Дорожная зарисовка о настоящем полярнике Дмитрии Шпаро, которому исполнилось 80
Известны цены: тур на вершину Земли стоит от двадцати тысяч евро. Желающих заплатить такие деньги за возможность постоять на полюсе предостаточно. Желающих попасть туда и не располагающих такими суммами - в разы больше.
Ваш корреспондент - живой тому пример.
Некоторое время назад я летел на борту самолета Ан-72 по маршруту Шереметьево - Мурманск - Земля Франца-Иосифа - станция Барнео. Оттуда, с Барнео, вертолет Ми-8 доставил меня и моих попутчиков за каких-то полчаса на Северный полюс. Что-то около десяти часов из Москвы до СП, вершины земного шара.
Моим спутником был Дмитрий Шпаро. Его младшему сыну Матвею в тот момент, когда наш самолет убрал шасcи и взмыл за облака, осталось идти до полюса считаные часы. Матвей вместе с инструктором-полярником Борисом Смолиным вели туда группу школьников и студентов. Их тоже забросили со станции Барнео - за сто километров от цели. Они шли уже пятый день.
Нашей задачей было снять их с полюса и вывезти на Большую землю.
Великий Фритьоф Нансен, стартовавший к полюсу в 1893 году на корабле "Фрам", вмерзшем в лед, прожил в Арктике три года.
Американец Фредерик Кук, пятнадцать лет спустя достигший полюса на собачьих упряжках, потратил на свое арктическое путешествие полтора года.
Дмитрий Шпаро в 1979 году привел полярную экспедицию "Комсомольской правды" с острова Генриетты к полюсу за 76 дней.
Два полярных гения, Михаил Малахов и канадец Ричард Вебер, сумели дойти до полюса пешком и вернуться обратно за 123 дня.
Сын Дмитрия Шпаро Матвей достиг этого места, отправившись с мыса Арктический, за 84 дня.
Но это удел великих. Туристам отпущены часы.
Приземляемся в Мурманске. И тут же становится известно, что на ЗФИ - Земле Франца-Иосифа - видимость 150 метров и ветер 10 метров в секунду. Посадить самолет в таких условиях невозможно. Мы ложимся в гостиничный дрейф и ждем погоды.
Вечером, когда становится ясно, что вылет состоится только утром, Шпаро-старший набирает номер спутникового телефона сына и выясняет, что группа Матвея дошла до полюса. Дмитрий Шпаро знает, что их в любой момент могут забрать с льдины. Надо только дать команду экипажу вертолета на станции Барнео - и в течение часа они будут доставлены с полюса в тепло и уют. А нам останется только прилететь за ними на Барнео.
Но тогда мы не попадем на полюс. Для вашего корреспондента этот шанс может быть единственным.
- Матюша, - говорит Дмитрий, - ты как? У нас нелетная погода. Сидим в Мурманске. Продержитесь еще немного? Спасибо тебе. Мы скоро будем.
Утро. Шпаро-старший набирает номер Матвея. Как у тебя? Продержишься еще? Если б я знал, сколько!
При подлете к острову Александры выясняется, что облака опять опустились на землю. Ситуация почти критическая. Решение принимает командир экипажа - опытный полярный летчик Роман Николаевич Ткач. Он говорит: "Будем садиться".
Идем в молоке облаков: 600 метров - нет земли, 500 метров - нет земли, 400 метров - нет земли. 300 метров - разрыв в облаках, на секунду появилась льдина на открытой воде - и снова все в молоке. 200 метров, 150... "Вон полоса", - говорит Ткач. Потолок облаков уходит вверх, а шасси уже касаются снега. Сели. Теперь дозаправка на заставе Новогурское - и дальше, на Барнео.
Но на этот раз погоды нет уже на Барнео, чтоб она провалилась! Там метель, сильный ветер. Надо ждать, говорит Ткач.
Шпаро-старший набирает номер Матвея. Как у тебя? Продержишься еще? Если б я знал, сколько! Спасибо! Всем ребятам привет.
Я понял: во что бы то ни стало он хочет дать нам возможность прилететь на полюс. Но я понимаю и другое: там, на полюсе, в холодной ледяной палатке его сын. И я спрашиваю себя, как бы поступил я, если бы это был мой сын: поднял бы вертолет и снял бы его с льдины или просил бы ждать, пока мы прилетим к нему?
У меня нет правильного ответа, потому что я не полярник, я турист. А они с Матвеем полярники. Они знают истинную цену этой точке. Думаю, что для настоящих полярников она не измеряется ни в долларах, ни в евро, ни в рублях.
Барнео открылся в два часа ночи по Москве. Быстро взлетаем с острова Александры. Перед вылетом Шпаро-отец опять говорит с сыном: "Матюша, мы летим, потерпите. Теперь уже совсем немного".
В пять утра садимся на ледяной полосе Барнео. В трехстах метрах от посадочной полосы два вертолета уже крутят лопастями. Скорей, скорей на полюс. Пока есть погода. На полюсе минус тринадцать, сообщает нам Роман Ткач, можно ходить босиком. А хоть бы и так!
Через двадцать семь минут в иллюминаторе по левому борту появилась маленькая точка: это они. На полюсе. Все, садимся!
Вертолет взметнул облако снега и замер. Отрыта дверь, сброшена лестница. Твердый наст. Мы с Дмитрием Шпаро идем туда, где стоят флаги и откуда уже бегут к нам эти ребятишки, дошедшие до полюса и ждавшие нас трое суток в палатке на льдине. Вот и Матвей. Здоровый, бородатый, смеется. Они обнялись с отцом. Ни слова. Оба только похлопали друг друга по плечам. Им все понятно.
Теперь надо нам, туристам, полюс показать...
Да, полюс стал доступен многим, может быть, даже слишком многим. Но Северный, в отличие от Южного - не твердь, а океан. Льды на нем движутся, дрейфуют. Примерно со скоростью пешехода. Что это означает? Это означает, что полюс Кука, полюс Амундсена, полюс Шпаро уже никто и никогда не сможет оскорбить тупым туристическим весельем, пьяной бранью или брошенным окурком. Они ушли с этой географической точки и дрейфуют где-то на бесконечных просторах Арктики.
Эти именные вершины земного шара навсегда останутся чистыми и высокими, как дела и мысли тех, кто к ним стремился в разное время из разных стран и городов.
Сердечные поздравления юбиляру от "Российской газеты" и "Родины"!