В Сыктывкаре поставили на три карты: «Пиковая дама» в Коми-опере
Великую оперу Чайковского «Пиковая дама» прочитали в Театре оперы и балета Республики Коми как мистический триллер и, что удивительно, со своеобразным «хорошим» концом.
«Пиковая дама» за 131 год своего существования знавала множество интерпретаций, включая близкие к совершенству (например, легендарные спектакли в Большом театре в 1944-м и в Кировском в 1984-м). Поэтому постановкой этой оперы удивить непросто. Сама опера крайне сложная и в музыкальном, и в интерпретационном плане: она полна мистики и подтекстов, голоса тут требуются большие и драматические, а у хора и особенно у оркестра множество и технических, и стилевых задач поистине чемпионского уровня.
В Сыктывкаре не побоялись амбициозности задачи и вновь подступили к разгадке трех карт. В репертуаре Театра оперы и балета Республики Коми шедевр Чайковского присутствовал и раньше (спектакль Ии Бобраковой 1993 года), однако уже лет пять как старый спектакль уже не идет, а коллективу, вероятно, очень хочется исполнять русскую классику, тем более такую первоклассную. Есть ли для этого ресурсы должного уровня? Вот в чем главный вопрос.
Премьерный спектакль показал, что амбиции театра в определенной степени оправданы, однако «Пиковая дама» оказалась крепким орешком и далась коллективу с большим трудом.
Музыкальный руководитель постановки Роман Денисов ведет спектакль с энтузиазмом и драйвом, он лихорадочно погружен в материал и требует такой же отдачи от оркестрантов. Многое у него получается – форма собрана, драматургия выстроена, эмоциональный накал присутствует, спектакль идет по нарастающей, все больше захватывая внимание публики. Оркестранты отвечают ему взаимностью, но идеально далеко не все. Мастерства инструменталистов не всегда хватает, не все соло и не все тутти звучат филигранно. Возможно, дело и в самих инструментах, на которых играют в Коми-опере. При всей эмоциональности подачи, с точки зрения проработки деталей и достижения стилевого эталона — музыкантам есть куда расти. То же можно сказать и о хоре (хормейстеры Ольга Рочева и Алла Швецова), который радует свежими голосами и слитностью звучания в относительно простых, преимущественно туттийных фрагментах. А вот там, где партитура сложнее, содержит полифонические элементы, результат пока не вполне достигнут. Словом, амбициозная заявка — задача труппе на вырост.
Постановка нелегко далась и солистам, которые не просто старались, а вдохновенно творили. Но дело не только в их усилиях, но и в сложности материала как такового. В основном пели штатники Коми-оперы, среди которых немало интересных голосов и ярких артистических талантов. Но почти каждому нужно еще шлифовать свои партии, чтобы вжиться чувствовать себя комфортно в по-настоящему сложном материале. Никите Одалину — петь ярче, харизматичнее, не столь вяло-академично, чтобы его Томский стал, как и полагается, наглым и куражистым. Яне Пикулевой (Полина) предстоит работа над регистровкой и верхами — тогда ее богатое меццо будет производить впечатление не только в выразительных речитативах, но и, например, в романсе «Подруги милые». Борис Калашников (Чекалинский) и Максим Палий (Сурин) бесподобны в своей эксцентричности, но даже их небольшие игровые роли предполагают пение, а не только яркую мелодекламацию.
Но есть и те, кому «Пиковая дама» пришлась «впору». Андрей Ковалев порадовал благородной ровностью звуковедения, что, собственно, и требуется от Елецкого, но кроме того – прекрасной четкостью дикции. Это тот самый редкий случай, когда публике понятны реплики его героя в финальной картине (несомненно, что это и заслуга дирижера). Галина Петрова сумела укротить свежесть и молодость своего богатого меццо и спеть уставшую от жизни Графиню убедительно и глубоко. Ольга Сосновская сделала из малюсенькой партии Гувернантки актерский шедевр – вопреки тому, что контральтовая партия ей, лирическому сопрано, совсем не по голосу. Но с такой артистической харизмой и выразительностью впору петь и титульную героиню, тем более, что мировая практика исполнения этой роли примадоннами-сопрано (вспомним хотя бы Элизабет Сёдерстрём или Аню Силью) есть, и очень богатая. Талантливая Анастасия Морараш сумела обратить на себя внимание и в крохотной роли служанки Маши: жаль, что ей не дали спеть Прилепу, так подходящую ее звонкому сопрано.
Центральную лирическую пару исполнили гастролеры. Ольга Георгиева когда-то начинала в Сыктывкаре, теперь она поет в питерском «Зазеркалье». Для ее сильного сопрано партия Прилепы оказывается слишком кукольной, а для Лизы (волей режиссера эти образы объединены) голос недостаточно богат и объеме. Впрочем, со всеми экстремальными точками этой сложнейшей партии она совладала, не забыв при этом и про выразительность пения и игры. Московский тенор Николай Ерохин — заслуженный Герман с уже всероссийской репутацией: органное звучание низов, победные верхи, сокрушающая мощь звука и полная сценическая свобода – вот те компоненты, которые не могут оставить никого равнодушным к его герою.
Если в музыкальном плане спектаклю еще нужно дозреть, то как театральный продукт он уже получился. Режиссеру Илье Можайскому удалось провести корабль между Сциллой и Харибдой. Его работа — абсолютно классический спектакль, при этом вполне современный. Режиссер не отступает от идей авторов оперы, но находит возможность для личностного высказывания. Минималистичная сценография не делает спектакль скучным — он по-своему даже роскошен. Пустая сцена и ее черно-белое, монохромное и подчеркнуто графичное решение (сценограф Мария Смолко) добавляют мистики и обостряют восприятие, но главное, дают возможность сосредоточиться на героях, на их психологии, на развитии образов. Театр Можайского — психологический, с пристальным вниманием к личности (и здесь очень помогает работа со светом Нелли Сватовой). Развлекательное и внешнее в постановке играет роль ровно настолько, насколько нужно для этой оперы. В основном за эту сторону спектакля отвечает блестяще реализованная танцевальная часть — балет Андрея Меркурьева. В сцене бала публика увидела роскошь и помпезность шоу, а последняя картина «В игорном доме» полна разнузданного веселья – но это уместно и не мешает звучать главной идее.
Эта идея — в вечном выборе, что стоит перед каждым человеком: свет или тьма. Герман прельщен тьмой и сначала он выбирает ее — богатство, легкая удача, слава и поклонение завладевают его вниманием, а в конечном итоге и душой. В один миг герой даже предстает аллюзией на Наполеона в треуголке. От спектакля веет вполне допустимой здесь достоевщиной, а где-то даже булгаковщиной с гротескностью ее мистики и даже бесовщиной.
Однако достоевско-булгаковское разрешение в финале неожиданно. Герман приходит игорный дом в белой тоге и чуть не с проповедью, а самоубийство разрешает его трудный моральный выбор. В светлый мир идеального, к его Лизе, героя уводят дети – девочка и мальчик, те самые чистые души, которые под звуки интродукции мимически задавали герою важные вопросы бытия. «Спасена» — поют ангелы Маргарите в «Фаусте» Гуно, примерно то же они поют и Жанне д’Арк в «Орлеанской деве» у Чайковского. И Герман, по версии режиссера, тоже спасен — через искупление, заплатив страшную цену за блуждание во тьме. Под звуки финального заупокойного хорала, полного катарсического просветления, он возвращается к свету.
Фотографии предоставлены пресс-службой Театра оперы и балета Республики Коми.