Вспомнить о великих пермяках. Почему в Перми нет улиц Осоргина и Дягилева
Через три года Пермь будет отмечать круглую дату – своё 300-летие. Но уже сегодня мы думаем о том, какой подарок сможем преподнести к этому юбилею. Филолог, журналист и краевед Екатерина Зайцева считает, что сейчас самое время вспомнить о великих пермяках, имена которых незаслуженно забыты.
Превосходил Чехова
«В конце прошлого столетия и начале нынешнего пермяки узнали, что наш город подарил миру двух знаменитых людей – Сергея Дягилева и Михаила Осоргина. Дягилев – человек, прославивший русский талант, изумительный знаток литературы, живописи, театра, музыки. И в Перми это имя на слуху. Осоргин – писатель, известный в Европе и получивший в США премию за свой лучший роман «Сивцев Вражек», - рассказывает Екатерина Зайцева. - Его настоящая фамилия – Ильин. Он из знаменитого рода, который шёл от Рюриковичей. Род Ильиных занесли в список дворянских, в «Бархатную книгу» (родословная книга наиболее знатных боярских и дворянских фамилий России. – Авт.). Осоргин – это псевдоним по фамилии бабушки. Он был первым председателем впервые созданного в России Союза журналистов. Позднее, когда создали первый союз писателей СССР, его избрали заместителем председателя этого союза.
В 1922 году его выслали за границу на так называемом философском пароходе вместе с лучшими умами России, взгляды которых расходились с идеологическими установками в стране. Это очень огорчало Осоргина. Но сохранило ему жизнь.
В Тургеневской библиотеке Парижа в 30-х годах прошлого века Осоргин по востребованности у читателей был на уровне Куприна, чуть-чуть уступал Бунину и превосходил Чехова».
Где найти его книги?
Татьяна Плешакова, «АиФ-Прикамье»: Есть ли у нас почитатели Осоргина?
Екатерина Зайцева: Небольшое количество поклонников у нас есть. Но по масштабу его личности это слишком мало. На Осоргинских чтениях 2003 году прошёл круглый стол «Местное культурное наследие и проблемы маркетинга территории». Там ставили вопрос о продвижении нашего края с помощью его имени. Значит, понимали, что он – наша слава. Но ничего с тех пор не сделали.
– Почему его имя забыли в нашем городе?
– У меня есть несколько, может быть, абсурдных версий того, что отцы города остались безразличны к его имени. Отцы города – это выражение времён Осоргина. Это и депутаты, которые к тому времени уже появились, и администрация. Предположим, что после того как прочитали, его невзлюбили. По произведениям Осоргина видно, насколько это благороднейшая душа. Для него органично быть бескорыстным, думать о других. Это чувствуется на любой странице его произведений. И вот человек, который до знакомства с ними относился к себе с полным уважением, хотя где-то слегка холопствовал, предавал, тут понимает, что есть другое. И не сошлёшься на то, что у нас теперь капитализм. Осоргин-то жил в условиях царского режима. Он бывал на фронтах в качестве корреспондента, в тюрьмах. В эмиграции ему жилось нелегко. Царское самодержавие его преследовало за то, что он был эсером. Но нравственной слабины он ни разу не допустил за всю свою жизнь. И общество это понимало. Из огромного количества русских эмигрантов оно ценило только двоих: его и Марка Алданова, с которым они дружили.
Может быть, не нравится его свободолюбие. Например, его знаменитая фраза: «Свобода в триллион раз ценнее жизни». Может, боятся, что новое поколение начитается, а потом как его к ногтю прижимать?
– Осоргин – страстный патриот своей малой родины. Вряд ли кто-то ещё из писателей с такой любовью рассказывал о Перми и пермской природе.
– Да. Как он писал о Каме? Где сейчас белуги, садящиеся на мель? Он так гордился всем этим, живя за границей. С гордостью вспоминал о рыбной Каме и иронизировал, что в Сене горе-рыбаки ловят подержанную кильку. А в Риме, в реке Тибре, когда-то жил ёрш, а сейчас не попадаются на удочку даже макароны. Он всегда писал с юмором, без скучной серьёзности. К предстоящему 300-летию Перми можно было бы в крае учредить премию или стипендию Осоргина. Можно было бы улицу назвать его именем, памятник поставить по солидности его значения. Кстати, через два года мы отметим два грустных его юбилея – столетие со дня высылки его из страны на «философском пароходе» и 80-летие со дня смерти. Он умер в 1942 г. во французском городке Шабри. К этим датам могли бы издать его книги. Последний раз в 2009 году его сборник «Времена» выпустило издательство «Книжная площадь» в Перми. Кстати, при поддержке городской администрации. Так что не все мои придирки к отцам города справедливы. С тех пор Осоргина издавали в Москве, Воронеже, других городах. Сейчас его книги в Перми купить невозможно. А мы говорим о возрождении его имени.
Учитель Лермонтова
– У нас ведь забыты и другие знаменитые имена, связанные с Пермью?
– Да. У нас нет ни мемориальной доски, ни улицы, ни памятника известному в XIX в. русскому поэту, литературному критику, доктору философии Алексею Мерзлякову.
Родился Мерзляков в Пермской губернии, в Перми заканчивал училище. Ещё во времена Екатерины II здесь он написал оду на мир со шведами. Екатерина была очень горда: под её попечением в глубокой провинции возрастают поэтические таланты! Она распорядилась отправить его в Москву.
Алексей Мерзляков учился там блестяще. Был тогда очень знаменитым поэтом. Переводил античных авторов. Современники писали: «Зачем нам изучать древние языки, когда у нас есть Мерзляков?» Он – учитель и Александра Грибоедова, и Фёдора Тютчева, и Петра Вяземского. Но самое главное – наставник Михаила Лермонтова, который не только учился у него в пансионе, но и брал частные уроки. Знаменитая бабушка Елизавета Арсеньева говорила: «Вот на горе я пригласила Мерзлякова. Из-за этого он стал поэтом и попал в ссылку». Хотя мы благодарны Алексею Фёдоровичу, что он приобщил юного Мишу к поэзии. Много десятилетий спустя песни Мерзлякова хвалил Виссарион Белинский. Декабрист Андрей Розен вспоминал, что когда в остроге запевали песни на слова Мерзлякова, их подхватывали конвоиры. Из его творчества осталась только одна известная песня – «Среди долины ровная... ». Но всего этого достаточно, чтобы его имя увековечили в Перми. Как сказал Михаил Ломоносов, народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего.