Эстонские полицаи сожгли псковскую деревню
С момента начала Великой Отечественной войны прошло уже 80 лет. Но и сегодня многие подробности злодеяний оккупантов против мирного населения остаются малоизвестными или совершенно неизвестными для большинства россиян.
История одного преступления
Управление ФСБ по Псковской области рассекретило документы, связанные с преступлениями, совершенных членами 37-го эстонского охранного батальона, в том числе уничтожения жителей деревни Ланёва Гора в октябре 1943 года. В материалах дела перечисляются имена лиц, непосредственно причастных к данному злодеянию.
Формирование подразделений, состоящих из коллаборационистов, на территории Эстонской ССР началось осенью 1941 года. Уже в сентябре первые эстонские охранные подразделения приступили к несению службы. 37-й охранный батальон майора Бергмана был сформирован в Тарту осенью 1941 года Подразделения 37-го батальона в октябре 1943 года находились в районе Савино близ Пскова. Батальон участвовал в боях с советскими войсками на территории Латвии близ Эмайоги и был расформирован уже в Германии.
«Приказал всем повернуться к нему спиной и начал стрелять»
Осенью 1943 года гитлеровцы вели строительство новой оборонительной линии, которая должна была сдержать возможное наступление Красной армии. Эстонские охранные подразделения обеспечивали «зачистку» прилегающей территории: борьбу с партизанами, отправку населения на принудительные работы в Германию, ликвидацию тех, кто родные места покидать не хотел или не мог по медицинским причинам.
Две роты эстонского батальона получили приказ выдвинуться к одной из местных деревень. В ходе выдвижения они наткнулись на партизан. В результате боя погибли один офицер и одиннадцать рядовых, партизаны потеряли убитыми двух человек.
Из показаний Энна Оодла, члена 37-го охранного батальона: «Лейтенант Вахтре отдал приказ: "Всех людей деревни согнать!" Потом последовал новый приказ: "Развести по домам, там расстрелять и сжечь". По приказу Вахтре я принял командование 3-м взводом на себя».
Из показаний свидетельницы Даниловой Анны, 1921 года рождения, жительницы деревни Ланёва Гора: «Я тот день, 22 октября, помирать стану — буду помнить. Всю нашу деревню сказнили. Семьями убивали, никого из рода не оставили. Нас согнали в центре деревни, у колодца. Солдаты примерно полчаса совещались: видимо, решали, что с нами делать. Говорили на своем языке, потом один из них приказал, чтобы мы шли по своим домам... Когда мы вошли в свой дом, то сопровождающий нас охранник остался на улице. В доме мы находились минут 20, потом я увидела, как из соседнего дома, где проживала семья Дмитрия Федорова (у них было 6 человек), вышел солдат и пальнул из автомата одиночным выстрелом по крыше: видимо, патрон был зажигательный, потому что все сразу же загорелось. Потом каратель пошел к нам. Войдя в прихожую, он выругался матерно по-русски, приказал всем повернуться к нему спиной и начал стрелять. Были убиты моя мать, отец, меня ранило в ногу. Тетя упала, но выжила... Когда я очнулась, наш дом уже горел. Тетя мне сказала, что нужно уходить. Когда я выбралась на улицу, то карателей не было. Всю ночь я пролежала в окопе, пряталась, потому что боялась, что они вернутся».
«Я видела, как упали моя сестра, маленький братик»
Из показаний свидетельницы Галины Удальцовой, на момент событий ей было 9 лет: «Сначала в нашу деревню пришли партизаны. Они наблюдали за карателями, которые расположились в соседней деревне: Зайцево. Мы бегали вокруг них, но партизаны нам сказали: "Ребята, идите прочь!" Мы разбежались. Потом в деревню приехала машина с карателями, и начался бой.
Мы спрятались в окопе, пока снова не пришли каратели. Они нас выгнали и погнали к колодцу в центр села. Там был офицер в шинели. Он допрашивал мальчишку, которому было лет 10. На ломаном русском он спрашивал, почему тот не сказал, что в деревне были партизаны, но тот молчал. Его таскали за уши, били прикладом. Сергея Манцерова тоже били прикладами, потом ногами, сломали переносицу. У него очень сильно шла кровь. Солдаты говорили не по-русски, а потом скомандовали: "По домам!" Когда мы пришли к себе, то следом за нами зашли двое карателей. Они сразу начали стрелять: я видела, как упали моя сестра, маленький братик. Потом дом загорелся, стало трудно дышать от дыма, я заплакала, кричал кот, мы с мамой поползли к окну. Рама уже горела, но мы ее толкнули, и она вывалилась. Сначала вылезла я, а потом мама. Сверху сыпались головешки. Кругом были стон и крики. Мама сказала: "Не шевелись, а то увидят и добьют"».
Из показаний Энна Оодла: «Мы вчетвером зашли в дом. В доме были четыре женщины и ребенок лет 10–11. Никто из женщин не плакал, ребенок тоже молчал. Солдаты вскинули оружие. Я хорошо помню, что первым выстрелил Алуоя. Он выстрелил в ребенка. Ребенок упал на пол. Потом снова выстрелил Алуоя. На этот раз он стрелял в женщину. После выстрелили Лыхмус и Кулласту. Оставалась в живых одна женщина. Я вскинул пистолет и выстрелил ей в область сердца... Закончив расстрел людей во втором доме, мы направились в четвертый. В доме находились четверо женщин и четверо детей. Крик людей, которые поняли, что их сейчас расстреляют, был душераздирающим. Стало жутко от крика людей. После расстрела "своей" женщины я не выдержал и вышел на улицу. В доме остались Алуоя, Кулласту и Лыхмус. Там продолжали звучать выстрелы».
«С мирными жителями бой был дольше, чем с партизанами»
Из показаний Бернхарда Кангура, члена 37-го охранного батальона: «Слышу, Оодла сказал своим подчиненным, что надо согнать людей, и здесь Теммер дал мне приказ идти на пост. Я пошел. Затем Теммер отозвал меня с поста. Жители уже были собраны в центре деревни. Оодла дал приказ своей роте: жители должны быть расстреляны, деревня — сожжена. Это был очень суровый человек. Оодла подошел ко мне, показал рукой на один из домов и сказал: "Идите вместе с Кукком Аугустом в этот дом, застрелите людей, а дом сожгите". Мы пошли в этот дом. Дверь была раскрыта. Я вошел и выстрелил в комнату один раз. Кукк Аугуст был рядом, он начал стрелять из полуавтомата. Я выстрелил один раз по одной женщине. Кукк выпустил пять-шесть зарядов».
Из показаний Пауля Теммекуна, члена 37-го охранного батальона: «Я служил в 1-м взводе 3-й роты с 1941 по 1944 год. Командиром нашего взвода был унтер-офицер Пяхн. Тогда мы дислоцировались в деревне Зайцево. На другой день мы поехали в Ланёву Гору, и там у нас был бой с партизанами. Было убито 10 солдат и лейтенант Хольм. Я сидел в кузове в правом углу, в меня пули не попали, поэтому сумел убежать. Задворками я вышел из деревни и вернулся туда, когда в нее вошли люди из нашей роты. Там у колодца уже были согнаны люди, в основном женщины и дети. Кто-то отдал приказ о расстреле. Ко мне подошел Пяхн и сказал: "Теммекун, не хочешь ли почистить оружие?" Это означало только одно: принять участие в расстреле, но я отказался, ответив, что благодарю Бога, что остался жив, но я не буду убивать ни женщин, ни детей. После этого Пяхн направился к колодцу и отдал приказ своим солдатам развести жителей деревни по домам и расстрелять. С мирными жителями бой был дольше, чем с партизанами».
На розыск убийц ушло три десятка лет
Точное число жертв карательной операции в деревне Ланёва Гора Псковской области 22 октября 1943 года неизвестно. Следствию удалось установить имена 57 погибших, включая 3 младенцев и 29 детей в возрасте не старше 14 лет. Специальная комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков установила, что на территории Псковского района из 406 деревень полностью сожжены были 325.
На протяжении послевоенных лет шла работа по сбору информации о преступлении в Ланёвой Горе и установлению личностей карателей. В 1972 году были задержаны шесть подозреваемых: Энн Оодла, 1909 г. р., Эрнст Пяхн, 1905 г. р., Иоханнес Алоуя, 1916 г. р., Аугуст Кукк, 1920 г. р., Бернхард Кангур, 1921 г. р., Вальтер Кукк, 1923 г. р.
Все они спокойно проживали на территории Эстонской ССР. Кому-то вообще удалось скрыть свое прошлое, другие отбыли наказание за коллаборационизм, скрыв самые кровавые страницы. На момент ареста они считались добропорядочными советскими тружениками. Правда, при обысках у некоторых из них нашли фото в немецкой форме: к своему «боевому» прошлому они относились бережно.
Реабилитации не подлежат
В 1973 году состоялся процесс по делу палачей Ланёвой Горы. 13 июня 1973 года судебная коллегия по уголовным делам Псковского областного суда приговорила Оодла, Пяхна, Алуою и Августа Кукка к смертной казни. Кангур получил 15 лет лишения свободы, а Вальтер Кукк — 10 лет. Оодла не дожил до приведения приговора в исполнение и умер в тюремной больнице. Осужденные каратели назвали имена других участников массовой расправы в Ланёвой Горе — тех, кому удалось скрыться. Сегодня, вместе с рассекречиванием документов, эти имена преданы гласности: Саукас, Сауэ, Кыпп, Марипуу, Палло, Вельнер, Няпп, Ряйм, Немвальтс, Виппер, Пихус, Парек, Паурсон, Лайус, Пярнасте, Вялк, Лаане, Кютт, Манго, Роотс, Томсон, Яаска, Лухт и другие. В 1991 году те из членов эстонских карательных батальонов, которые оставались живы к моменту распада СССР, обратились с требованием признать их жертвами политических репрессий и реабилитировать. Однако прокуратура Псковской области, изучив материалы дела, приняла решение в реабилитации отказать.
https://www.rubaltic.ru/context/31052021-pepel-lanyevoy-gory-vo-vremya-voyny-estonskie-politsai-sozhgli-pskovskuyu-derevnyu-v-1972-g-chast-iz/