Эпоха реконструкции
Вторая декада нашего века и тысячелетия подходит к концу, и пора задуматься о ее смысле, об итогах.
Мне кажется, лучшее определение нынешней эпохи, по крайней мере с 2012 г., — это эпоха «исторической реконструкции». Не в том узком смысле, в какой ею занимались печально известные Игорь Гиркин-Стрелков и Олег Соколов, воссоздавая битвы наполеоновской эпохи, гражданской и обеих мировых войн, — хотя и эта бутафория закончилось настоящей кровью (в Донбассе и на Мойке). А в том смысле, что в стране происходит реконструкция всей истории, со смешением разных ее периодов. Реконструируются: самодержавие, православие, народность, целование царя и патриарха, конфликт «казаков и студентов» и т.д. Огромная ролевая игра масштабом в целую страну.
При этом возникают интересные параллели между Россией и Америкой. Дух предыдущего десятилетия, 2000-х, выразился в известном девизе президентской кампании Барака Обамы — «Да, мы можем» (англ. — «Yes We Can»). Это был лозунг надежды и обращенности в будущее. И как будто вторя Обаме, в следующем году Дмитрий Медведев обратился к своей стране с президентским призывом: «Россия, вперед! Наше время... течёт вперёд, как всякое время... открывает перед нашей страной и перед каждым из нас огромные возможности». На этой ноте завершились 2000-е.
Но в следующем десятилетии, празднуя очередной юбилей Победы,
Россия уже иным рефреном откликнулась на лозунг «Мы можем» — «Можем повторить».
Да, можем, но переключив вектор на прошлое.
Америка, в свою очередь, не замедлила столь же резонансно отозваться на вызов россиян — лозунгом трамповской президентской кампании: «Сделаем Америку снова великой» (англ. — «Make America Great Again»). Логическое ударение падает на последнее слово again — «снова, опять». Это, по сути, вариация на ту же тему — американское по форме, ностальгическое по содержанию. Куда зовет это «опять», в какое именно прошлое? Когда Америка вдруг перестала быть великой? В какой период истории ей теперь возвращаться? Неважно. Главное — развернуть корабль современности назад, в прошлое настолько всеобъемлющее, что его нельзя точно сфокусировать во времени. Вспоминается черномырдинская блестящая абсурдинка: «Никогда такого не было, и вот опять». «Опять» вовсе не означает, что нечто подобное происходило раньше.
Так в российской державной ностальгии сливаются Куликовская битва и взятие Казани, изгнание польских захватчиков, победа над шведами под Полтавой, разгром наполеоновской армии, победа над Германией в Отечественной войне.... 2010-е гг. — это сплошное «опять», нацеленное на все, что угодно: на Ивана Грозного и Сталина, на Александра II и Брежнева, на обоих Николаев...
Казалось бы, историческая реконструкция предполагает полную театральность происходящего. Бутафория, маски, искусство подделки. Общество спектакля по Ги Дебору, общества имиджа по Д. Бурстину, симулякр по Ж. Бодрийяру... При всей разности философских составляющих — революционных, экзистенциальных, постмодерных, — это идея общества как игры, постановочности всех мероприятий. Все стороны конфликта заранее видят себя в зеркалах СМИ, на экранах, в камерах, в тысячах отражений. «На меня наставлен сумрак ночи /Тысячью биноклей на оси» (Б. Пастернак). Мироощущение человека, вышедшего на подмостки, чтобы сыграть свою роль.
Но даже маленькие исторические реконструкции, как показывают судьбы их доблестных организаторов, заканчивается кровью.
Случайность ли это? Нет, потому что религия прошлого, даже превращенного в сценическое действо, требует жертв, и прежде всего, от молодых. Они живут в первый раз и не хотят в «Опять» — хотят в будущее, хотят для своей страны живой истории, а не реконструкции. И вот большие реконструкторы насылают на них стражей порядка с дубинками, и ролевая игра завершается камерой (уже в другом смысле).
Так что между театральностью и кровью, бутафорией и реальными тюремными сроками нет противоречия. Кстати, в тех строках Бориса Пастернака, которые в этой связи часто цитируются, речь идет о гибели актера на сцене. От него требуют вжиться в роль, но все роли — трагические, столь же обреченные, как и то прошлое, которое они имитируют.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку...
(«Гамлет»)
.... Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез...
(«О, знал бы я, что так бывает...»)
Судя по всему, эта театральность, ощутимо опасная, даже гибельная, перехлестывает за границы десятилетия.
На декабрьской встрече с рабочими КамАЗа президент, как известно, затруднился определить основное событие уходящего 2019 года. Зато внес смелый штрих в образ прекрасной России будущего, заявив, что знает наверняка главное событие 2020 года. Это — празднование 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне.
Нетрудно догадаться, каким будет главное событие 2021 г. Празднование трехсотлетней годовщины Победы над шведами в Великой Северной войне (1700-21). В результате русский царь был (и будет?) объявлен «Отцом Отечества» и Императором Всероссийским, а Россия официально провозглашена империей.
В будущем нет ничего важнее и прекраснее прошлого. По этой формуле можно сразу определить, куда в современной России течет время.
Когда же закончатся 2010-е?
Михаил ЭпштейнФилолог, литературный критик