Лидер фолк-рок-группы «Мельница» о будущем альбоме, новой книге и трёх килограммах свёклы
Гостьей первого выпуска творческого проекта Псковской Ленты Новостей «Квартирник» в наступившем 2023 году стала основательница группы «Мельница» Наталья О'Шей. Она открыла свой концертный год 5 января именно в Пскове с программой «Сердце Ястреба. Рождество». Ведущий программы Дмитрий Иванов поговорил с исполнительницей о «пластиковом» творчестве, самых запоминающихся подарках от поклонников и летних музыкальных фестивалях. Также Хелависа рассказала о своих будущих книгах и дала советы молодым музыкантам — как творить и быть знаменитым.
– Наталья Андреевна, вы уже в пятый раз приезжаете в Псков и ваши концерты выпадают на предрождественские дни или на Рождество. И, как я понимаю, это первый концерт в наступившем 2023 году. Это случайность или закономерность?
– Честно говоря, так получилось изначально. Почти все время это были предрождественские дни, один раз мы приезжали в Псков и Великий Новгород осенью, судя по моему Instagram*, где запечатлены наши прогулки по Кремлю. На самом деле это очень удобно. Потому что у нас, как правило, дальше идёт Санкт-Петербург. Сделать небольшой разгон перед Санкт-Петербургом в Пскове и если к нему приклеивается ещё и Великий Новгород, это очень хорошо, красиво и удачно получается, тем более романтичная новогодняя погода: снежок, звёздочки, морозец.
– «Сердце Ястреба» – сингл, который вы выпустили в сентябре, так называется и ваш новый тур. Задам, наверное, самый ожидаемый всеми почитателями вашего творчества вопрос, нам ждать новый альбом?
– Мы работаем над ним.
– Альбом можно ждать в ближайшее время?
– Нет, в ближайшее время не ждать. Одно дело – написать песни, другое – сделать к ним аранжировки, пойти в студию, записать, дождаться сведения, дождаться мастеринга. При этом еще договориться с художниками об оформлении альбома, договориться с тем, как альбом будет издан, на каких носителях, где и так далее. Для цифрового издания минимум за две недели всё это дело необходимо зарядить на соответствующие площадки. У людей регулярно бывает удивительное представление, что Наталья написала песню, и через неделю песня вышла. Так не бывает.
– У вас достаточно плотный концертный график. Даже в этом году концерты начинаются прямо с сегодняшнего дня и до февраля, потом маленький перерыв, потом май. А где во всём этом пространстве ещё найти время для записи?
– Я как раз сейчас, например, поменяла себе билет. И вместо того, чтобы улетать из России 23 января, я улетаю 27-го именно для того, чтобы пойти в студию записи после московского концерта.
– В нашу программу мы очень часто приглашаем молодых, начинающих музыкантов, и они все как один говорят, что очень сильно подкосила их развитие или становление популярности, можно и так сказать, пандемия коронавирусной инфекции. Как она повлияла на творческий процесс в вашем коллективе?
– Это было очень тяжело. В первую очередь из-за того, что я оказалась заперта, отрезана от своих коллег по группе на пять месяцев. Это было сурово, и нам пришлось вести работу над материалом альбома «Манускрипт» дистанционно. То есть половина вещей для «Манускрипта» была написана в режиме удалёнки, и в итоге мы встретились уже на студии для того, чтобы записывать финальные версии своих треков.
– Использовали современный Skype, ZOOM, какие-то чаты?
– Любые подобные площадки не позволяют репетировать в синхронизации друг с другом. То есть совместных репетиций песен у нас не было до того момента, пока я не смогла вырваться через Минск в Россию, тогда ещё напрямую самолёты не летали. Но спасибо современным технологиям, мы присылали друг другу свои треки, собирали мультитрек. У каждого был проект, в котором мы могли, да хоть в GarageBand (программное обеспечение для создания музыки или подкастов – ред.), писать свои наработки по треку. Дальше весь этот мультитрек, весь этот проект несется на студию звукорежиссеру. Он его загружает в свой Лоджик (Logic Pro – программный продукт для профессионального создания музыки, обработки и микширования звука – ред.) на студийном компьютере, дальше просто каждый свою черновую дорожку заменяет чистовой записью. Не нужно тратить лишнее время на создание проекта на студии. Поэтому альбом «Манускрипт» мы записали за семь студийных дней творения.
– Вообще этот коронавирус зарубил проведение и любимого многими фестиваля «Нашествие».
– Да, они потеряли поле.
– Вы не скучаете по таким огромным площадкам?
– «Нашествие» – не единственный большой фестиваль в России. В 2022 году что-то проходило, но мы на них не были. В 2023 году мы будем на «Чернозёме», на «Улетай». Фестивальная география лета 2023 года выглядит сдержанно оптимистично.
– В хит-параде «Чартова дюжина» сейчас в голосовании представлены сразу две исполненных вами песни. Первая - «Сердце ястреба» и дуэт с Романом Рябцевым «Последняя песня». У вас в послужном списке достаточно много совместных треков с другими музыкантами. Как вы приходите к такого рода экспериментам?
– Это предлагает как правило автор песни. У меня были два дуэта, которые я выпустила на своих пластинках, когда предложила спеть Шклярскому (Эдмунд Шклярский, лидер и вокалист рок-группы «Пикник» – ред.) и Борису Борисовичу (Борис Гребенщиков – ред.). Понятное дело, что в данном случае инициатива исходила от меня. Во всех других случаях меня приглашают авторы песен, в большинстве случаев я отказываюсь. То есть когда я действительно спела гостевой трек и это было издано, их намного меньше, поверьте, чем тех случаев, когда я сказала: «Ребят извините, пожалуйста, я в этой песне себя абсолютно не слышу. Найдите кого-нибудь другого. Вам всё прекрасно споют, могу порекомендовать прекрасных вокалистов, вот Алевтину возьмите из "Мельница Family"».
Мне нужно, чтобы я действительно себя услышала в треке. Если меня торкает материал, и понимаю, что лично я, а не условная Алевтина, при всем к ней очень хорошем отношении, моя харизма, только мне присущие обертона, моя манера, именно узнаваемость первой ноты. Если понимаю, что я могу что-то полезное для этого трека сделать, как и случилось сейчас вот с треком Ромы. Я сразу себя в нём услышала, поняла, что могу сделать. Я ему сказала: «Давай. У меня здесь будет скачок на октаву, а здесь будет канон по отношению к тебе». Он с этим всем согласился.
Я не люблю, честно говоря, если уже согласилась на трек, когда мне говорят: «Ты спой ровно по нотам, никакой отсебятины, своих хелависных мелизмов не давай» (мелодические украшения звука – ред.). А зачем мы тогда работаем с Хелависой? Зачем ты позвал меня? Позови любую девочку из Гнесинки (музыкальное училище имени Гнесиных в Москве,– ред.), она тебе споёт ровно по нотам. Так что я очень привередливый в данном случае гостевой сотрудник. Я не люблю, когда меня используют в качестве паровоза и никогда не работала паровозом ни для кого. Мне действительно нравится быть равноправным сотрудником. Если я участвую в треке, то я действительно вложусь, я предложу свои решения по этому треку, как мы можем его сделать максимально нарядным. Я очень довольна тем, как получился трек «Последняя песня».
– Хотелось бы поговорить о стиле вашей музыки. Вы начинали с сольных выступлений с песнями под гитару собственного сочинения, стихотворений русских поэтов Серебряного века. И с запавшего мне в далёком конце 90-х цикла на стихи из произведений профессора Толкина. В целом эта сказочность и волшебство идёт с вами и по сей день. А вы замечаете, что и люди начинают возвращаться к фолку, слушают сначала какую-нибудь попсу, шансон, а потом бац, и потянуло к корням?
– Вы описали какой-то определённый круг. Плюс ещё я бы сказала, что произошёл определённый фьюжн (Fusion, сочетание совершенно разных музыкальных направлений – ред.). Люди, которые играют на народных инструментах, стали больше участвовать в проектах с другими инструментами. Сейчас уже никого особо не удивишь арфой в составе группы. Да, мы были первыми, когда на сцене рок-группы появилась арфа. Рок-группа – и тут внезапно вот эта «дура». Сейчас уже никого абсолютно не удивишь гуслями, любой народной перкуссией. Что вытворяют Theodor Bastard (российская музыкальная группа из Санкт-Петербурга – ред.), у которого на сцене стиральная доска и прочее, ну это вообще я молчу. И при этом это все звучит абсолютно современно. Так что мне кажется здесь не только что-то из души, а просто еще возникла возможность использования народных инструментов, возникла возможность использования такого кросскультурного сотрудничества между музыкантами с разными бэкграундами, из разных учебных заведений, разных музыкальных систем. И оказалось, что это интересно.
Другое дело, что существует при этом опасность того, что я называю пластиком, то есть не настоящих ёлочных игрушек – подделок. Давайте вот мы сочиним что-нибудь такое как у «Короля и Шута», у нас будет девочка со скрипкой, у нас будет прямая бочка (разновидность партий ударных инструментов, когда удар в большой барабан звучит на каждую долю – ред.), у нас будет хрипло-орущий вокалист и мы напишем что-нибудь про колдунов, русалок, гармония у нас будет иногда даже с дорийским минором (лад, был широко распространён в Античности и Средневековье – ред.) с повышенной шестой ступенью. И ты понимаешь, да, как бы люди хорошо слушают «Короля и Шута». Всё. Точка. Вот это пластик, это не настоящие ёлочные игрушки. В любом случае, если ты хочешь работать в жанре фолка, а у него сейчас подъём популярности, всем хочется чего-нибудь такого душевного, а потом ты понимаешь, что за этим, в общем-то, ничего нет. То есть взяли балалайку, флейту и это всё посадили на клей ПВА.
– В одном из интервью вы отмечали, что одной из причин популярности «Мельницы» стали концерты с шоу. Поделитесь, что увидят зрители на концерте?
– Каждой песне соответствует видеоряд, показываем мультики на экране. С этим всем связано световое шоу. У нас недавно спросил один организатор фестиваля, возим ли мы своего световика с собой или на местах люди сочиняют. Нет, у нас художник по свету в штате, он ответственен именно за всю картинку, которую люди видят из зала. Человек, ответственный за то, чтобы картинки вписались во все пространство сцены, а пространство сцены вписалось в пространство зала, и чтобы люди в зале уже чувствовали, где у них верх, где низ, – этим всем заведует наш художник по свету Дмитрий Гамзаев. Ну и штука в том, что шоу требует максимальной дисциплины, прям математическая работа часового механизма, синхронизации. Поэтому мы не выполняем заказы из публики, потому что мы просто технически не можем это сделать. У нас есть трек-лист, у нас есть список, согласно которому переключается один метроном на другой, в соответствии с метроном синхронизации идёт световое шоу и музыкальный подклад. Это у нас отработано, заряжено как часовой механизм, который будет работать два часа.
– Непосредственно вы принимаете участие в придумывании шоу?
– Разумеется, я же художественный руководитель. Я в первую очередь определяю образные ряды для видеороликов, цветовую гамму. Все исходит в первую очередь от меня и утверждается в финале тоже мной.
– Я лично видел, что вам после концертов вручают всякие подарки. Какой самый необычный или запомнившийся, который вы получали от поклонников?
– С хорошего или плохого начать? У меня есть разные варианты (смеётся – ред.).
– Давайте с плохого, чтобы завершить на позитивной ноте.
– Иногда люди реально желают хорошего, но не совсем понимают, что мы находимся в середине тура и после их города мы даже не в Москву самолетом возвращаемся. Хотя это тоже может быть проблемой, потому что у нас же вечные негабариты-перевес, когда мы с нашими железными ящиками приезжаем в аэропорт, стойка регистрации замирает минимум на полчаса
В Челябинске подарили восьмикилограммовую чугунную мельницу каслинского литья. Очень красиво, без дураков, очень, очень красивое произведение искусства, абсолютно музейная вещь. И мы, конечно, оставили её там - в Челябинске. Ну потому что вообще никак: это железяка еще и с острыми конечностями, это лишнее место багажа. Но самый дурацкий подарок был, когда я сдуру отвечала на вопросы фанатов. В очередной раз меня спросили: «Наталья Андреевна, вы правда не любите сладкое?» Правда. Мне не нравится, я не понимаю. То же самое, что такое курить. Я никогда не курила и не курю. Так же я не понимаю, как можно есть сладкое, меня не торкает. Поклонники спрашивают: «Ну что-то сладкое вы же едите?». Свёклу, ответила я. Три килограмма свёклы в пакете на концерт в Новосибирске. После Новосибирска у нас в туре были Красноярск, Иркутск, Хабаровск и Владивосток. Вот что я должна делать с этой свёклой?
Из хорошего: дарят классные книжки, цветы. Если конфеты приносят, я их скармливаю парням, потому что явно не в коня корм. Иногда прям трогательно обсуждают, что придумали и хотели бы подарить – это, честно говоря, здорово. Люди из фан-клуба какого-то города действительно входят в положение, понимают, что нам дальше ехать в продолжение тура, что у нас поместится, а что нет. Они мне начинают писать в личку и обсуждать варианты. Это мы приветствуем!
– А вы же ещё и книги пишете. В 2018 году вы начали работу над книгой «Хроники Люциферазы. Три корабля», название которой отсылает к сольному альбому, вышедшему в том же году. Люцифераза — вымышленная фантастическая планета, на которой разворачиваются истории, пересекающиеся с сюжетами песен. Книга была выпущена издательством Livebook в 2020 году. А сейчас же у вас новый проект?
– Для начала, в 2015 году вышли «Сказки, рассказанные в октябре». А сейчас мы готовим издание сказок, расширенное и дополненное иллюстрациями. Плюс я ещё пишу новую повесть. Это пока секрет.
– Хотелось бы услышать от вас каких-то советов молодым музыкантам. Вот к нам в эфир приходили очень талантливые ребята, но они популярны только на уровне нашего города, ну в лучшем случае Северо-Западного региона, другие выбрали для себя направление молодёжной музыки и имеют миллионы прослушиваний на музыкальных площадках, но опять же на концерты толпа к ним не стоит. Как продвигать своё творчество?
– Как творить и быть знаменитым – очень сложный вопрос. Нужен хороший концертный директор, начнём с такой вот простой приземленной вещи. Если у вас есть хороший директор, если лидер группы не вешает сам на себя директорские полномочия, а их делегирует кому-то, кто уже этим занимался и кому группа доверяет, – это хорошо. Потому что быть концертным директором и быть фронтменом группы никогда никому не шло на пользу. Я таких людей знаю, их можно сосчитать по пальцам одной руки. У Димы Снэйка (бывший участник группы «Агата Кристи» и других – ред.) это получается, он реально ренессансный человек. Он дико мультифункционален, он может. Но это Снэйк. Ещё Саша Федор (основатель группы Theodor Bastard Александр Старостин, творческий псевдоним «Фёдор Сволочь» – ред.) тоже теперь директор собственной группы. У него получается, но ему тяжело.
В общем, ребята, найдите концертного директора, найдите своего менеджера, который вас будет везде пихать, который будет засылать ваши треки на радио. Будет предлагать: «А давайте вот это попробуем, а давайте вот это в худсовет "Чартовой дюжины" пришлем, ну вдруг они поставят, вдруг народу понравится». Рассылать треки, показывать кому угодно, играть на разогревах естественно.
Что касается творческой стороны, с одной стороны следует опасаться эффекта «ненастоящих ёлочных игрушек». Очень легко выбрать для себя какой-то условный ориентир: «Давайте сейчас будем как "Ночные снайперы", только мы». Нет, так не работает, нужно быть собой. А с другой стороны, если хотя бы ваши родные, близкие, семья, одногруппники по институту и так далее как-то радостно реагирует на какую-то одну песню, то у этой песни есть некий потенциал. Если вы чувствуете в песне некий потенциал хита – её можно прям форсить. Можно даже прибегнуть к услугам внешних продюсеров, которые помогут что-то почистить, может быть почистить форму, записать в виде, который может пойти на радио. То есть должна быть пара-тройка треков, которые станут визитной карточкой, которые именно можно форсить, всем показывать, на которые можно снять любительский клип на iPhone и выложить в YouTube и тоже его форсить, можно даже проплатить рекламу этого дела во «ВКонтакте». То есть опять же мы возвращаемся к практической стороне дела. Мы знаем очень много случаев, когда очень достойный материал никому неизвестен, потому что человек сидит у себя в углу в условной «котельной». Это я сказала я с большими кавычками про котельную.
– Огромное спасибо вам за интервью, за ваше творчество и выступление, приезжайте в Псков как можно чаще!
Беседовал Дмитрий Иванов
* соцсеть запрещена в РФ, она принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской
– Наталья Андреевна, вы уже в пятый раз приезжаете в Псков и ваши концерты выпадают на предрождественские дни или на Рождество. И, как я понимаю, это первый концерт в наступившем 2023 году. Это случайность или закономерность?
– Честно говоря, так получилось изначально. Почти все время это были предрождественские дни, один раз мы приезжали в Псков и Великий Новгород осенью, судя по моему Instagram*, где запечатлены наши прогулки по Кремлю. На самом деле это очень удобно. Потому что у нас, как правило, дальше идёт Санкт-Петербург. Сделать небольшой разгон перед Санкт-Петербургом в Пскове и если к нему приклеивается ещё и Великий Новгород, это очень хорошо, красиво и удачно получается, тем более романтичная новогодняя погода: снежок, звёздочки, морозец.
– «Сердце Ястреба» – сингл, который вы выпустили в сентябре, так называется и ваш новый тур. Задам, наверное, самый ожидаемый всеми почитателями вашего творчества вопрос, нам ждать новый альбом?
– Мы работаем над ним.
– Альбом можно ждать в ближайшее время?
– Нет, в ближайшее время не ждать. Одно дело – написать песни, другое – сделать к ним аранжировки, пойти в студию, записать, дождаться сведения, дождаться мастеринга. При этом еще договориться с художниками об оформлении альбома, договориться с тем, как альбом будет издан, на каких носителях, где и так далее. Для цифрового издания минимум за две недели всё это дело необходимо зарядить на соответствующие площадки. У людей регулярно бывает удивительное представление, что Наталья написала песню, и через неделю песня вышла. Так не бывает.
– У вас достаточно плотный концертный график. Даже в этом году концерты начинаются прямо с сегодняшнего дня и до февраля, потом маленький перерыв, потом май. А где во всём этом пространстве ещё найти время для записи?
– Я как раз сейчас, например, поменяла себе билет. И вместо того, чтобы улетать из России 23 января, я улетаю 27-го именно для того, чтобы пойти в студию записи после московского концерта.
– В нашу программу мы очень часто приглашаем молодых, начинающих музыкантов, и они все как один говорят, что очень сильно подкосила их развитие или становление популярности, можно и так сказать, пандемия коронавирусной инфекции. Как она повлияла на творческий процесс в вашем коллективе?
– Это было очень тяжело. В первую очередь из-за того, что я оказалась заперта, отрезана от своих коллег по группе на пять месяцев. Это было сурово, и нам пришлось вести работу над материалом альбома «Манускрипт» дистанционно. То есть половина вещей для «Манускрипта» была написана в режиме удалёнки, и в итоге мы встретились уже на студии для того, чтобы записывать финальные версии своих треков.
– Использовали современный Skype, ZOOM, какие-то чаты?
– Любые подобные площадки не позволяют репетировать в синхронизации друг с другом. То есть совместных репетиций песен у нас не было до того момента, пока я не смогла вырваться через Минск в Россию, тогда ещё напрямую самолёты не летали. Но спасибо современным технологиям, мы присылали друг другу свои треки, собирали мультитрек. У каждого был проект, в котором мы могли, да хоть в GarageBand (программное обеспечение для создания музыки или подкастов – ред.), писать свои наработки по треку. Дальше весь этот мультитрек, весь этот проект несется на студию звукорежиссеру. Он его загружает в свой Лоджик (Logic Pro – программный продукт для профессионального создания музыки, обработки и микширования звука – ред.) на студийном компьютере, дальше просто каждый свою черновую дорожку заменяет чистовой записью. Не нужно тратить лишнее время на создание проекта на студии. Поэтому альбом «Манускрипт» мы записали за семь студийных дней творения.
– Вообще этот коронавирус зарубил проведение и любимого многими фестиваля «Нашествие».
– Да, они потеряли поле.
– Вы не скучаете по таким огромным площадкам?
– «Нашествие» – не единственный большой фестиваль в России. В 2022 году что-то проходило, но мы на них не были. В 2023 году мы будем на «Чернозёме», на «Улетай». Фестивальная география лета 2023 года выглядит сдержанно оптимистично.
– В хит-параде «Чартова дюжина» сейчас в голосовании представлены сразу две исполненных вами песни. Первая - «Сердце ястреба» и дуэт с Романом Рябцевым «Последняя песня». У вас в послужном списке достаточно много совместных треков с другими музыкантами. Как вы приходите к такого рода экспериментам?
– Это предлагает как правило автор песни. У меня были два дуэта, которые я выпустила на своих пластинках, когда предложила спеть Шклярскому (Эдмунд Шклярский, лидер и вокалист рок-группы «Пикник» – ред.) и Борису Борисовичу (Борис Гребенщиков – ред.). Понятное дело, что в данном случае инициатива исходила от меня. Во всех других случаях меня приглашают авторы песен, в большинстве случаев я отказываюсь. То есть когда я действительно спела гостевой трек и это было издано, их намного меньше, поверьте, чем тех случаев, когда я сказала: «Ребят извините, пожалуйста, я в этой песне себя абсолютно не слышу. Найдите кого-нибудь другого. Вам всё прекрасно споют, могу порекомендовать прекрасных вокалистов, вот Алевтину возьмите из "Мельница Family"».
Мне нужно, чтобы я действительно себя услышала в треке. Если меня торкает материал, и понимаю, что лично я, а не условная Алевтина, при всем к ней очень хорошем отношении, моя харизма, только мне присущие обертона, моя манера, именно узнаваемость первой ноты. Если понимаю, что я могу что-то полезное для этого трека сделать, как и случилось сейчас вот с треком Ромы. Я сразу себя в нём услышала, поняла, что могу сделать. Я ему сказала: «Давай. У меня здесь будет скачок на октаву, а здесь будет канон по отношению к тебе». Он с этим всем согласился.
Я не люблю, честно говоря, если уже согласилась на трек, когда мне говорят: «Ты спой ровно по нотам, никакой отсебятины, своих хелависных мелизмов не давай» (мелодические украшения звука – ред.). А зачем мы тогда работаем с Хелависой? Зачем ты позвал меня? Позови любую девочку из Гнесинки (музыкальное училище имени Гнесиных в Москве,– ред.), она тебе споёт ровно по нотам. Так что я очень привередливый в данном случае гостевой сотрудник. Я не люблю, когда меня используют в качестве паровоза и никогда не работала паровозом ни для кого. Мне действительно нравится быть равноправным сотрудником. Если я участвую в треке, то я действительно вложусь, я предложу свои решения по этому треку, как мы можем его сделать максимально нарядным. Я очень довольна тем, как получился трек «Последняя песня».
– Хотелось бы поговорить о стиле вашей музыки. Вы начинали с сольных выступлений с песнями под гитару собственного сочинения, стихотворений русских поэтов Серебряного века. И с запавшего мне в далёком конце 90-х цикла на стихи из произведений профессора Толкина. В целом эта сказочность и волшебство идёт с вами и по сей день. А вы замечаете, что и люди начинают возвращаться к фолку, слушают сначала какую-нибудь попсу, шансон, а потом бац, и потянуло к корням?
– Вы описали какой-то определённый круг. Плюс ещё я бы сказала, что произошёл определённый фьюжн (Fusion, сочетание совершенно разных музыкальных направлений – ред.). Люди, которые играют на народных инструментах, стали больше участвовать в проектах с другими инструментами. Сейчас уже никого особо не удивишь арфой в составе группы. Да, мы были первыми, когда на сцене рок-группы появилась арфа. Рок-группа – и тут внезапно вот эта «дура». Сейчас уже никого абсолютно не удивишь гуслями, любой народной перкуссией. Что вытворяют Theodor Bastard (российская музыкальная группа из Санкт-Петербурга – ред.), у которого на сцене стиральная доска и прочее, ну это вообще я молчу. И при этом это все звучит абсолютно современно. Так что мне кажется здесь не только что-то из души, а просто еще возникла возможность использования народных инструментов, возникла возможность использования такого кросскультурного сотрудничества между музыкантами с разными бэкграундами, из разных учебных заведений, разных музыкальных систем. И оказалось, что это интересно.
Другое дело, что существует при этом опасность того, что я называю пластиком, то есть не настоящих ёлочных игрушек – подделок. Давайте вот мы сочиним что-нибудь такое как у «Короля и Шута», у нас будет девочка со скрипкой, у нас будет прямая бочка (разновидность партий ударных инструментов, когда удар в большой барабан звучит на каждую долю – ред.), у нас будет хрипло-орущий вокалист и мы напишем что-нибудь про колдунов, русалок, гармония у нас будет иногда даже с дорийским минором (лад, был широко распространён в Античности и Средневековье – ред.) с повышенной шестой ступенью. И ты понимаешь, да, как бы люди хорошо слушают «Короля и Шута». Всё. Точка. Вот это пластик, это не настоящие ёлочные игрушки. В любом случае, если ты хочешь работать в жанре фолка, а у него сейчас подъём популярности, всем хочется чего-нибудь такого душевного, а потом ты понимаешь, что за этим, в общем-то, ничего нет. То есть взяли балалайку, флейту и это всё посадили на клей ПВА.
– В одном из интервью вы отмечали, что одной из причин популярности «Мельницы» стали концерты с шоу. Поделитесь, что увидят зрители на концерте?
– Каждой песне соответствует видеоряд, показываем мультики на экране. С этим всем связано световое шоу. У нас недавно спросил один организатор фестиваля, возим ли мы своего световика с собой или на местах люди сочиняют. Нет, у нас художник по свету в штате, он ответственен именно за всю картинку, которую люди видят из зала. Человек, ответственный за то, чтобы картинки вписались во все пространство сцены, а пространство сцены вписалось в пространство зала, и чтобы люди в зале уже чувствовали, где у них верх, где низ, – этим всем заведует наш художник по свету Дмитрий Гамзаев. Ну и штука в том, что шоу требует максимальной дисциплины, прям математическая работа часового механизма, синхронизации. Поэтому мы не выполняем заказы из публики, потому что мы просто технически не можем это сделать. У нас есть трек-лист, у нас есть список, согласно которому переключается один метроном на другой, в соответствии с метроном синхронизации идёт световое шоу и музыкальный подклад. Это у нас отработано, заряжено как часовой механизм, который будет работать два часа.
– Непосредственно вы принимаете участие в придумывании шоу?
– Разумеется, я же художественный руководитель. Я в первую очередь определяю образные ряды для видеороликов, цветовую гамму. Все исходит в первую очередь от меня и утверждается в финале тоже мной.
– Я лично видел, что вам после концертов вручают всякие подарки. Какой самый необычный или запомнившийся, который вы получали от поклонников?
– С хорошего или плохого начать? У меня есть разные варианты (смеётся – ред.).
– Давайте с плохого, чтобы завершить на позитивной ноте.
– Иногда люди реально желают хорошего, но не совсем понимают, что мы находимся в середине тура и после их города мы даже не в Москву самолетом возвращаемся. Хотя это тоже может быть проблемой, потому что у нас же вечные негабариты-перевес, когда мы с нашими железными ящиками приезжаем в аэропорт, стойка регистрации замирает минимум на полчаса
В Челябинске подарили восьмикилограммовую чугунную мельницу каслинского литья. Очень красиво, без дураков, очень, очень красивое произведение искусства, абсолютно музейная вещь. И мы, конечно, оставили её там - в Челябинске. Ну потому что вообще никак: это железяка еще и с острыми конечностями, это лишнее место багажа. Но самый дурацкий подарок был, когда я сдуру отвечала на вопросы фанатов. В очередной раз меня спросили: «Наталья Андреевна, вы правда не любите сладкое?» Правда. Мне не нравится, я не понимаю. То же самое, что такое курить. Я никогда не курила и не курю. Так же я не понимаю, как можно есть сладкое, меня не торкает. Поклонники спрашивают: «Ну что-то сладкое вы же едите?». Свёклу, ответила я. Три килограмма свёклы в пакете на концерт в Новосибирске. После Новосибирска у нас в туре были Красноярск, Иркутск, Хабаровск и Владивосток. Вот что я должна делать с этой свёклой?
Из хорошего: дарят классные книжки, цветы. Если конфеты приносят, я их скармливаю парням, потому что явно не в коня корм. Иногда прям трогательно обсуждают, что придумали и хотели бы подарить – это, честно говоря, здорово. Люди из фан-клуба какого-то города действительно входят в положение, понимают, что нам дальше ехать в продолжение тура, что у нас поместится, а что нет. Они мне начинают писать в личку и обсуждать варианты. Это мы приветствуем!
– А вы же ещё и книги пишете. В 2018 году вы начали работу над книгой «Хроники Люциферазы. Три корабля», название которой отсылает к сольному альбому, вышедшему в том же году. Люцифераза — вымышленная фантастическая планета, на которой разворачиваются истории, пересекающиеся с сюжетами песен. Книга была выпущена издательством Livebook в 2020 году. А сейчас же у вас новый проект?
– Для начала, в 2015 году вышли «Сказки, рассказанные в октябре». А сейчас мы готовим издание сказок, расширенное и дополненное иллюстрациями. Плюс я ещё пишу новую повесть. Это пока секрет.
– Хотелось бы услышать от вас каких-то советов молодым музыкантам. Вот к нам в эфир приходили очень талантливые ребята, но они популярны только на уровне нашего города, ну в лучшем случае Северо-Западного региона, другие выбрали для себя направление молодёжной музыки и имеют миллионы прослушиваний на музыкальных площадках, но опять же на концерты толпа к ним не стоит. Как продвигать своё творчество?
– Как творить и быть знаменитым – очень сложный вопрос. Нужен хороший концертный директор, начнём с такой вот простой приземленной вещи. Если у вас есть хороший директор, если лидер группы не вешает сам на себя директорские полномочия, а их делегирует кому-то, кто уже этим занимался и кому группа доверяет, – это хорошо. Потому что быть концертным директором и быть фронтменом группы никогда никому не шло на пользу. Я таких людей знаю, их можно сосчитать по пальцам одной руки. У Димы Снэйка (бывший участник группы «Агата Кристи» и других – ред.) это получается, он реально ренессансный человек. Он дико мультифункционален, он может. Но это Снэйк. Ещё Саша Федор (основатель группы Theodor Bastard Александр Старостин, творческий псевдоним «Фёдор Сволочь» – ред.) тоже теперь директор собственной группы. У него получается, но ему тяжело.
В общем, ребята, найдите концертного директора, найдите своего менеджера, который вас будет везде пихать, который будет засылать ваши треки на радио. Будет предлагать: «А давайте вот это попробуем, а давайте вот это в худсовет "Чартовой дюжины" пришлем, ну вдруг они поставят, вдруг народу понравится». Рассылать треки, показывать кому угодно, играть на разогревах естественно.
Что касается творческой стороны, с одной стороны следует опасаться эффекта «ненастоящих ёлочных игрушек». Очень легко выбрать для себя какой-то условный ориентир: «Давайте сейчас будем как "Ночные снайперы", только мы». Нет, так не работает, нужно быть собой. А с другой стороны, если хотя бы ваши родные, близкие, семья, одногруппники по институту и так далее как-то радостно реагирует на какую-то одну песню, то у этой песни есть некий потенциал. Если вы чувствуете в песне некий потенциал хита – её можно прям форсить. Можно даже прибегнуть к услугам внешних продюсеров, которые помогут что-то почистить, может быть почистить форму, записать в виде, который может пойти на радио. То есть должна быть пара-тройка треков, которые станут визитной карточкой, которые именно можно форсить, всем показывать, на которые можно снять любительский клип на iPhone и выложить в YouTube и тоже его форсить, можно даже проплатить рекламу этого дела во «ВКонтакте». То есть опять же мы возвращаемся к практической стороне дела. Мы знаем очень много случаев, когда очень достойный материал никому неизвестен, потому что человек сидит у себя в углу в условной «котельной». Это я сказала я с большими кавычками про котельную.
– Огромное спасибо вам за интервью, за ваше творчество и выступление, приезжайте в Псков как можно чаще!
Беседовал Дмитрий Иванов
* соцсеть запрещена в РФ, она принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской