«Речной вокзал и торговый центр — это две разные Перми». Урбанист Святослав Мурунов о прошлом и будущем городов

«Город в России — это разбухшая заводская слобода»

— Видовые точки в городе формируют идентичность, некую уникальность. Но вопрос в том, кто этой уникальностью управляет? Тот ландшафт, который сформировался исторически, сейчас как ценность всеми горожанами не разделяется. Городская администрация и застройщики считают, что высотное строительство создаст приток инвестиций, а это намного выгоднее, чем ценность вида города, его ландшафта.

Это проблема всех сегодняшних российских городов: управлять можно чем-то конкретным (бизнес, инвестиции), а не абстрактным (гуманитарное знание). Причина очень банальна: осознание, что такое город, всё ещё не пришло. Как говорил Вячеслав Глазычев (эксперт по территориальному и городскому развитию, — Прим. ред.): «Город в России — это разбухшая заводская слобода. Город в европейском понимании — это самоуправляющееся сообщество людей, связанных совместным бытием». Иными словами, города в России — это поселения при предприятиях.

После распада Советского Союза заводские слободы начали трансформироваться в потребительскую плоскость. Город как услуга. Город как набор сервисов, удобств и комфорта. Но непонятно, чем город занимается. И это проблема не только Перми, но и многих постсоветских индустриальных городов. Например, Екатеринбург уже застроил весь центр города. Строительство стало основной городской экономикой.

Именно строительство, а не, например, образование или производство чего-то сложного. И этот непроговариваемый консенсус принял норму и практику: наша жизнь заключается в том, чтобы что-то построить, потом это через ипотеку купить и в нём жить. Поэтому города превращаются в вертикальную селитьбу (земельная площадь в городах, занятая постройками, — Прим. ред.). Поскольку предприятий не осталось, хочется жить в местах максимального комфорта с точки зрения социальных и культурных услуг.

«Городской ландшафт — это ценность для будущих поколений»

— Видовые точки и всё, что описывается гуманитарным знанием, идёт в некую ресурсную топку. Если старинный дом стоит в центре города и разваливается и никто не предложил план по его сохранению, реставрации, ревитализации, реновации и не взял его в управление, значит, он никому не нужен. И не важно, что он принадлежит государству. Если бы захотели, то спасли, придумали бы как. Но все считают, что этим должно заниматься государство. А у государства есть выбор: многодетные матери, нацпроекты и девелоперы с деньгами, которые говорят: «А давайте мы у вас выкупим землю и на ней что-то построим».

Почему так происходит? Потому что городское сообщество не умеет пока формулировать конструктивные предложения и не показало, что и как надо делать. Получается, что государство — более развитая система, чем гражданское общество. И на это есть свои причины: никто не занимается развитием гражданского общества, все занимаются обслуживанием государства. В этих условиях создать гражданское общество очень тяжело. Можно создать общество, обслуживающее государство, а не требования и ценностные ограничения.

Городской ландшафт — это ценность предыдущих и будущих поколений. Цель устойчивого развития заключается в том, чтобы не сделать хуже для будущего поколения. А так как будущее — одна из самых сложных тем для постсоветских территорий и ещё не определено, то все пытаются в одном пространстве применять свои тактические интересы. Вот так и выглядит современный постсоветский город — как нагромождение тактических интересов.

«Как усложнить девелопмент?»

— Мы как-то посчитали: а что будет, если стройка в городах остановится? Какие эффекты произойдут? Ситуация станет ещё хуже! Потому что город сейчас не производит ничего, кроме самого себя. Город все импортирует: технологии, материалы, товары. По сравнению с другими отраслями он сильно просел. А стройка — одна из древнейших отраслей. Всё остальное сильно просело: образование, здравоохранение, предпринимательская культура. И если стройку остановить, город будет деградировать в сторону рабочего посёлка или села, пространства выживания.

И вопрос необходимо ставить следующим образом: кто и как может изменить/усложнить девелопмент? Как к нему добавить что-то, что перезапустит другие отрасли? Давайте строить так, чтобы не только девелоперам было хорошо, но и городу от этого стало лучше. И вот тут возникает диалог. Девелоперы спрашивают, а что значит лучше? Лучше с точки зрения туризма. Например, можно спроектировать крышу высотного здания в центре города со смотровой площадкой, чтобы у горожан и туристов был к ней доступ.

Можно вложиться в образование, например дать денег на образовательную программу местного сообщества. То есть мы начинаем девелоперов перепрошивать. Ведь они единственная действующая сила по всей стране. Корпорации отключились от развития городов, они решают крупные задачи на триллионы рублей. А вот миллиардные задачи решают девелоперы. И вы либо учитесь работать с ними, либо боретесь. Опыт Краснодара показывает, что бороться с ними бесполезно. Годы противостояния ни к чему не привели. Девелоперы не изменились, потому что никто из городских активистов не предложил конструктивную повестку. И сами активисты ничего не выиграли, потому что есть ещё более сильное социальное давление: людям негде жить, им нужны школы и детские сады.

«У девелоперов есть лоббисты, а у краеведов — нет»

— Можно ли закрепить видовые точки юридически в нормативных актах? Любая инициатива должна быть подкреплена, за ней должен кто-то стоять, например городское сообщество. Но опыт Самары показывает, что даже сильное городское сообщество проблему не решит. В Самаре на законодательном уровне приняли документ об историческом поселении. Но нормы и правила в нём не прописали. И застройщики дальше стали застраивать центр города. Это практика лоббизма городских проектов. Если есть определённая сила со своим интересом, принимающий решение орган и если нет ей противодействия, значит решение принимается под воздействием этой силы. У девелоперов есть лоббисты, а у краеведов — нет.

Гуманитарное знание не собирается в точку фокусировки, оно не является элементом силы. Оно может быть элементом просвещения, оно может менять мировоззрение. Из-за этого у нас силы не равны. И поэтому вопрос заключается в том, как в Перми собрать лобби, которое было бы способно конструктивно выйти на переговоры с городской администрацией и бизнесом.

Молодёжь, креативная экономика и создание рабочих мест

— Единственный ответ, который я нашёл на этот вопрос, это креативная экономика и молодёжь. Потому что когда ты рассказываешь девелоперу, что они строят жильё, но не создают занятости для молодёжи и она становится безработной, тогда они начинают напрягаться. Должен быть максимальный запрос на коворкинги и кофейни. Коворкинги и кофейни — это не про кофе и не про компьютеры. Это про новый вид занятости. Она сейчас находится на стадии экономической несостоятельности. Молодые люди до 35 лет плохо зарабатывают. И всё потому, что администрация и девелоперы не создают для них рынка. Они монополизировали и законсервировали те рынки, которые есть. Поэтому, когда ты говоришь, что молодёжи негде работать, они это понимают.

А чем хочет заниматься молодёжь? Дизайном, культурными практиками, образованием, туризмом, социальными, гуманитарными и IT-технологиями. И когда ты вступаешь в диалог с доводами о создании рабочих мест и занятости молодёжи, девелоперы начинают прогибаться. И тут выясняется, что чтобы заниматься дизайном, культурой, туризмом и т. д., нужны источники вдохновения. Опа, а это что? Это исторический ландшафт, видовые точки, экологические пространства, памятники архитектуры, природные достопримечательности. И когда ты показываешь на цифрах, что это работает так, девелоперы начинают меняться. Да, всё понятно, памятник мы оставляем, он будет центром креативного кластера, вокруг него делаем зону отдыха, чтобы люди гуляли, а за ним будем строить всё остальное.

Но проблема в том, что мало кто из гуманитариев Перми сможет оперировать экономическими параметрами (это проблема разделения знаний о городе в советской системе образования). Эта задачка не решается, потому что ценность ландшафта и исторической среды не имеет рыночной стоимости. Она считается в предпринимательской способности: что мы можем на её основе создать и на какие рынки выйти. Посчитать, сколько памятник принесёт городу, можно только тогда, когда мы договоримся, что такое история, зачем она нужна и куда мы с ней движемся дальше.

Делать это должен проектный офис с предпринимательским сообществом. Потому что предприниматели являются недостающим критерием для гуманитариев. Интеллигенция позволяет усложнять городскую идентичность, а предприниматели должны уметь на этом зарабатывать. Но внутри общества не сформировалось нормального отношения к предпринимателям. Сами гуманитарии ненавидят бизнес. Бизнес есть разный: есть те, кто здесь купил, там продал, или девелопер, который захватил территорию и на ней построил уродливое здание. Но есть предприниматели, которые могут взять локальную историю и вокруг неё создать целую экосистему сервисов, сообществ. Он будет понимать, что является источником его бизнеса и будет реинвестировать в эту идентичность. Это сложная схема, это университетский уровень размышления о городе. Нужно понимать, что в городе есть разные силы, у них разные интересы и логика. Но как собрать их в схему, которая бы работала в интересах города?

В нас всех ещё много советского, и оно мешает нам осознать, что такое город. Горожане — это сложный социальный конструкт, который пытается осознать, что такое личное и социальное благо. Это их отличие от простого жителя, который просто живёт своим личным благосостоянием. У базового гуманитария очень негативное отношение к предпринимателям. И с такой риторикой построить диалог невозможно. Но ведь девелопер — это тоже горожанин. Но у него в голове своя логика. Так давайте разберёмся в ней!

История с застройкой видовых точек говорит, что Пермь пытается отрефлексировать своё историческое прошлое, опыт. Но взять всё и застроить — это путь в деградацию, потому что теряется опыт прошлых поколений.

«Часть прибыли собственник может отдавать на восстановление памятников архитектуры»

— Я смотрю на Речной вокзал и построенный торговый центр рядом с ним и вижу в этой картинке две Перми: историческую и современную. Есть река, которая есть общее благо — все хотят быть ближе к реке. И очевидно, что они не договорились. Нужно создать пространство диалога между Речным вокзалом и торговым центром. Мы видим две культуры, которые обе вышли к реке. И она их мирит, потому что река общая. Да, если собственник согласится, то в торговом центре можно создать культурное пространство. Но насколько эта культура будет способна выживать в торговом центре? Не будут ли художники чувствовать там себя товаром?

В Перми есть разные культуры, которые по-разному проявляют себя в публичном пространстве. Это хорошо. Диалог — это следующий этап. Если мы вместе подошли к реке, то следующий наш шаг — это знакомство. Но есть ли сейчас в Речном вокзале тот, кто способен артикулировать историческую память? Кто способен выходить к диалогу? С кем говорить застройщику? Мне застройщики часто говорят, что на них либо жалуются в администрацию, либо оскорбляют в социальных сетях. С этими людьми вести диалог невозможно.

Но диалог — это разговор не с таким, как ты. Городское сообщество может сделать собственнику торгового центра предложение: часть прибыли, например 1 или 5 %, направить на восстановление исторической среды города. В мире есть такая практика, когда застройщика обязывают 1 % прибыли реинвестировать в современное искусство. В Перми могут придумать такую же практику. Часть прибыли направлять городскому сообществу, которое будет восстанавливать исторические памятники. Это партнёрство.

Почему собственник торгового центра это должен делать? Потому что эта история позволяет формироваться локальным брендам, которые в его торговых центрах будут арендовать пространства. Он должен увидеть выгоду, потому что предприниматель. Но гуманитарное сообщество должно в эту выгоду объективно и этично вложить и интересы города.

***

Ранее мы писали про восемь самых безнадёжно испорченных видов Перми.

Читайте также интервью Святослава Мурунова о том, что происходит в Перми с точки зрения развития фестивального движения и культурной политики.

«Взывать к совести бесполезно». Три неудобных вопроса пермским архитекторам

Репортаж с дискуссии «Конец Перми» — как видоизменяется наш город, каково актуальное состояние городской среды и каким образом горожане могут влиять на происходящие в ней процессы.