Строители Мурманска: жизнь и судьба Валерия Вишницкого

Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, дорогие мои читатели «Вечернего Мурманска». Сегодня у нас первая встреча в новом году. И мне очень хочется, чтобы она вам запомнилась. Поэтому я решил рассказать вам об удивительном человеке, с которым сам познакомился в минувшем декабре. Это Валерий Викторович Вишницкий. Он строитель, собиратель антологии советского и российского юмора, человек энциклопедических знаний, которыми он с удовольствием делится. А еще он виртуоз-баянист. Написать хочется обо всех ипостасях этого замечательного человека. Мне очень повезло, что судьба свела меня с ним. Теперь я хочу свести его с вами. Хочу, чтобы повезло и вам.

Пара слов о вальсе

Вы знаете, кто такой Арчибальд Джойс? Я вот до встречи с Валерием Викторовичем не знал. Теперь знаю. Это английский композитор первой половины прошлого века. Английский «король вальса». Именно Арчибальд Джойс в 1908 году написал вальс «Осенний сон». Да-да, тот самый, который в прифронтовом лесу «сидят и слушают бойцы, товарищи мои». Этот вальс популярен уже больше ста лет!

Вы спросите: «А причем здесь музыка, если твой герой строитель?». Очень даже причем. Потерпите немного. Я расскажу вам обо всем. Правда, не уверен, что по порядку. Точнее, пускай рассказывает сам Валерий Викторович Вишницкий. Ведь его жизнь и судьба – это жизнь и судьба нашей великой Родины. Его жизнь и судьба похожи на жизнь и судьбу многих его ровесников. И все же она совершенно уникальна.

Монолог первый

Родители. Война

– Я родился 4 ноября 1943 года в городе Советская Гавань Приморского края, – говорит Валерий Викторович. – Родителей звали Виктор Денисович и Анна Васильевна. Они были железнодорожниками и на Дальнем Востоке строили прифронтовую железную дорогу – рокаду.

Мои будущие родители встретили начало войны в Ленинграде. Они были студентами Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта. Надо сказать, что студентами тогда становились серьезные взрослые люди, за плечами у которых были рабфаки, курсы и какой-то жизненный опыт. У них к началу войны уже был ребенок. Мой старший брат. Ему было тогда около трех лет. У них была бронь, поскольку они были железнодорожниками. Это было отдельное звено нашей обороны. Их берегли не меньше чем летчиков и подводников. Было важно сохранить инженерные кадры, и студентов ЛИИЖТа просто не отпускали на фронт. Они попали в блокаду, опухли от голода. Занятия в институте во вторую блокадную зиму прекратились. Их вывезли по льду Ладожского озера по Дороге жизни. А перед этим… Мне рассказала об этом тетка. Мать сама никогда об этом не рассказывала. Она как будто похоронила моего старшего брата.  Тетка говорит, что его звали Сашей. Зимой мама повезла его куда-то на саночках. Куда – не знаю. Она никогда об этом не говорила. Упала в голодный обморок и очнулась уже на койке в общежитии. По счастливой случайности кто-то ее узнал на улице, и на этих самых саночках привез в общежитие. Куда делся ребенок, не знает никто.

Родителей вывезли и отправили на Дальний Восток. На дальневосточной рыбе они вернулись к жизни и, отойдя от переживаний по поводу утраченного ребенка, соорудили меня. Я родился во время войны. Но из воспоминаний о войне у меня только воспоминания о еде. Как бабушка спасала нас от цинги, выменяв картофель и врезая в него тоненькие кусочки сала. Мы его оттуда доставали и при этом съедали половину сырой картофелины. Это помню. Помню бутерброды у отца в дрезине, которыми меня угощали его товарищи. Больше ничего не помню.

Я не понимаю, как он помнит это. Может быть, это невольно отложилось в его подсознании, может быть, ему об этом рассказывали, а теперь он совершенно искренне считает, что это его воспоминания. Так или иначе, война оставила в судьбе этой семьи неизгладимый след. Валерий Викторович еще об этом расскажет.

А началась наша встреча с концерта. С самого настоящего концерта. Это было условие, которое поставил Валерий Викторович передо мной, когда мы договаривались о встрече.

Самая большая печаль ушедшего года для Вишницкого – это то, что День Великой Победы нам пришлось встречать и праздновать виртуально. А ведь он готовился к этому дню! Специально для него подготовил двухчасовую музыкально-литературную программу. Играл на баяне и читал стихи. И как читал! И как играл! Тогда он и рассказал мне об Арчибальде Джойсе. А концерт он все-таки дал! Не на сцене. А в двух крохотных комнатах Союза строителей Мурмана. И не двухчасовой, а сокращенный до сорока минут. И зрителей, правда, очень благодарных, было всего двое – почетный гражданин Мурманска строитель Николай Иванович Бережной и я.

Монолог второй

Полковник Штольц

Когда я восторженно высказался о его виртуозной игре на баяне, то в ответ услышал еще одну удивительную историю. Слово снова Валерию Викторовичу.

– Да какой я виртуоз! – смеется он. – Я просто любитель. Однако и виртуозы-баянисты у нас есть! Вы помните полковника Штольца? Сергей Альбертович был создателем и первым командиром Мурманского ОМОНа, кавалером двух орденов Мужества. А вы знаете, что до 19 лет он жил совсем другой жизнью? Он закончил музыкальную школу, потом музыкальное училище по классу баяна. Вот он виртуоз! После училища стал баянистом Ленинградского мюзик-холла! А потом в его жизни что-то перевернулось, и музыкант поступил в военное училище, окончил его и стал офицером Советской армии. В 1993 году, когда ему предложили заняться созданием Мурманского отряда милиции особого назначения, он был заместителем командира батальона морской пехоты.

И тут же безо всякого перехода Валерий Викторович возвращается к войне. Точнее, к ее окончанию и переезду семьи на Север.

Монолог третий

Север. Начало

«Война кончилась, и встал вопрос о том, чтобы строить железную дорогу на Печенгу, – вспоминает мой собеседник. – Ее не было. А комбинат никелевый уже был. Его восстанавливали. И чтобы загрузить мончегорский комбинат, надо было туда доставлять полуфабрикат из Печенги, так называемые «ждановские окатыши». Стали строить железную дорогу. Для этого с Дальнего Востока перебросили две стройки. 509-ю и 511-ю. Наш эшелон прибыл в Колу, в тупичок у горы Соловарака. Точнее, прямо под горой. Сейчас его нет. Склон Соловараки осыпался. Старожилы помнят эту огромную надпись из фанерных букв: «Берегите лес!» на склоне горы. Под этой надписью и был тупичок, напрямую связанный с войной, с ленд-лизом. Дело в том, что суда «Либерти», перевозившие в Советский Союз ленд-лизовские грузы и построенные наспех, были весьма непрочными. Обратно они шли порожними и часто в шторм просто переламывались и шли на дно. Это особо не афишировали. Команду спасали, да и ладно. Так вот, чтобы избежать таких потерь, «Либерти» в обратный путь в качестве балласта брали песок с Соловараки. Там стоял паровой экскаватор. Большущая ценность во время войны. И паровозик «кукушка» сновал между Соловаракой и мурманским портом с платформами, груженными песком.

Три месяца мы прожили в этом тупике. Потом переехали в Мурмаши. Я там учился, окончил мурмашинскую среднюю школу. И оттуда поехал поступать в ЛИСИ. Поступил не с первого раза. Окончил в перерыве между поступлениями Ломоносовское училище механизации сельского хозяйства. Получил диплом с отличием машиниста автогрейдера, бульдозера, скрепера. И поработал даже по этой профессии. Во время учебы в ЛИСИ я брал в институте академический отпуск. Поработал с финнами на строительстве Верхнетуломской ГЭС. «Иматра-Войма» строила. И по окончании института пошел в строительство окончательно, пройдя все ступени – мастер, старший мастер, прораб, старший прораб, начальник участка, заместитель начальника строительно-монтажного управления, заместитель главного инженера отдела капитального строительства комбината «Североникель», затем начальник ОКС комбината».

Тогда в Мончегорске на «Североникеле» шла масштабная стройка, не знавшая аналогов в мире. Строителей даже обвиняли в гигантомании, но они построили еще один завод, более современный. Производительность комбината была увеличена более чем вдвое. Именно там Вишницкий и состоялся как строитель. И если «Североникель» он до сих пор считает главным делом своей жизни, то самым главным человеком Валерий Викторович считает генерального директора «Арктикморнефтегазразведки» Остапа Остаповича Шеремету.

Монолог четвертый

Шеремета

– И вот когда я состоялся в Мончегорске и когда надо было формировать кадры для «Арктикморнефтегазразведки», Остап Остапович Шеремета, самый выдающийся в моей жизни руководитель, у которого я не переставал учиться, подбирал кадры, – рассказывает Валерий Вишницкий. – Он собрал их со всей Мурманской области, из Республики Коми, с Сахалина, со всего Советского Союза. Остап Остапович отказался от высокой кабинетной должности в Москве и уехал в Мурманск, чтобы осуществить мечту всей жизни – как можно дальше на морской шельф продвинуть Тимано-Печерскую нефтегазоносную провинцию. Меня Шеремета взял по рекомендации обкома партии, конкретно – Виктора Федоровича Романенко, руководителя жесткого, который меня иногда даже в порошок растирал. Он забрал меня с «Североникеля», отдал Шеремете и сказал: «Иди, работай».

Валерий Викторович достает карту и показывает мне все открытые АМНГР месторождения. Приразломное, Мурманское, Штокмановское, Северокильдинское.

Монолог пятый

АМНГР и «награды»

«В 1982 забрали в АМНГР, заместителем по капитальному строительству, – продолжает Валерий Викторович. – Бурение скважин – это мало кто себе четко представляет – это самое что ни на есть капитальное строительство. Мы там, в море, построили скважины. Именно построили. Для того чтобы построить скважину на шельфе, нужно доставить в море на один погонный метр скважины одну тонну груза. То есть три тысячи с лишним метров глубина скважины – это три тысячи тонн груза. Не считая продуктов, не считая людей – вахтовка, перевахтовка.  Отдай и не греши! А эту тонну на метр еще надо привезти на место бурения. А скважин этих пробурено с полсотни. 

Для Мурманска АМНГР сделала очень много. Главное – отдали огромные деньги на строительство жилья. Практически весь Восточный микрорайон построен на нефтяные и газовые деньги.

Помню, строили теплотрассу у магазина «Океан». Теплотрассу построили, а на меня написали представление в прокуратуру по поводу нецелевого расходования бюджетных средств. Прокуратура посмотрела, подсчитала и отдала меня «Народному контролю». Вызвали в городской комитет народного контроля. Показывают бумагу из прокуратуры и говорят, что надо наказывать. Я – ну надо, так надо. Наказывайте. Влепили строгача и сделали начет в размере месячного заработка. А теплотрасса до сих пор работает. И ручей Варничный закрыли лотками тоже нефтяники. Это было, когда строили тренажерный комплекс для подготовки водолазов-глубоководников. Ручей надо было закрыть. И закрыли ручей в лотки, слегка изменив его русло. И спортплощадку сделали. Она и сейчас есть. Принадлежит восьмой гимназии. А в стоящей рядышком школе профтехобразования сегодня размещается АМНГР. Точнее, то, что от нее осталось после того, как ее выселили из «кривого» дома в самом начале Кольского проспекта. А тогда мне «наградой» за работу было еще одно представление в прокуратуру. Прокуратура на этот раз отдала меня областному народному контролю. Там покивали головой, что хорошее дело сделали, спрятали ручей, построили спортплощадку, но опять нецелевое расходование бюджетных средств и опять строгач и месячный заработок».

Когда мы прощались, Валерий Викторович подарил мне книгу Александра Гамова, которая называется «Хотели как лучше… Девятнадцать вечеров с Виктором Черномырдиным, или Как рождались крылатые слова эпохи». И тут же рассказывает мне еще об одной своей «награде».

Монолог шестой

«Награда» от Черномырдина

«Еще одна «награда», которой я очень дорожу, – это первый приказ Виктора Степановича Черномырдина, который тогда уже перешел из «террористов» в министры, – вспоминает мой собеседник. – А «террористами» тогда называли не тех, кто бомбы взрывает, а тех, которые были, как, например, Черномырдин, заместитель министра – начальник «Оренбургнефтегаза». Вот тогда какой смысл был вложен в слово «террористы». И в Оренбурге, то есть на территории, у него был кабинет начальника, и в Москве – в Министерстве нефтяной и газовой промышленности. И вот Черномырдин стал министром нефтяной и газовой промышленности и издал первый приказ. На двадцати листах. Кадровый приказ по всему Советскому Союзу. И вот там есть такая строчка: «Заместителю генерального директора АМНГР Вишницкому В. В. за несвоевременную поставку оборудования объявить строгий выговор и начет в размере месячного заработка».

Если уж говорить о «наградах», то Шеремета взял меня на работу в АМНГР со строгим партийным выговором с занесением в учетную карточку. Это было самое строгое наказание для коммуниста. Я говорил Шеремете: «Остап Остапович, у меня же строгач по партийной линии». А он: «Иди, работай».

Из АМНГР Вишницкий ушел в 1989 году. И решил уехать с Севера навсегда. Серьезные проблемы со здоровьем возникли у жены Валерия Викторовича Галины Андреевны.

Монолог седьмой

Отъезд с Севера

– А я был типичный сапожник без сапог, – улыбается Валерий Викторович. – Всю жизнь проработал на Севере, всю жизнь в строительстве, а для себя ничего нигде не построил. Сначала поехал в Ленинград. Встретился там с однокашником. Он работал начальником «Главленинградстроя». А он мне: «Ты где был три года назад? Ты где шлялся? Сейчас меня самого не сегодня-завтра выгонят.  Прокатят на собрании трудового коллектива и выберут себе нового начальника». Я – в Тверь. У меня там работал однокурсник. Он меня отправил в обком партии. Меня там приняли с распростертыми объятиями: «Вот тебе ключи от квартиры в центре города. Ты сейчас поезжай в строительный трест, ознакомься, принимай трест». Поехал в трест. Директора нет на месте, главного инженера нет на месте, главного бухгалтера нет на месте. Потолкался в бухгалтерии, поспрашивал девочек. Они объяснили, что все три руководителя арестованы, а трест висит на картотеке. Так что, не заходя в обком, дунул на вокзал и вернулся в Мурманск.

Оказался почти у разбитого корыта. Работы нет – ведь собрался уезжать. Надо было искать работу, но она сама его нашла. Об этом следующий рассказ моего героя.

Монолог восьмой

Урок партийной

дисциплины

– В здравоохранение я попал до определенной степени случайно благодаря Юрию Зосимовичу Балакшину, – говорит Вишницкий. – В конце 80-х годов все начало валиться и рушиться, в том числе и в областном комитете по здравоохранению. Стройки посыпались. Все развалилось. И мой предшественник Сергей Кошелев, он был врач, он не выдержал. У него сдало сердце. И тогда Балакшин вызвал меня и спросил: «Ты там где отсиживаешься? Дурака валяешь! Иди в здравоохранение». Я начал отказываться: мол, какой же я врач, а он: «Ты член КПСС? Заявление о вступлении писал? Так вот это единственное, что ты сделал добровольно. А после делаешь то, что тебе приказывает партия. Завтра выходишь на работу в комитет по здравоохранению заместителем председателя!». И я вышел. И 14 лет отработал. Это в 90-е годы! Мы каким-то чудом достроили больницу «Севрыба» и два из четырех корпусов больницы в Мончегорске.

После здравоохранения вернулся в АМНГР. Окончательно на пенсию ушел в 2014 году. Появились серьезные проблемы со здоровьем. Оперировали Вишницкого в Санкт-Петербургском клиническом научно-практическом центре специализированных видов медицинской помощи. Но жаловаться не в его правилах. Мы встретились с Валерием Викторовичем спустя 10 дней после того, как он похоронил старшую сестру Ирину. И наш разговор снова переходит на семью. И снова удивительная история.

Монолог девятый

Снова семья

– Старшая сестра Ирина не Викторовна, а Владимировна, – рассказывает Валерий Вишницкий. – Она была в семье на особом счету. Ее мать рано умерла при родах третьего ребенка. Отец погиб на фронте. И мои родители взяли ее в свою семью. И мы, младшие, не знали до старших классов, что она не родная дочь. Это потом, когда она уже выходила замуж, мы узнали, что она не Вишницкая, а Ходунаева. Были у меня и младшие брат и сестра – Денис и Александра. Денис всю жизнь отработал врачом на скорой. Сегодня я из всей семьи остался один. Все умерли. С женой вместе уже 52 года. Поженились в 1968 году».

Мы проговорили больше трех часов. Долго прощались. Валерий Викторович отвез меня домой на своем бюджетном «Дастере». Шутил: «Отвезу. Мне нетрудно. Мне теперь гораздо легче передвигаться на машине, чем ходить пешком». А на прощание сказал: «Главное, чему меня научила профессия строителя, – это не ждать работу, а искать ее».

Андрей Привалихин.

Фото Игоря ЕРЕМЕНКО

и из архива Валерия Вишницкого....