«Слово против слова»: цензура спасет или убьет искусство в России
В пресс-центре Медиагруппы «Патриот» состоялись традиционные пятничные дебаты «Слово против слова» на тему «Нужна ли цензура в искусстве?».
В пресс-центре Медиагруппы «Патриот» состоялись традиционные пятничные дебаты «Слово против слова» на тему «Нужна ли цензура в искусстве?» В студии встретились писатель Евгений Норин и программный директор Санкт-Петербургского Фонда социально-культурных инициатив «Культурная столица», эксперт Общественной палаты Санкт-Петербурга Алексей Матвеев.
В последнее время все чаще раздаются голоса о необходимости возвращения цензуры. Мол, в советское время цензура была, и потому создавались шедевры, а сейчас нет цензуры — нет литературы, каждый творит что угодно, и в результате ни одного гениального произведения. Цензуры боятся, с ней готовы сражаться, ее приманивают, видят в ней спасение. Чтобы разобраться в вопросе, в пресс-центре Медиагруппы «Патриот» состоялись традиционные пятничные дебаты «Слово против слова» на тему «Нужна ли цензура в искусстве?».
Так, например, Алексей Матвеев сразу же прояснил ситуацию по поводу того, почему в городах России коммунальные службы закрашивают граффити на стенах, несмотря на то, что некоторые из них являются визитными карточками отдельных населенных пунктов. По его словам, художникам необходимо действовать в рамках закона.
«Таких случаев много, когда граффити имело хорошее творческое начало, но тем не менее нарушало действующие нормативы, правовые акты, законодательство по нанесению такого вида искусства. Каждый раз эта ситуация полемичная, жесткая. Правда, очень жаль и художников, и аудиторию, но тем не менее. У нас большой город, регион, огромная страна. Если мы условились жить по определенным правилам и нормам, которые мы большинство принимаем, то в том числе по такому частному, мелкому вопросу «как и где наносить граффити» у нас есть понятная инструкция. Если ей следовать, то можно наносить гениальный граффити там, где это можно, их никто не будет закрашивать, все будут только счастливы», — заявил Алексей Матвеев.
Также он рассказал, что сотрудники Комитета по молодежной политике и взаимодействию с общественными организациями Санкт-Петербурга разработали для молодых художников Северной столицы специальную памятку. В ней описаны условия нанесения граффити и требования, предъявляемые к нему. Однако до сих пор ей никто так и не воспользовался.
«У меня история с граффити на школе на Чернышевской. Как только граффити было закрашено, Комитет по молодежной политике и взаимодействию с общественными организациями моментально отреагировал на эту новость и подготовил емкую, как картинку, инструкцию: где рисовать, как рисовать, что делать, чтобы граффити никто не стирал. Более того, комитет был готов оказать содействие в согласовании таких граффити. Вывод в том, что после появления инструкции ни один художник-граффитист не обратился в комитет. То есть пока это запрещенная история, пока это акт вандализма, это интересно молодежи и граффитистам. Но как только сказали, что есть специальные места и все законно, к этому творчеству граффитисты потеряли интерес», — рассказал он.
В свою очередь, писатель Евгений Норин рассказал, нужно ли запрещать мат в литературе, если он, по мнению некоторых, является неотъемлемой частью русского языка. По его словам, запрет нецензурной лексики обедняет художественные произведения.
«На мой взгляд, запретить мат в литературе — это глупая идея. Мат — это часть нашей живой жизни. Все прекрасно понимают, что при выполнении физических работ я не говорю: «Михаил Петрович, прошу вас передать мне этот очень тяжелый ящик, который стоит на моей ноге». Попытки директивным образом запретить крепкие выражения в конечном счете придут к искусственному обеднению мужественных произведений», — сказал он.
Далее поэт добавил, что если в 18-летнем возрасте многим гражданам России доверяют автомат, то можно и разрешить ему употреблять бранные слова.
«Мат — часть языка, один из инструментов. Конечно, инструментом можно бить по голове, можно забивать им гвоздь. На мой взгляд, у нас люди вполне способны решить, что они хотят слушать и читать. Если мы в 18 лет доверяем человеку бутылку водки и автомат, то я думаю, мы вполне способны доверить ему слово из тех букв. Безусловно, это должно регулироваться возрастными рейтингами, против них ничего не скажу. Но если мы считаем, что взрослый детина прочитает плохое слово и научится плохому, то я не понимаю, в чем вообще смысл взрослости, дееспособности и вменяемости», — резюмировал он.