до сих пор удалось восстановить не везде. Это к вопросу об отсутствии влияния разливов на экологию Арктики и ее населенные пункты.

Разливы вокруг Усинска — обычное дело. Несколько лет назад мы вместе с «Гринпис» ездили в экспедицию по району, утопающему в нефти.

Законсервированные и рабочие трубы текут, экологи перманентно фиксируют инциденты (например, в 2014–2015 годах в районе было обнаружено 205 разливов). Компания платит штрафы. И все продолжается. Заплатить дешевле, чем заменить трубы.

Фото: инстаграм Светланы Радионовой

5 лет назад на мой вопрос замдиректора «ЛУКОЙЛ-Коми» Сергей Макаров ответил, что в 2013 году компания заменила в Коми 152 км труб, в 2014 г. — 234 км. В 2015 г. — 377 км. Но общая протяженность нефтепроводов — около 7 тысяч километров. То есть на полное обновление требовалось лет 15. При этом, как объясняли тогда журналистам, ветка нефтепровода меняется только тогда, когда на ней случится не меньше четырех прорывов. При этом в том же разговоре Макаров признался, что не может точно сказать, сколько ежегодно теряет компания из-за протечек трубопроводов.

Активисты пытались добиться принятия республиканского закона, который обязал бы собственников менять систему каждые 20 лет, не дожидаясь аварии. Но Госсовет республики на это не пошел. Доставлять хлопоты основному налогоплательщику — дело рискованное. Нефтяники выразительно напоминают, что ЛУКОЙЛ держит район на плаву: социальная инвестпрограмма, соглашения с властями… Но никто из местных и не против нефтедобычи — они просто требуют выполнения закона. Требуют настойчиво, проводя сельские митинги и обращаясь в надзорные органы. Уголовное дела после разливов действительно возбуждаются. Но, как правило, заканчиваются лишь штрафами.

Кстати, по факту нынешнего разлива дело тоже возбуждено: следственный комитет НАО возбудил уголовное дело по ст. 246 УК («Нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ»). По версии следствия, причиной стала разгерметизация трубопровода от магистральной насосной станции Ошского месторождения до дожимной насосной станции № 5 Харьягинского месторождения ООО «ЛУКОЙЛ-Коми». Авария — в 300 метрах от берега Колвы.

ЛУКОЙЛ здесь с 1999 года, он выкупил активы двух местных компаний, которые, в свою очередь, получили еще советскую инфраструктуру. Эти советские трубы местами до сих пор функционируют.

Жители говорят, что

жизнь вдоль Колвы, Усы и Печоры с приходом большой нефти изменилась стремительно. В реках стало меньше рыбы, трубопроводы перекрыли пути миграции оленей. А потом люди начали болеть и умирать.

Исчезло начисто лишь одно местное заболевание: «печорский семужий зуд». Эта разновидность аллергии начиналась при переедании здешней жирной семги. Больше ей не страдают — рыбы нет.

Фото: инстаграм Светланы Радионовой

Комитет спасения Печоры осторожно предполагает, что разлив начался не 11 мая, как в официальных сводках, а много раньше. Просто стал заметен, когда вскрылись реки и пошел лед. Черный лед. Поэтому так и велик масштаб аварии. Это подтверждают и спутниковые снимки, на которые опирается WWF, утверждая, что утечка на дюкерном переходе через реку Колва происходила в течение месяца. А в начале мая, когда растаял снег и лед на реке, вся эта нефть попала в воду. По версии WWF, первые признаки протечки обнаружены на снимках за 20 марта.

Иван Иванов считает, что масштаб бедствия был бы меньше, если бы компания использовала автоматические системы мониторинга давления и динамики движения НСЖ в трубопроводе. Кроме того, эколог сомневается, что на трубах ЛУКОЙЛа есть автоматические заглушки. «Если б они были или если б они работали, такого бы не случилось», — считает он.