Перегибы на местах. Как объяснить поведение силовиков на акциях в поддержку Навального

Мнение руководителя аналитического отдела Тайги.инфо Алексея Мазура.

Практически наверняка это был результат «команды сверху». Новосибирские правоохранители в этом смысле показательны — они умеют регулировать степень «жесткости» в широких пределах и делают это явно управляемо. Приказ жестко — значит жестко, приказ мягко — будет вам полиция с человеческим лицом. «Полиция» в данном случае — в обобщенном смысле, ясно, что тут задействовано несколько силовых структур.

Но почему же в некоторых регионах при этом все происходило по другому сценарию? Почти половину задержанных по всей стране дал один Санкт-Петербург. В Сибири жестко действовали в Кемерове. Означает ли это, что не было единой установки, и каждый действовал в меру своего разумения?

Отчасти да. У правоохранительных структур всегда есть опция «действовать по обстановке». А тут уже — кто как эту обстановку понимает. У кого-то запотевает забрало, и он не может отличить женщину от опасного радикала и пинает ее в живот.

Существует «региональная специфика». Иногда она действительно региональная. Как, например, в Кемерове, где вся оппозиционная активность была задавлена почти до нуля еще при Амане Тулееве. Я только в Новосибирске знаю нескольких «политических эмигрантов» из Кузбасса, а в Москве их куда больше.

Иногда «перегибы» объясняются личностью конкретного начальника. В Красноярске, например, никогда не было «жесткого винтилова», но сменили начальника полиции, и оно случилось. Пример из смежной области — в Туве очень подозрительные результаты выборов, но при этом самая честная статистика по ковиду не только по Сибири, но и чуть ли не по всей стране.

Полицейские — тоже люди. Одни просто служат и стараются добросовестно выполнять команды. Сказали им держать и не пущать — будут держать и не пущать. Ничего личного, служба такая. Сказали цветочки дарить протестующим — будут дарить.

Другие идейные, убежденные. Враг у ворот. Вот они, ироды, хотят Россию разрушить, Майдан устроить. Не будем забывать и о том, что в российских правоохранительных органах работают люди, бежавшие из Украины после событий 2014 года. Потерявшие из-за майдана всё. И теперь они видят аналогичное в России, и у них сразу падает и запотевает забрало.

Питер и раньше отличался жесткостью противостояния полиции и протестующих. Культуру ненависти легко вырастить, да трудно потом вытравить. Для одних с той стороны «фашисты» и «каратели», для других — «майдауны» и «национал-предатели». И вот попадает такой «идейный» и дышащий ненавистью в руководители, и для него установка «сегодня полегче, без крайностей» звучит как «сегодня кости не ломаем».

И если в Кемерове жесткость объясняется традициями, то в Питере, похоже, скорее речь идет о раскручивании спирали ненависти. Вот характерное: «Вечером того же дня депутат петербургского законодательного собрания, оппозиционер Максим Резник рассказал, что на улице его остановили двое мужчин. Резнику они представились так: „Государевы люди. По-вашему — каратели“». 

То есть с обеих сторон представление друг о друге как о врагах, а не как о гражданах одной страны, могущих иметь общие интересы. С такой культурой переговоров, какой круглый стол ни собирай, мордобой получится.