Стас Слободянюк: Мне всю жизнь крутят у виска. Ну и что?
В самом начале были ведра с ледяной водой, небольшое помещение и большие планы. А что сейчас? Мы вновь отправляемся в один из самых творческих районов города — на улицу Зиповскую. Наш главный герой — актер, режиссер и основатель частного театра «Мой» Стас Слободянюк.
Пролог
Не имея образования, он пришел на кастинг к самому Владимиру Рогульченко и прошел его. Легко. На протяжении 20 лет являлся ведущим артистом Молодежного театра, где отказывался от нежелательных ролей. Дерзко. Открыл дорогое event-агентство, оставил работу в одном из самых востребованных театров, чтобы с нуля создать свой, собственный, где будут играть непрофессиональные актеры. Театр «Мой».
Кто же такой Стас Слободянюк? Смелый, талантливый или везучий?
Мы познакомились в августе прошлого года во время режиссерской лаборатории по Ф.М. Достоевскому. Сразу поняла, что передо мной ценитель театрального искусства, так как его взгляд на эскизы несколько отличался от мнения обычного зрителя, включая меня.
Честно признаюсь, на тот момент я не знала ни о существовании театра-школы Стаса Слободянюка, ни о частном театре «Мой». Информацию восприняла скептически: разве могут в сложных постановках, основанных на великих произведениях, играть любители? И в помещении, не предназначенном для данного действа? Слободянюк пригласил посмотреть классику в прочтении непрофессионального театра. Развеять сомнения.
Я пришла лишь спустя восемь месяцев. Узнала, что ребята поставили знаменитую чеховскую «Чайку», и решила, что лучшего повода для знакомства с частным театром и представить сложно. Забрала последний билет. Дорого. И в одну из дождливых апрельских суббот передо мной открылось новое и ни на что не похожее пространство: абсолютно целостное по форме и по сути, уютное и гостеприимное, со своей зрительской аудиторией. Коллекция колокольчиков, необычные предметы, книги — в деталях и интерьере чувствовалась рука основателя. Обстановка богемная, а коммерческий успех — налицо. Парадокс? Подобное сочетание всегда вызывает интерес. К слову, «Чайка» мне понравилась. Свежо. Для большого интервью мы встретились уже осенью. Итак…
Эффект божоле
— Стас, перед началом спектакля и во время антракта вы лично ходите по театру с колокольчиком. Это чтобы не как все опять, да?
— Я аудиал, и музыка в моей жизни играет большую роль. Здорово же, когда спектакль начинается с живого звучания.
История с колокольчиком в наш камерный домашний театр перекочевала из Молодежного и стала логическим продолжением. Мне всегда нравилось, что там звучал не классический звонок, а колокольчик.
— Сами покупаете колокольчики или вам их дарят?
— Первый приехал с Крыма, из Инкерманского монастыря. Он был очень маленький, но у него был такой звук, как будто тебя внутри что-то трогает, как дрожь капелек росы на паутинке. Тот, с которым хожу сейчас, — с Тбилисского рынка, у него своеобразный жестяной звук. В этом году привезли еще совершенно удивительные два колокольчика из Сергиева Посада, и у каждого абсолютно разное звучание. Я обнаружил, что у каждого колокольчика свой голос.
— Вы считаете, что можно вырастить актера, который сможет играть в «Братьях Карамазовых» или в «Чайке», за 3-5 месяцев?
— Артист, крепкий артист — это тот человек, который может с заданной периодичностью давать качество. За короткий промежуток реально сделать молодое вино: оно бодрит, бьет в голову, но все-таки для того, чтобы оно стало вином, нужно время. Это даже не опыт, это выдержка. Внутренняя работа артиста на уровне принятия материала.
Время — как важный ингредиент — дает тому потенциалу, который в этом вине забродившем есть, созреть. И эти четыре года обучения в вузе необходимы не для того, чтобы научить, а чтобы проверить, есть ли потенциал. Если да, то дать ему нужное направление для раскрытия, а дальше выдержать в достаточно закрытой инкубационной среде. Я смотрю на своих артистов — это эффект молодого вина. Но все определит время.
— Вы принимаете всех желающих? И каковы критерии отбора? Нужно заплакать?
— Конечно, отбор есть, как и в любой творческий вуз, только сочинение у нас писать не нужно. Прочтение короткого монолога, собеседование.
Многие из абитуриентов уже на прослушке проходят через серьезные испытания, потому что я провоцирую, по-настоящему пугаю, создаю стрессовые ситуации. Без этого никак.
— Как вы пережили собственное прослушивание у Рогульченко? Страшно было? Что он вам сказал?
— Я думаю, что мне очень сильно фартануло. Молодежный как раз только зарождался, и приди я туда на год позже, не попал бы. Не страшно было. В тот момент я был настолько далек от театра — не хотел, не думал и не собирался. Такой абсолютно незапланированный заход, и взяли меня случайно. Может, и потому, что не особо верил в эту затею. Ничего особенного Рогульченко мне не сказал. Прослушал и все.
Я долго сидел в стороне и ждал, пока у них шел консилиум: они долго совещались, по-моему, изначально брать не хотели. Длинный, лицо странное: подойдет — не подойдет? Не подойдет — так пустим в распилочный цех! Недели через две я понял, где оказался, и что актер — это профессия, и ею надо заниматься серьезно, а меня к ней просто допустили. Включились амбиции.
— Сколько человек в труппе и спектаклей в репертуаре театра «Мой»?
— В труппе около 30 человек, а в репертуаре семь или восемь спектаклей. Над новыми пока что не работаем — нам достаточно того количества, которое есть, и стоит задача «добить» школьные постановки.
Сейчас мы выпускаем две новых — для базового курса и для профильного. В любом случае дипломные спектакли попадают в репертуар театра, и если на них есть спрос, то в нем и остаются. Планы непосредственно на театр появятся после февраля.
Бизнес и творчество
— Слово «кайф» не сходит у вас с уст: жизнь в кайф, работа в кайф. Кайфуют многие, но не все могут сделать классный продукт. Кажется, что вам очень легко совмещать бизнес и творчество.
— Мне всегда не хватало одной занятости в театре. Параллельно у меня была актерская группа, мы мотались по стране, по всем передовым ночным клубам, были первыми в Краснодаре, кто делал перфомансы, позже открыл event-агентство плюс занимался организацией краевых мероприятий. Как видите, я все время делал бизнес-проекты и параллельно с театром зарабатывал деньги.
— Играли бы дальше в Молодежке.
— Мне стало интересно: смогу ли я заработать на своем имени? Оказалось, что нет. Имя забывается моментально. Из публики, наверное, процентов пятнадцать, кто пришел специально на меня. Все, что создано и создается, вся зрительская база — это все без поддержки артиста Слободянюка и с нуля. Специально на спектакли с моим участием шли, когда я играл в Молодежке.
— Мне кажется, это чисто краснодарская фишка. Я родом из Сибири, и там имя играет ключевую роль.
— Не знаю, почему имя у нас не работает.
— Ученики пошли на имя? Для меня эта версия вполне убедительна.
— Это был такой вызов самому себе: смогу — не смогу? Сначала мы сняли пространство для школы в соседнем здании, также на 4-м этаже. Набралось необходимое количество человек, которое это пространство окупило. Мы сделали пару интересных маркетинговых ходов, чтобы громко заявить о себе, и у нас это получилось. С первым курсом пришло семь человек, через несколько месяцев уже 18.
Родилась амбиция: а может быть, театр открыть? Попахать, конечно, пришлось. Когда заехали в это помещение, чтобы отмыть пол, потребовалось два литра кислоты и восемь литров ледяной воды, и мы таскали ее ведрами с третьего этажа. Это сейчас есть водопровод, душ, а четыре года назад ничего этого не было.
— Не так давно живу в Краснодаре и ни разу не видела вас на сцене в качестве артиста, только как режиссера. Вы играете?
— Я давно хотел встретиться с двумя авторами и сделал это в прошлом сезоне: Луиджи Пиранделло, своего рода мекка режиссерской литературы, спектакль «Шесть персонажей в поисках автора», и Евгений Шварц «Обыкновенное чудо». Вы можете меня увидеть в этих постановках.
«Краснодар похож на Тбилиси»
— Вы занимались музыкой в свое время: рок-н-ролл, Арбат, улица. Почему не уехали в Москву?
— Тогда я не влюбился в нее так, как влюбился сейчас. Сейчас Москва мне очень нравится. Такой, какой она стала. С большим удовольствием туда езжу и получаю колоссальное наслаждение от прогулок — мне надо гулять, гулять. В Краснодаре, кстати, тоже стал много гулять, обращая внимание на архитектуру более детально.
— А помните, каким был Краснодар, когда вы переехали из Грузии?
— Краснодар похож на Тбилиси: дворики такие же атмосферные, камушки на трамвайных путях. Краснодарский край и Адыгея: все эти изломанные горные речушки напоминают мне Грузию. От города у меня осталось кайфовое ощущение, я в него сразу влюбился, и он меня принял. Здесь очень хорошо. Правда.
— Раньше вы говорили, что Краснодару нужен новый большой муниципальный театр. Что скажете сейчас?
— Мы придем к этому со временем, должны прийти, ведь город сегодня развивается как никогда. Я все время хожу или езжу на велосипеде. Мне, наверное, можно риелтором работать, потому что знаю, где какие лавочки появились, какие бордюры, какая стройка началась, а какая заморозилась. Сегодня у нас есть все возможности перейти от одного этапа к другому, потому что идет большой приток жителей.
— О! Мы будем обращаться к вам как к эксперту за комментариями!
— В свое время мощный толчок для роста дал Леонард Гатов, который потащил за собой остальных, сегодня это Сергей Галицкий. Город разрастается, и в новых районах появилась новая инфраструктура, отличная логистика, школы. Где ни пройди, — уже разбиты парки, строятся храмы, и это самая последняя тенденция.
Мне нравится, что исторический центр превращается в туристический хаб, и если оставить его таким, как есть, с его маленькими улочками, со всеми этими почищенными кирпичиками, — это замечательно. Раньше атмосферные подворотни на Красной были закрыты, а сейчас все открыто и там масса классных зон. В Тбилиси так же: туда свернул, сюда зашел. Центр будет насыщаться ивентами, и цены на аренду упадут, вот посмотрите.
— Время определит, как вы говорите. Как культурный обозреватель о Гатове хочу сказать отдельно. Это, конечно, великий человек и большая удача для Краснодара.
— Когда приходит личность такого масштаба и с большими амбициями, — это всегда везение. А мне повезло, что знал его лично и имел возможность не раз и не два наблюдать, как он работает, и много времени проводить с ним.
Модерн оттачивает, авангард ищет новизну
— Как смотрит спектакль профессионал? Зрители просто: впечатляет или нет и так далее.
— Вообще-то, это правильно. Мембранка внутренняя должна отзываться — у кого на что заточено. Но. Важно знать контекст: в чем живет автор, на каком поле играет человек? Когда ты это знаешь, любое произведение искусства раскрывается с другой стороны. Жизнь творца сейчас важна как никогда, чтобы понимать его художественное высказывание. Повторюсь, нужно знать контекст. И, конечно, чем больше смотришь, тем лучше понимаешь.
— Мир меняется. Что делает театр: реагирует или застыл в ожидании?
— Когда твой театр живет в эпоху полной трансформации, ты ясно видишь, как спектакли, которые звучали месяц назад, сегодня перестают работать. Театр должен отвечать запросам времени. И это не его сверхзадача или вертикаль, а единственный способ существования, как биение сердца. Что делать театру? Чувствовать, что, где и как у зрителя откликается, а человеку, который стоит у руля, следить за контентом и проверять его через призму собственного восприятия, насколько тебя самого «качает» эта тема.
— Но такие авторы, как Чехов или Островский, они же никуда не денутся? Сколько испытаний временем они уже прошли, мама дорогая.
— Есть универсальные вещи, но существует еще такая фишка, что, когда много соленого, то очень хочется сладкого и наоборот. Все должно быть в балансе. Если чего-то много вокруг, и театр будет отображать то же самое… Это неправильно. Мне кажется, что как никогда театр будет тяготеть к легкому жанру и менять свой функционал. И театр абсурда сегодня звучит просто фантастически.
— Убеждена, что у многих пошло отторжение мрачности на сцене и тяжелых тем. Не потому, что мы недалекие, а потому, что этого всего много стало вокруг.
— О чем я и говорю. По-честному, я хочу делать народный театр. Не чувствую внутренней первичной потребности искать авангардный ключ, не ставлю во главу угла театр суперхудожника.
— Вас не сравнивают с Одним театром? Похожее помещение, старое фортепиано в фойе, необычный интерьер, и оба частные.
— Мы разные совершенно. Абсолютно. Совсем. Ребята из Одного театра все-таки авангардисты, они идут за всем передовым. А я где-то между передовым и актуальным, и в этом достаточно большая разница. В чем, например, отличие модерна от авангарда? Модерн занимается оттачиванием уже существующего, авангард ищет новую форму, и поэтому он впереди, проталкивает и пробивает дорогу нам.
— В чем секрет успеха Молодежного, на ваш взгляд? Билеты на постановки реально нужно покупать чуть ли не за полгода вперед.
— Молодежный — это актуальный театр, который построен на базе современного игрового. Это значит, что он модный и отвечает всем требованиям современной режиссуры и запросам зрителя. Постановки этого театра могут номинироваться на «Золотую маску», также как и актерские работы. Мне очень понравился последний спектакль Александра Плотникова «Афазия». Это совершенно иной пилотаж.
— Когда вы оттуда уходили, вам у виска не крутили?
— Мне всю жизнь крутят у виска. Ну и что?
«Деньги не напрягают»
— У вас хватало смелости отказываться от ролей. А как же главный актерский страх, что перестанут предлагать? Не боялись, что потом никуда не позовут?
— Нет, не боялся. Не должен муниципальный театр зависеть от артиста ни в коем случае. Конечно, я не знаю, как они меня терпели и почему. Молодой был, наглый, и меня внутри только одна история оправдывала, которую я сейчас несу сюда. Свободолюбие. Говорю своим: если вы не хотите играть роль, пожалуйста, не идите на сцену. Мне легче было написать заявление на увольнение, чем играть то, чего не хочу. У нас есть прецеденты, что ребята отказываются от ролей. Это нормально.
— Кто вы все-таки: актер, режиссер, педагог, продюсер или, как выясняется, немного урбанист?
— Я — кайфожор! Вот и все.
— Могу оставить это слово?
— Да, пожалуйста!
— История актера — это не про деньги. Или нет?
— Честно? Не знаю. Каждый сам выбирает. Меня деньги не напрягают и никогда не были самоцелью. Проходил через заработок очень хороших денег: строил дома, квартиры. Это вопрос выбора. У меня такая же трудовая занятость, как у остальных артистов. Всегда есть варианты. Надо тебе или ты не хочешь и уходишь в страдания, депрессию, начинаешь пить. Как бы грубо это ни звучало, это личный выбор каждого: как и на сколько жить.
Много людей, которым плохо, и начинаются обвинения в адрес системы, которая должна помогать, и прочее. Нет такой системы. Надейся, а сам не плошай. Есть два пути развития бизнеса в нашем случае: мы либо даем людям то, что они хотят, либо то, что им нужно. Я стараюсь дать то, что им нужно. Это можно продавать. И я это продаю нагло, дорого и беспрецедентно.
Материал подготовила Анна Климанц
Сообщение Стас Слободянюк: Мне всю жизнь крутят у виска. Ну и что? появились сначала на Краснодарские известия.