ИНТЕРВЬЮ: Свидетель Иеговы* из Марий Эл КАТЕРИНА ПЕГАШЕВА о своем деле в Марий Эл, опыте в СИЗО и под домашним арестом

Второе интервью из цикла Елены Волковой “Свидетельницы Иеговы* в суде” (первое опубликовано ЗДЕСЬ)

Мы два часа разговаривали в Зуме. Это была наша первая встреча, и мы обе волновались. Сначала я рассказывала о себе, и казалось, что Катерина берет интервью у меня. Ей были важны мои мотивы и взгляды, моё отношение к Свидетелям Иеговы*. И только к концу первого часа мы поменялись ролями: открылись друг другу, и Катерина доверила нам свою историю.

Не навреди

Катерина: Расскажите о себе. Почему вы решили взять интервью?

Елена: Мы в прошлом году организовали Якунинский комитет “Свобода совести”, чтобы поднимать голос в защиту свободы веры, как это делал священник Глеб Якунин (1934-2014), о котором я написала книгу. У меня недавно возникла идея записать беседы со свидетельницами Иеговы*. Никто мне не заказывал эти интервью, никто за мной не стоит, если вас это беспокоит. Я даже не знала, где буду их публиковать, и благодарна Порталу «Credo.Press» за интерес к этой теме.

Скажем так: вы Свидетели Иеговы*, а я свидетель террора. Живых свидетельств о гонениях немного. Мало кто со стороны относится к Свидетелям Иеговы* с пониманием и сочувствием. Это прежде всего результат антисектантской клеветы, в которую многие поверили и часто повторяют негативные мифы как своё собственное мнение. Кроме того, в ситуации гонений не всякий человек вызовет у вас доверие, что тоже понятно.

К: Это интервью носит информационный характер?

Е: Я не очень хорошо понимаю, как информацию можно отделить от души и личности человека. Сухой информации о репрессиях сейчас много, в том числе о Свидетелях Иеговы*. Есть и заявления в вашу защиту. Мы недавно опубликовали такое заявление от Якунинского комитетаi, ещё раньше была петиция группы “Христианское действие”ii, участники которой выходят с пикетами в поддержку Свидетелей. В правозащитной среде о вас говорят и пишут. И не только о вас: идут чудовищные преследования исламской партии “Хизб ут-Тахрир”**iii, за принадлежность к которой дают до 24 лет колонии, где срок могут и продлить. Преследуют и другие религиозные группы, тоже с обысками, задержаниями и судами. 

Важна не просто информация о вас, а ваша личность, ваш живой голос, чтобы Катерина ожила в слове. Важен ваш личной опыт прохождения через гонения, ваше личное мученичество, потому что вы мученики, исповедники.

К: Как Стефан в своё время (Деян. 6-8).

Е: Да. Свидетели Иеговы* несут страдания за свою веру. Я слышала о 500 днях вашего домашнего ареста. Расскажите, пожалуйста.

К: В этом особенность моей истории, этим она отличается от большинства других. Но сразу хочу заявить, что я лично не испытываю ненависти к тем, кто меня преследовал. Я понимаю, что эти гонения были предсказаны в Библии. Об этом записано во Втором письме апостола Павла Тимофею (3:12): «Да и все, желающие жить благочестиво (или преданно) во Христе Иисусе, будут гонимы (или преследуемы)». И я готова рассказывать только о себе.

Е: Конечно. Мы прекрасно понимаем, в какой ситуации мы ведём этот разговор, и главное правило должно быть “Не навреди” — ни себе, ни другим. О других думаем в первую очередь.

К: Важное уточнение.

“Свидетель Иеговы”* — логотип на моем имени

Е: За что гонят Свидетелей? Этот вопрос задают все. Ваш ответ?

К: Просто за то, что я Свидетель Иеговы*. Всё. Всего лишь за название. Что изымали у меня 3 октября 2019 года во время обыска? Всё, где написано “Иегова” и где есть всего лишь ссылка на библейские тексты. На протяжении всего судебного разбирательства я видела, что для того, чтобы меня обвинить, достаточно сказать, что я Свидетель Иеговы*. И в этом видят связь с Управленческим центром Свидетелей Иеговы* в России и местной религиозной организацией Свидетелей Иеговы* “Йошкар-Ола”iv. И всё, в глазах прокуратуры я преступник, экстремист без экстремизма. 

Быть Свидетелем Иеговы* и носить это имя — это не преступление, а причина для гордости! Фраза «Я Свидетель Иеговы*» подобна логотипу на моем имени. Я горжусь, что на мне есть эта эмблема. Я написала об этом стихотворение и прочла его в суде. Вот четверостишие из него:

Не экстремист я! Не преступник!

Не вор и не мошенник я!

Я не фанатик, не отступник!

Я приняла клеймо Христа!

Хотя на судебных заседаниях говорилось о том, что чтение и изучение Библии, молитвы Богу Иегове, пение песен, восхваляющих моего Бога Иегову, желание рассказывать людям о Боге и мирные богослужебные встречи с друзьями являются экстремистскими действиями, это не так! Эти действия — религиозные, и они нужны мне как воздух.

В Евангелии от Матфея (10:17-18) записаны слова Иисуса: «Будут отдавать вас в судилища. И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними». 

Е: Конечно, обвинения в экстремизме абсурдны. Вернёмся к обыску. Вы говорите, что изъяли все материалы, где упоминался Иегова и ссылки на Библию. Много литературы вынесли?

К: Обыск был в трёх местах. Позднее один из обысков следствие не включило в качестве доказательств, другой проходил по месту регистрации, где я не проживаю уже 15 лет. Лично у меня по адресу фактического проживания не изымали никакую литературу, забрали ноутбук и телефон, электронные носители информации с песнями, открытки друзей, банковскую карту, сим—карты, материалы, которые я использовала для личного исследования Библии и изучения горномарийского языка.

В частности, у меня была тетрадь, в которые я записывала мои личные исследования Библии. И там было написано имя Бога “Иегова”, например, ссылка на “Матфея 5:3”, и так далее. Я считаю, что это вмешательством в мою личную жизнь, поскольку это была моя тетрадь по усовершенствованию христианской личности.

Е: А вы в тетради анализировали свой день? Отмечали свои слабости, ошибки, прегрешения? Так, помню, делал Бенджамен Франклин и Лев Толстой. Франклин даже таблицу составлял, в которой ежедневно отмечал свои промахи.

К: Нет, но там, например, было написано о молитве, что́ мне необходимо исправить, чтобы улучшаться в молитве. А ещё каждый год я писала свои цели, как духовные, так и бытовые. Спустя год я записывала результаты: что́ у меня получилось, а что нет. Кроме целей я записывала благословения: чему я могу радоваться, как меня благословляет мой Бог. Тетрадь была довольно толстая, так как я записывала свои исследования библейских принципов годами. Когда её забрали, было чувство, что забрали частицу моего сердца.

Е: Как грязными сапогами по душе. Понимаю.

К: Да, это вмешательство во внутреннюю христианскую жизнь.

Е: Это и грубое нарушение личных границ.

К: Да, Елена. А открытки от подруг изъяли только из-за того, что там написано “Иегова”. Они забирали открытки, которые были подарены мне после 21 апреля 2017 года, а если даты не было, то забирали независимо от того, как давно её подарили. Тем самым мне дали понять, что до 20 апреля 2017 года я ещё могла быть Свидетелем Иеговы*, а после 20 апреля 2017 года я якобы стала экстремистом. Экстремист постфактум. Е: Вам вернули тетради?

К: Нет. Мне даже не вернули технику: ни ноутбук, ни телефон. Объясняют тем, что они будут храниться при деле.

Е: А что адвокат говорит?

К: Адвокат сейчас занимается кассацией в связи с постановлением Пленума Верховного суда от 28 октября 2021 годаv. И про технику тоже пишет. Другие обвиняемые, я слышала, получают свою технику, а в моем случае следователь и суды прогоняют меня по жёсткой схеме.

Вас смотрит телевизор

Е: Вам предлагали отречься от веры? 

К: Нет.

Е: А в каком смысле они прогоняли вас по жёсткой схеме?

К: СИЗО и длительный домашний арест должны были, по их плану, сломить меня морально.

Е: Я читала, что вы единственная в Марий Эл оказались под судом. Единственная женщина или единственная из Свидетелей?

К: Единственная Свидетель Иеговы*.

Е: Узница совести. А как они следили за вами?

К: По постановлению суда они устанавливали в телевизор записывающее устройство три раза по 90 суток. И с февраля по август 2019 года делались аудиозаписи и одна видеозапись, где я была… в нижнем белье. Видеозаписьдемонстрировали в суде. Никаких богослужений в той видеозаписи не было.

Е: Когда вы смотрели телевизор, он смотрел вас?

К: Может быть, но я практически его не смотрела. Не знаю. Абсурд в том, что меня обвинили в организации местной религиозной организации Свидетели Иеговы* “Йошкар-Ола” (статья 282.2 (1) УК РФ) в то время, когда я находилась в городе Козьмодемьянске. Как я могла, живя в одном городе, создать местную религиозную организацию в другом? Кроме того, женщина не может проводить богослужебные встречи. А в материалах дела говорится, что якобы я организовала прослушивание записей и молитв, собрания не проводила, а организовывала прослушивание видеозаписей.

Е: В вашем деле был секретный свидетель?

К: Была секретная свидетельница со стороны обвинения «Петрова», которая, кстати, признала, что на встречах Свидетелей Иеговы* обсуждались исключительно мирные темы. По словам другого свидетеля обвинения, на богослужениях люди говорили о Боге, и я никогда не призывала присутствующих к противоправным действиям, как утверждали следствие и гособвинитель, который в итоге потребовал отправить меня в колонию на 7 лет.

Никто из свидетелей не сказал, что у меня было отрицательное отношение к другим религиям или что я высказывалась о них или о их религии негативно.

Сорок восемь праздничных дней

Е: Сколько заседаний было за девять месяцев?

К: Сорок восемь, если считать и заседания по избранию меры пресечения, которые проводились на протяжении практически двух лет без одного месяца.

Е: Сорок восемь!

К: Я к этому отношусь позитивно. У меня было сорок восемь дней, чтобы давать свидетельство, что я не экстремистка, а последовательница Христа и Свидетель Иеговы*. Для меня это был словно праздник — возможность говорить о своей вере!

Е: Превратим суд в трибуну?

К: В проповедь. Мне удалось в суде многим рассказать о своих религиозных убеждениях, несовместимых с экстремизмом, и о своих истинных мотивах поклонения Богу. У меня появилась отличная возможность рассказать сотрудникам суда о моем Боге Иегове, о моей вере, о том, что мои взгляды несовместимы с религиозной ненавистью и нетерпимостью.

Я почувствовала себя пожилой бабушкой

Е: Как вы пережили домашний арест? Ведь дом, пусть и съёмный, превратился в тюрьму.

К: Я словно почувствовала себя пожилой бабушкой, которая не может выходить из дома и ждёт помощи от других. Это было очень тяжело и сильно повлияло на моё психологическое состояние. Я вдруг превратилась в беспомощное существо. Я молодая женщина, мне хочется пойти, например, в салон красоты, да и много куда хочется. Я не могла сама зарабатывать на жизнь, покупать продукты и предметы личной гигиены, выносить мусор и купить себе одежду или обувь. Я не могла сама записать себя в медицинские учреждения, купить лекарства, позвонить сантехнику или электрику, когда дома у меня что-то ломалось, я не могла сама отправлять и получать корреспонденцию, отнести свою кошку в ветеринарную клинику, я не могла сама ездить на своём автомобиле и многого другого не могла сделать… В конце концов, я была лишена возможности ездить к моей горячо любимой маме, у которой я являюсь единственным ребёнком, чтобы помогать ей ухаживать за престарелой лежачей бабушкой, которой 88 лет. Психологически пятьсот дней ареста тяжело меня травмировали. Сейчас мне приходится общаться с психологом.

Е: Вы молодец, что принимаете культуру психологической помощи. У вас современное медицинское сознание.

К: Спасибо. Когда я была под домашним арестом, то добилась, чтобы мне разрешили посещать медицинские учреждения. Это было непросто, потребовалась особая настойчивость, но такое разрешение я получила и посещала врачей примерно два-три раза в месяц. Те почти два года домашнего заключения будто выпали из моей жизни. Очень трудно вернуться к прежней нормальной жизни. Например, в первое время я была в растерянности в отношении того, как пользоваться деньгами, было трудно решить, в каком магазине что купить. Элементарные вещи вызывали растерянность. После таких событий необходима длительная реабилитация и восстановление. Е: Вас задержали на улице?

К: Поскольку я работала домработницей, правоохранительные органы решили вызвать меня по телефону якобы на уборку к 13:00. Я рассчитала, что дорога до места на машине займёт примерно 20 минут. Я вышла из дома без двадцати час. Вокруг тишина, никого нет, и вдруг с одной стороны ко мне бежит мужчина и кричит: «Стой! Стой! Стой!» и прислоняет меня к дереву. Первая моя мысль, что это учения. Поскольку ничего преступного я не совершала и не намерена совершать сейчас, я была очень удивлена, казалось, что это розыгрыш.

Тут же появляется толпа мужчин. Впереди следователь. И одна девушка понятая. Даже в ИВС и в СИЗО я всё ещё думала, что это розыгрыш, и сейчас кто-то скажет: «Катя, мы пошутили!» Мозг никак не принимал реальности.

Е: Фаза отрицания, это понятно. Из неё было трудно выйти. Вернёмся к домашнему аресту. На что вы должны были жить? Работать же вы не могли? Домашний арест для одинокого человека — смертный приговор? Кто вам покупал еду? Снимал квартиру? В тюрьме кормят, а при домашнем аресте как? Государство берет на себя ответственность за то, что вы должны выжить одна взаперти?

К: Никого это не волнует. У меня, например, заболел зуб. Что делать? Не «скорую» же вызывать? Продуктами мне помогала мама. Она живёт в деревне и привозила мне картошку, морковку, мёд и прочее. Друзья помогали. Очень трудно долго быть взаперти. В СИЗО дают прогулки, а при домашнем аресте никаких прогулок нет. Пятьсот дней без прогулок.

Е: Диссиденты в советское время нахаживали километры по камере, от двери до окна.

К: А я бегала по квартире, благо, что в этом мой Бог Иегова мне помог. Я жила хоть и не в дорогой, но большой квартире.

Е: Хозяева квартиры знали, что вы под домашним арестом?

К: Им пришлось продлить аренду квартиры, хотя они планировали её продать.

Е: Как вас отправили под домашний арест, если у вас не было своего дома?

К: Это было не моё решение. Я провела в СИЗО 105 дней и ожидала, что проведу там больше года, как и обещало следствие. Но однажды пришёл адвокат и сказал, что меня хотят перевести под домашний арест. А жилья у меня нет! Мама ухаживает за бабушкой и не может снять квартиру. Что делать? Мои друзья пришли мне на помощь. Они все сделали без меня. Я сидела в камере и молилась, что ещё мне остаётся делать?! Заседание суда длилось всего 15 минут, и меня выпустили под домашний арест. Квартира нашлась. Эта была та же квартира, где ранее прошёл обыск и арест. Это чудеса Иеговы. Их было очень много за последние два года.

В Библии, в Псалтыри (36:25), есть такие слова: «Я был молод и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба». Также и я — не была оставлена, не бедствовала. Спасибо всем большое. Одна бы я не справилась.

Моя вера стала ещё крепче

Правоохранительные органы увидели, что я хрупкая девушка и решили, что меня будет легко сломать, что я сдамвсех. А они столкнулись со стеной, которую ничем не сломать. Сломить меня пытались разным способом: и в СИЗО, и под домашним арестом. И сейчас это продолжается. Е: Неужели они не понимают, что вы не преступница?

К: Следователь как-то сказал мне: “Катерина, я ловил настоящих экстремистов”. А я в ответ: “Значит, я не настоящий экстремист?!” Надо отдать должное, что со мной обращались довольно деликатно. Как отдельные личности они не были злыми.

Я даже сказала следователю на прощание, когда мы остались наедине: “Спасибо вам большое, что вы на меня давили. Как ни странно, но я благодарна вам за это, благодаря этому моя вера стала ещё крепче”. И он просто опустил глаза вниз. Ему нечего было сказать.

На самом деле, мне их очень жаль. По сравнению с ними я свободный человек. Меня ограничили определёнными мерами наказания, но я могу свободно говорить, что я думаю, делать, что желаю, а им приходится совершать эту работу. Они оказались жертвами обстоятельств: одного назначили прокурором, другого судьёй, третьего следователем. У меня остались тёплые чувства к этим людям, у меня нет ни ненависти, ни неприязни. Я осознаю, что им просто приходится выполнять свою работу.

Е: Но их же ко львам не бросают. Могли бы уйти с такой работы.

К: Я понимаю, что они поступили по отношению ко мне плохо. Я столкнулась с жестокостью, предательством и распространением клеветы в мой адрес. Единственные потерпевшие в этом уголовном деле — это я, моя мама, моя престарелая больная лежачая бабушка. Нам причинен значительный вред — имущественный, физический, эмоциональный, психический, также нанесён вред нашей репутации. Но я знаю, что всё в руках Бога и только Он является справедливым Судьёй, как об этом написано в Книге Исайи (33:22): «Ибо Господь – Судия наш».

Е: А справедливость на земле вам не важна? Личной ответственности за свои поступки они не несут?

К: Я считаю, что только Царство Бога может осуществить настоящую справедливость. Иегова им судья, а я лучше буду им адвокатом. У последнего слова своя мелодия

Е: Суд был в Йошкар-Оле?

К: В Козьмодемьянске. Меня туда возили из Йошкар-Олы.

Е: У меня друзья живут в Козьмодемьянске. Они свой город Кузьмой зовут.

К: Вот это да! Вы были в Кузьме?

Е: Да, несколько раз летала через Чебоксары. Вы марийка?

К: Я луговая марийка. Я приехала в 2015 году в Йошкар-Олу и начала учить луговой марийский язык, а затем и горномарийский. Е: Мои друзья горные марийцы. У марийцев слабо развито движение за возрождение национальной культуры?

К: Сейчас стало развиваться.

Е: Я была потрясена, когда узнала, что деревенские марийские дети в советское время были вынуждены поступать в русскоязычную школу, не зная русского языка. Я представила себе детишек, которых привели в иностранную школу, где они не понимают, что говорят учителя, и где учительница марийка на перемене вынуждена шёпотом пересказывать им урок на их родном языке. И до сих пор марийцы могут говорить друг с другом на родном языке шёпотом.

А мне очень нравится, как звучит горномарийский язык. Они будто поют, и голос скользит вверх в конце предложения. Мелодия первична в языке. У каждого языка своя музыка. (Я начинаю говорить с марийской интонацией). Я просила знакомых мариек спеть мне песню на родном языке. Спели и перевели. В небе звезды горят,

Одна из них ярче других. Звезда, почему ты горишь,

Но не улыбаешься? Свет без тепла — не свет. Такова марийская мудрость. И последнее слово они тянут ввысь, у него своя мелодия. Последнее слово — это отдельная тема и для синтаксиса, и для суда. Расскажите о своём последнем слове в суде.

К: Я очень рада, что вам нравится марийская культура. В суде я начала с того, что когда я слышу сочетание «последнее слово», мне невольно вспоминаются слова из Нового Завета, где во Втором послании апостола Павла Тимофею говорится (3:2-4): «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие», а далее перечисляются многие отрицательные качества людей, такие как гордость, надменность, жестокость, предательство, напыщенность, а также распространение клеветы. Настали “времена тяжкие” и в моей жизни.

При этом я благодарила всех в суде, потому что в СИЗО я общалась не только с заключёнными, но и с сотрудниками, и начальниками. Все начальники, а также прокуратура знали, что в изоляторе содержат Свидетеля Иеговы*, а не преступника. Когда я ходила в медицинские учреждения, я рассказывала людям о моем любимом Друге, Иегове. Когда я находилась под домашним арестом, я рассказывала родственникам, сантехникам, слесарям, электрикам и соседям о моем Боге Иегове. Служители Бога в любой ситуации, в любых обстоятельствах найдут способ рассказать о своём Боге Иегове. Никто и ничто не сможет заставить меня отречься от своей веры. Где бы я ни находилась, я буду везде и всегда говорить о моем Боге, Друге и Отце, Иегове.

Е: Обычно в последнем слове Свидетели Иеговы* сравнивают современные гонения с нацистскими и советскими. Вы говорили об этом?

К: Я вспоминала операцию “Север” 1951 годаvi. Жестокая депортация тяжело отразилось на жизни Свидетелей Иеговы* того времени. Я горжусь ими. Они пример для меня в том, как переносить все трудности, связанные с уголовным делом. Конечно, мне больно говорить о том, что произошло с моими единоверцами. Когда я начинаю размышлять над этим, невольно подступают слезы… Но сейчас в Сибири очень много Свидетелей Иеговы*! Мне даже приходили письма поддержки от детей и внуков этих признанных государством жертв репрессий. Они не понаслышке знают, что такое религиозное преследование, поскольку их семьи лично столкнулись с этим. Именно они в первую очередь и в первых рядах оказали мне поддержку, когда я находилась в СИЗО, потому что они знают и понимают, что это такое. Спасибо им за это.

Подобное тому, что было в Советском Союзе, сейчас происходит в России. Если раньше Свидетелей Иеговы* обвиняли в антисоветской деятельности по 70-й статье УК РСФСР, то теперь — в экстремистской деятельности по статье 282.2 УК РФ. Но ни один из обвиняемых Свидетелей Иеговы*, в том числе и я, не совершил преступлений по данной статье, это нас подгоняют под эту статью.

Я законопослушная гражданка РФ, я не призывала к насилию. Единственная связь между мной как Свидетелем Иеговы* и насилием — это то, что я сама стала жертвой насилия! Моя совесть чиста и перед Богом, и перед государством, и перед людьми.

Е: Теперь вы должны отмечаться где-то?

К: Два раза в месяц в трёх папках. Мне дали шесть с половиной лет условно, ограничение свободы и запретили занимать религиозные должности в течение пяти лет. Я не знаю, о чем это, поскольку никогда и никаких должностей у меня не было, и вообще это немыслимо, потому что, как говорил Иисус: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья».

Е: С учётом СИЗО и домашнего ареста сколько вам осталось?

К: При условном сроке ни СИЗО, ни домашний арест не учитываются. Если условный превратится в реальный, то учитывается.

Е: Будем надеяться на лучшее. Поправляйтесь, приходите в себя. Здоровья вам, маме и бабушке. Передайте им поклон от меня. Они могут гордиться вами. Как сказать «спасибо» по-марийски?

К: Кугу тау!

Е: Кугу тау. i «Они не экстремисты!» Заявление Якунинского комитета в защиту гонимых свидетелей Иеговы*. ─ https://credo.press/239610/ ii «Прекратить преследование свидетелей Иеговы*!» Открытая петиция движения «Христианское действие» ─ https://credo.press/239472/ iii «О бесчеловечных приговорах в отношении крымских татар, обвиняемых в связях с «Хизб ут-Тахрир»**. Заявление Якунинского комитета. ─ https://credo.press/239548/ «Партия исламского освобождения» («Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»**) признана в 2003 году Верховным Судом Российской Федерации террористической организацией, решение от 14.02.2003 г. № ГКПИ 03-116, вступило в силу 04.03.2003г. По данным Правозащитного центра «Мемориал» на 30 ноября 2021 года в связи с причастностью с «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»** преследуется как минимум 332 человека. 218 из них осуждены: 74 получили сроки от 10 до 15 лет, 88 – от 15 до 24 лет. iv В апреле 2017 года Верховный суд РФ признал экстремистскими и ликвидировал все 396 религиозных организаций Свидетелей Иеговы* в России, после чего в массовом порядке началось возбуждение уголовных дел против верующих этой конфессии. По данным на 10 декабря 2021 года, в 69 регионах России у Свидетелей Иеговы* прошло 1643 обыска. Возбуждено 265 уголовных дел по статье 282.2 Уголовного кодекса Российской Федерации. Всего привлечено к уголовной ответственности 574 обвиняемых. Вынесено 152 приговора: 49 верующих приговорены к срокам в колонии, 88 осуждены условно, 18 назначен штраф, двое Свидетелей Иеговы* оправданы. Среди Свидетелей Иеговы*, которые в настоящее время находятся под следствием, 54 верующих находятся в СИЗО, 31 человек – под домашним арестом.

Катерина Пегашева стала обвиняемой в организации деятельности запрещенной организации (Статьи УК РФ: 282.2 (1)): по версии следствия она якобы «умышленно продолжила незаконную деятельность» — после запрета религиозных организаций Свидетелей Иеговы* в России не перестала исповедовать свою веру и продолжала разговаривать с другими о Библии. v В постановлении Пленума Верховного суда № 32 от 28 октября утверждается, что нельзя судить верующих только за участие в богослужениях, что следствие должно найти в действиях человека реальные признаки экстремизма.  vi Операция «Север» — кодовое название операции Министерства государственной безопасности СССР по насильственному переселению в Сибирь Свидетелей Иеговы и членов их семей, проживавших в Украине, Белоруссии, Молдавии, Латвии, Литве и Эстонии. Операция была проведена 1 и 2 апреля 1951 года. Всего в ссылку «навечно» были отправлены свыше 10 тысяч человек. В 1965 году в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1965 г. № 4020-1У со Свидетелей Иеговы* были сняты ограничения по спецпоселению и они были освобождены из-под административного надзора. За годы ссылки численность Свидетелей Иеговы* в Сибири значительно увеличилась.В 1996 году Указом Президента России Бориса Ельцина все Свидетели Иеговы*, депортированные в Сибирь в годы СССР, были признаны жертвами политических репрессий и реабилитированы (Указ Президента Российской Федерации от 14.03.1996 г. № 378 «О мерах по реабилитации священнослужителей и верующих, ставших жертвами необоснованных репрессий»).

* В апреле 2017 года Верховный суд РФ признал экстремистскими и ликвидировал все 396 религиозных организаций Свидетелей Иеговы в России, после чего в массовом порядке началось возбуждение уголовных дел против верующих этой конфессии.

**»Хизб ут-Тахрир» признана в РФ террористической организацией и запрещена.