Глава Комитета ОКН Татарстана рассказал о судьбе исторических зданий Казани

«К саммиту БРИКС больше 40 улиц Казани было в зоне внимания»

– Иван Николаевич, 2024 год – чем он запомнился лично вам? Какие были ключевые события в сфере внимания вашего комитета?

– Наверное, любой министр скажет, что 2024 год – это саммит БРИКС. Вся история, которая нами всеми вершилась, соприкасается с этим событием. Безусловно, наша служба была задействована в этом процессе. Совместно с исполнительным комитетом Казани, с администрацией Вахитовского и Приволжского районов мы провели глобальную работу по инвентаризации всех исторических объектов.

Больше 40 улиц было в зоне внимания. Мы занимались вопросами наведения порядка по фасадам и по кровле. Где-то велась масштабная реставрация. Конечно, это Казанская ратуша, не могут не быть в зоне внимания Казанский Кремль, театр оперы и балета и многие другие объекты. Кропотливая работа. Каждый объект вели индивидуально. Высокая оценка именитых гостей столицы, безусловно, вызвала внутреннюю гордость за наше наследие.

Реставрация – это непрерывный процесс. Сначала делается проектная документация, проходят соответствующие экспертизы, и уже дальше проект включается в план работы на предстоящий или текущий год. Уже сейчас мы планируем и 2026-й, и 2027-й годы.

По прошлому году мы уже озвучили цифру на коллегии, спасибо вам за информационную поддержку: на сохранение культурного наследия было израсходовано около 5,8 миллиарда рублей. Я сейчас не считаю те деньги, которые тратятся частными инвесторами, правообладателями, которые купили объекты культурного наследия и в силу закона должны их поддерживать в надлежащем состоянии, соблюдать охранные обязательства, которые они заключили с государством.

Если говорить о работе комитета в целом, она строится не только на реставрационных работах и методическом сопровождении. Понятно, что мы сопровождаем каждый объект, в том числе выявляем и включаем объекты в реестр. В прошлом году мы включили в государственный реестр свыше 150 объектов культурного наследия. За каждой цифрой интереснейшая история, уникальная архитектура, подлинные артефакты.

– А сколько объектов культурного наследия в сумме?

– На сегодняшний день достаточно весомая цифра – 1906 объектов находится в Едином государственном реестре объектов культурного наследия, памятников истории Российской Федерации. Дальше идет градация: 446 – это объекты федерального значения, 1091 – регионального значения и 369 – местного.

У каждого своя зона ответственности. Объекты федерального значения – это контроль исключительно со стороны Министерства культуры Российской Федерации. Регионального уровня – в зоне нашего внимания. Ну и для объектов местного значения полномочия в части выдачи разрешений и заданий, проектов согласования регулируются уже на местном уровне. Соответствующие административные регламенты есть, государственные услуги в электронном виде предоставляются.

На государственной охране у нас в статусе выявленных 3406 объектов. Львиная их часть – это объекты археологии. Все больше и больше идет прирост объектов градостроительства.

«Исторически это всегда был тюремный замок, уникальная типовая тюрьма для своего времени, построенная знаменитым архитектором»

Фото: © Mario Lanza, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org

«Потребуется большая реновация территории «тюремного замка»

– Давайте поговорим о конкретных объектах Казани, которые больше всего на слуху у наших читателей. «Тюремный замок» на улице Япеева. Мы знаем, что идет строительство нового здания для СИЗО. Хотелось бы узнать, когда произойдет переезд и какова дальнейшая судьба этого комплекса?

– Переезд запланирован на май этого года. Корпуса в большой готовности, и мы наблюдаем соответствующую информацию. Конечно, мы не курируем этот вопрос, потому что это новое строительство. Что касается этих объектов «тюремного замка», скажу так: на сегодняшний день здесь большой клубок проблем.

Мы поэтапно сделали «дорожную карту», и в любом случае потребуется большая реновация территории. Мы сегодня в ожидании переезда, потому что это действующий объект, ничего не сделаешь. Сегодня есть понимание того, что это объекты федеральной собственности, и предстоит решить вопросы имущественного, правового характера: в каком статусе они окажутся, какие объекты останутся ввиду того, что это большая территория. Территория обременена кварталами Япеева – Нагорной, и не все объекты сегодня имеют историческую ценность.

Есть объекты капитального строительства, хозяйственные постройки, поэтому какая-то реновация территории произойдет. Что там будет в дальнейшем, пока непонятно. Открытый вопрос – это поиск инвестиций на эти объекты, потому что они находятся в достаточно аварийном состоянии.

Я лично не раз бывал на этой территории, мы обследовали здания. Но пока помещения заняты, мы дальше не двинемся. Естественно, в том состоянии, в котором они сегодня находятся, они находиться вечно не могут. Проект по сохранению исторических зданий однозначно будет сложный и дорогой. Для нас приоритетом остается поиск инвестиций.

Исторически это всегда был тюремный замок, уникальная типовая тюрьма для своего времени, построенная знаменитым архитектором. Сегодня это вопрос государственный. Нужно решить, отойдет ли этот объект в республиканскую собственность. Самое простое – сегодня законодательство позволяет продажу объекта за рубль. Я сейчас не говорю о том, что так будет, пока планов нет.

Мы должны определиться, что мы охраняем, а что не охраняем. Здание отдельно, территория отдельно. Рядом есть международная школа, и не исключено, что какие-то объекты появятся для образовательного учреждения. Почему бы и нет? Вблизи пустует большой земельный участок. В свое время там стояли аварийные дома, в 2000-е их расселяли и земельные участки высвобождались. Что там сейчас? Парковка. Но это не то место, где нужно парковать автомобиль.

«Советский период объекты прошли, и не просто прошли, но были серьезно реконструированы под табачную фабрику»

Фото: rais.tatarstan.ru

«Когда завершатся работы на территории Богородицкого монастыря? Не в этом году точно»

– Не уходя далеко от улицы Япеева. Сейчас между зданием Министерства сельского хозяйства Татарстана и собором Казанской иконы Божией Матери ведутся активные строительные работы. Расскажите, что там происходит.

– Сегодня осуществляется долгожданная реставрация. В зоне внимания четыре объекта: самый, наверное, главный - церковь Николы Тульского, а также корпус для монахинь, настоятельный корпус и стоящая отдельно церковно-приходская школа. Все объекты датируются XIX веком, но дело даже не в их возрасте.

Советский период объекты прошли, и не просто прошли, но были серьезно реконструированы под табачную фабрику. Поэтому там такое количество бетонных перекрытий, следов иных вмешательств. Сейчас мы идем очень быстро, и идем с суммой инвестиций не из бюджета, а из спонсорских, благотворительных средств.

В рамках первого этапа уже проведены масштабные работы по усилению конструкций, планируем возродить облик объектов, пройти соответствующие строительные и историко-культурные экспертизы и дальше заниматься уже внутренним убранством. У Казанской епархии есть намерение организовать учебные корпуса и кельи для паломников. Площадь объектов достаточно большая, поэтому там есть куда развернуться, и это будет очень хорошим подспорьем для Богородицкого монастыря.

Понятно, что сегодня территория требует переосмысления. Многие высказывают свои пожелания, и мы видим их в обращениях: давайте воссоздадим колокольню, которая была утрачена. На старых открытках она там, где сейчас располагаются многоквартирные дома. По улице Большой Красной они очень сильно выделяются своими современными фасадными решениями. Всегда можно что-то возродить, восстановить, усилить и так далее. Но давайте сначала решим имущественный вопрос. [В этих домах] Живут люди, кто захочет отказываться от жилья в трех минутах от Казанского Кремля?

– Желающих явно не будет.

– Даже если будет, здесь такая выкупная цена, что никто не захочет заниматься реновацией. Сейчас есть разные механизмы комплексного развития территории, но, наверное, это не про этот участок.

– Вы сказали, что это, по сути, благотворительный проект. А можно узнать, каков объем финансирования и кто эти щедрые спонсоры?

– Мы взяли для себя правило: в деятельности Комитета по этическим соображениям не озвучиваем, кто является спонсором. Понятно, какие-то фамилии звучали и в СМИ, но, тем не менее, этот вопрос я не буду комментировать. А сумма вливаний на сегодняшний день уже оценивается в 1,5 млрд рублей на три корпуса.

– Когда планируется завершение работ?

– Не в этом году точно. Объем работ большой, площадь зданий огромная. Зимний период самый сложный, но, тем не менее, мы ушли и в укрепление фундаментов, и в вопросы гидроизоляции, и так далее. В любом случае – стройка не останавливается ни на день. Каких-то «посылов» завершить, как бывает обычно у нас в республике, к 30 августа, конечно, нет.

Вы помните собор Казанской иконы Божьей Матери – он тоже воссоздавался очень долго. Сначала по конструктиву, потом технологические процессы, связанные в том числе и с нанесением живописи. Здание должно отстояться, высохнуть в определенной температуре, для того чтобы мы могли уже наносить внутреннюю живопись по всем технологиям.

Эскизный проект есть, я вам его предоставил. Но по внутреннему убранству, как это все будет, мы пока не видим решений.

«С конструкцией Мергасовского дома вообще все плохо. Объект строился в советское время и в тот период, когда все было ненадлежащего качества»

Фото: © «Татар-информ»

«Мы получили десятки обращений по сносу Мергасовского дома»

– В последние недели на слуху снова Мергасовский дом. Есть разные точки зрения на то, что там происходит. Мы буквально на днях публиковали мнение Сергея Саначина, он считает, что дом в таком виде существовать, скорее всего, не сможет. Действительно ли есть карстовый провал, каковы его размеры, есть ли итоги обследований?

– Говорить что-то об итогах преждевременно. Коллеги работают, изучают, и на это нужно время.

Во-первых, это не просто загнать технику. В рамках карстологического исследования мы запланировали бурение двух скважин. В любом случае будет соответствующая подготовка отчета, исследование и так далее.

Задача – максимально обезопасить само здание, обезопасить окружающую застройку, потому что жильцы ближайших домов сильно обеспокоены движением грунтов. Понятно, что провалы связаны с подмывами. Сколько я работаю в историческом центре, мы все время находим какую-нибудь «бесхозяйную» канализационную трубу.

– Говорят, что находили даже деревянные элементы водопровода.

– Ну конечно, Казань – исторический город. Его облик за последние 30 лет поменялся, но земля помнит всё, что происходило. И под землей много чего интересного происходит.

По поводу мнения Сергея Павловича – за последнюю неделю мы получили десятки обращений и комментариев о том, что все это нужно снести. Есть какие-то желания, мнения, у меня свое субъективное мнение по этому поводу, но есть требования закона, которые мы должны соблюдать.

Объект 1928 года постройки. Он знаменит и получил название «Мергасовский дом» благодаря тому, что находится в историческом Мергасовском переулке. И объективно – здание аварийное. Не случайно мы [так] долго расселяли жильцов – и документально, и физически. То есть понятно, что люди сопротивлялись этому переезду, но, тем не менее, находиться в этом здании просто даже физически опасно.

Постоянно видим, что молодежь там устраивает какие-то квесты или еще что-то. Я не скажу, что это связано с вандализмом, но разжигание костров придает этому объекту определенную болезненную историю, хотя по мере возможностей мы с правоохранительными органами реагируем.

Инвестор есть, понимание есть. Что касается разбора здания и его воссоздания – это один из методов реставрации, предусмотренный законодательством. Если вы помните, мы не просто согласовали решение, мы настоятельно требовали, чтобы максимально быстро разобрать 6-е и 7-е прясла (участок крепостной стены, соединяющий две башни, – прим. Т-и) Казанского Кремля, объекта федерального значения. Мне задавали вопрос: можно ли так делать с объектом ЮНЕСКО? Это решение было основано на серьезных инженерных исследованиях. Отклонение стены тогда составляло порядка 35 сантиметров. Причину мы нашли в самом низу, когда откопали бесхозяйную трубу, зарытую неизвестно когда. И откуда-то там шла вода. Понятно, что ее отсекли, понятно, что заглушили. Причем, когда мы разложили стену, увидели достаточно много неподлинного, увидели и силикатный кирпич – явно было вмешательство в советский период.

С конструкцией Мергасовского дома вообще всё плохо. Объект строился в советское время и в тот период, когда всё было ненадлежащего качества. Нужно время. Мы получим результаты соответствующих исследований и взвешенно подойдем. Скорее всего, мы будем локально перебирать стены для того, чтобы воссоздать объект надлежащего строительного качества, безопасного для всех. Ну и работа по грунтам – там у нас разный, достаточно интересный рельеф. Самая сложная история имеет место на улице Рахматуллина в историческом квартале, где находится гостиница Дворянского собрания. Но здесь тоже сложная рельефная история, здания разной высотности, разное заложение фундаментов.

«Объект стоит 10 лет, если не больше. В какой-то период правообладатель занимался им, проводил реконструкцию. Все заморозилось, к сожалению»

Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»

«Собственнику Александровского пассажа озвучено, что если такое отношение к объекту продолжится, мы будем его изымать»

– Поблизости стоит Александровский пассаж – с ним какая ситуация?

– Ситуация: понятно, что ничего пока не понятно. Объект стоит [в замороженном состоянии] 10 лет, если не больше. В какой-то период правообладатель занимался им, проводил реконструкцию. Если посмотреть, на кадастровом учете он даже увеличился в объемах: в свое время планировалась какая-то парковка. Все заморозилось, к сожалению.

В прошлом году мы выдали разрешение на исследование. Исследования проведены, локально требуется усиление перекрытий, стабилизация аварийных участков грунта. Периодически мы с Комитетом внешнего благоустройства [исполкома Казани] подскакиваем, потому что иногда с объекта что-то сыпется, особенно в осенне-весенний период.

С собственниками мы в контакте. До декабря 2025 года они должны провести противоаварийные работы в соответствии с охранными обязательствами, которые подписаны. Проведут или нет, я не знаю, но понаблюдаем. Все в их руках, время сейчас играет против них.

Делать нужно, понуждать будем, а оставлять объект, просто сидеть в позиции наблюдателя сегодня уже не получится. Собственнику было озвучено, что если такое отношение к объекту регионального значения продолжится, мы будем его изымать. Причем на это сообщение сразу появилось несколько обращений инвесторов, которые готовы вложить финансы, потому что объект очень маржинальный и после запуска может приносить хорошие дивиденды.

Второй вопрос, который сегодня на повестке, – доступ на объект. В свое время он имел хороший туристический фон, был обеспечен доступ для туристов. Сейчас жители Казани, туристы, я уверен, очень хотели бы попасть на этот объект, мы получаем сигналы об этом.

Как и Дом Ушковой – не менее знаковый, не менее красивый. По ценности, по объему предмета охраны, уникальных элементов они где-то рядом.

«При любом решении могу гарантировать: уникальные элементы убранства – предмет охраны – сохраним и доступ в памятник обеспечим»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Проект реставрации Дома Ушковой будет дорабатываться. Сейчас он не ложится ни в какую бизнес-модель»

– Кстати, что сейчас делается в Доме Ушковой? Там прикрыты балконы, то есть ведутся какие-то работы?

– Балкон мы завесили давно, еще когда правообладателем было подведомственное учреждение Министерства культуры Татарстана. Там не были решены вопросы с водоотведением с улицы Кремлевской. Вроде снаружи и изнутри все нормально, но когда начинаешь смотреть чуть-чуть поглубже, уже возникают проблемы. Естественно, от насыщенности водой отлетает штукатурка. Мы это все пока завесили.

Что касается текущей ситуации. В свое время объект прошел проектирование, по-моему, два года назад, за счет бюджета республики разработали проект под функции гостиничного бизнеса, под туристическую функцию. Это все в проекте заложено.

Если не ошибаюсь, сегодня без ущерба для охраны объекта доступно всего лишь семь или восемь номеров. Это никак не ложится ни в какую экономику никакой бизнес-модели. Сегодня мы совместно с Министерством земельного имущества Татарстана рассматриваем там еще дворовую территорию.

Есть проблемы, связанные со вторым корпусом, потому что вблизи находится Казанский федеральный университет. Там достаточно стесненные условия, и сегодня нигде невозможно даже поставить машину.

Пока финансовая модель не определена. Скорее всего, мы придем к тому, что снесем хозяйственные постройки, гаражи в дворовой части, приспособим территорию для нужд Дома Ушковой в современных реалиях.

Может, так будет, но пока все на этапе повторного проектирования. Сейчас этот проект реставрации будет дорабатываться для того, чтобы мы этот объект вновь запустили. При любом решении могу гарантировать: уникальные элементы убранства – предмет охраны – сохраним и доступ в памятник обеспечим.

«Мы уже провели противоаварийные работы в гостинице Дворянского собрания»

Фото: rais.tatarstan.ru

«Активный поток инвестиций в квартал Дворянского собрания»

– Территория квартала Дворянского собрания – какие планы на нее? Мы видим, что там тоже все выглядит не так, как должно быть сегодня.

– Уже, кстати, очень позитивненько. Мы наблюдаем очень активный поток инвестиций в эти объекты. На сегодняшний день это одна из старейших улиц, один из старейших комплексов, который связан с Екатериной II, Пушкиным, Сапугольцевым, Бауманом, Пискуновым. На этой территории 10 исторических объектов. Это не только объекты культурного наследия, но и градоформирующие объекты, формирующие улицу Профсоюзная.

Планы, которые есть у правообладателя, свершаются. Есть четкая «дорожная карта» по каждому объекту. Усадьбу Сапугольцева мы уже локально запустили, есть соответствующие общественные функции и по другим объектам. Сегодня правообладатель хочет апартаменты, но в любом случае на каждом объекте заложена какая-то общественная функция, общественное пространство.

Долго шли. Внешне работы по усилению конструкций и стабилизации зданий неочевидны, вместе с тем они требуют значительных и продуманных инженерных, конструкторских решений и немалых вложений. Это связано в первую очередь с карстовыми грунтами. Была проведена масштабная реконструкция холма, была сделана подпорная стенка по улице Профсоюзной, мы уже провели противоаварийные работы в гостинице Дворянского собрания, домах Пискунова и Баумана.

Первым этапом мы решили вопросы с конструктивом. Сейчас уже позитивная история, непосредственно приспособление: появляются оконные заполнения, ведутся работы по кровле и так далее. Комплекс огромный, и, естественно, это огромные финансовые вложения.

Этот долгий путь преодолим. Я уверен, что в интересах правообладателя как можно быстрее что-то запустить, чтобы как можно быстрее осуществлялся возврат инвестиций.

«Есть охранная зона Казанского Кремля, которая в определенной степени ограничивает приспособление подземной улицы Баумана»

Фото: © «Татар-информ»

«Может быть, в наше время появится инвестор, который проведет реновацию подземной галереи»

– Галерея под улицей Баумана. Лет десять назад были планы, был потенциальный инвестор. Что там сейчас?

– Мы тоже видели эти намерения в СМИ, но документально до нас они так и не дошли. Сложная территория, очень хорошо ее знаю, тоже погружались. Есть охранная зона Казанского Кремля, которая в определенной степени ограничивает приспособление подземной улицы Баумана. Вроде бы абсурд, но тем не менее.

Когда мы встречались с инвестором, действительно были намерения перезапустить ее: где требуется выход, где требуется новое строительство для обеспечения нужд подземной галереи. Улица Баумана сегодня очень сложна, очень проблемна по отдельным земельным участкам. Мы сейчас будем выставлять на торги Баумана, 66, объект культурного наследия. Почти 25 лет дом пустовал, находился в аварийном состоянии. Разные были идеи его приспособления, но сейчас все-таки приняли решение, что продадим его за рубль.

Сегодня встречи с инвесторами проходят настолько тяжело, потому что невозможно организовать сервитут для доступа на земельный участок. Настолько все застроено, перестроено. Конечно, это усложняет и вопросы выстраивания какой-то бизнес-модели. Есть разные форматы: хостел, офисные помещения, но везде сегодня требуется парковка, доступ или что-то еще. Поэтому требования нового времени накладывают свои вопросы.

То же самое по [подземной галерее на улице] Баумана. Пока все сегодня заморозилось, может быть, в наше время появится инвестор, который проведет реновацию. Это очень интересная тема. Насколько прибыльная, не знаю, но с точки зрения реализации очень интересная.

– Там же рядом шикарное здание бывшей гостиницы «Казань» и «Казанское подворье». Первые этажи – общепит, очень активная жизнь, а в самом здании свет не горит.

– Сегодня это многоквартирный дом: кто-то живет, кто-то не живет, кто-то сдает. Объект сдан, там полноценные квартиры. Со многими жильцами мы в диалоге, они получают выписку из Росреестра о том, что это объект культурного наследия. Они говорят: «Какой это объект [культурного наследия], вы же новый дом построили?» Это не совсем так. Понятно, что мы прошли тяжелые 2000-е, когда очень много объектов находилось в руинированном состоянии. Тем не менее дом воссоздан по всем нормам законодательства, действовавшим в то время, и те обременения, которые есть, мы никуда деть не можем.

«У нас есть проект реставрации Закабанной мечети, который был разработан за счет федеральных средств благодаря поддержке Минкультуры РФ, но пока он в листе ожидания»

Фото: © «Татар-информ»

«Закабанная мечеть в листе ожидания»

– В республике всегда шла большая работа с религиозными объектами, поэтому несколько вопросов о них. Например, была информация, что на реконструкцию Закабанной мечети потребуется порядка 200 миллионов рублей. Что сейчас с ее реставрацией?

– По поводу объектов религиозного значения я уже коротко обозначил. По православным святыням можно добавить, наверное, Храм-памятник павшим воинам (известный также как храм Спаса Нерукотворного, – прим. Т-и), который мы активно реставрируем. На Петропавловский собор буквально на днях выдали разрешение, и мы приступили к следующему этапу – реставрации живописи. В этом году из федерального бюджета будет выделено 79 миллионов рублей на реставрацию живописи Петропавловского собора в рамках проекта «Историческая память».

По Памятнику павшим воинам тоже идем в диалоге с Москвой. 149 миллионов выделено из бюджета Российской Федерации, столько же – из бюджета Республики Татарстан. Задачи поставлены, в этом году мы этот объект сдадим. Более того, будет приспособлена территория, мостовой переход, автобусная стоянка, будет локально реконструирована Кировская дамба для того, чтобы обеспечить поток туристов и паломников, которые очень хотят посетить этот объект. Он очень значимый.

Что касается Закабанной мечети, то пока вопрос не получил своего развития. У нас есть проект реставрации объекта, который был разработан за счет федеральных средств благодаря поддержке Министерства культуры Российской Федерации, но пока он в листе ожидания. Проектировщиками заложен большой объем работ, оттого стоимость строительно-монтажных работ весьма значительная.

Если говорить о масштабе инвестиций в мусульманские святыни. При подготовке к Республиканскому ифтару мы сделали небольшую аналитику о том, сколько объектов мусульманского назначения мы отреставрировали за пять лет. Насчитали 10 объектов. Речь не о локальных ремонтных работах, а о полном комплексе ремонтно-реставрационных работ с воссозданием внутреннего убранства, приспособлением территории, устройством инженерных сетей и так далее. Это очень много, я считаю.

«Мечеть Марджани – это не только сама мечеть, которая получила инновационно-креативное музейное пространство, мы еще отремонтировали четыре ближайших корпуса»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Паритет ислама и христианства в реставрации объектов»

– То есть практически все исторические мечети в старой части города восстановлены?

– Да! Азимовская мечеть, Галеевская мечеть. Понятно, что это 2015-й год, но дом Галеева, медресе Мухаммадия, общежитие, которое появилось благодаря поддержке Рустама Нургалиевича [Минниханова], – это целый мусульманский комплекс. Мы и локально занимались мечетями: Бурнаевская мечеть, Голубая мечеть по улице Сары Садыковой, где мы полностью решили вопросы по кровле, потому что там требовалось экстренное вмешательство.

В прошлом году мы фактически открыли три мечети. Мечеть «Иске Таш» на улице Мазита Гафури, которая тоже шла в рамках федерального проекта «Историческая память». Новослободская мечеть на углу улиц Меховщиков и Кызыл Татарстан. Если помните, там стоял руинированный объект, и мы фактически возродили мечеть, полностью воссоздали ее исторический облик. Мечеть Марджани – это не только сама мечеть, которая получила инновационно-креативное музейное пространство, мы еще отремонтировали четыре ближайших корпуса. Напротив – медресе «Марджания», где сегодня располагается представительство Болгарской исламской академии. Можно вспомнить мечеть Береске в селе Нижняя Береске Атнинского района – старейшую мечеть Татарстана.

В этом году мы обязательно торжественно откроем мечеть в селе Маскара [Кукморского района]. Объект тоже уникальный, очень красивая старинная мечеть. Выглядит, хочется сказать, божественно – действительно так и есть. Откроем после реставрации деревянную мечеть в селе Айбаш Высокогорского района. Если помните, был «негативный» случай с минаретом. Объект, наконец, дождался своей реставрации – этот процесс завершим.

Реставрируя такие объекты, мы несем ответственность не только перед историей. Возрождения храмов ждут люди, чтобы прийти в них с молитвой.

В параллели – православные храмы, дабы соблюсти паритет ислама и христианства.

– Все-таки в задачи комитета входит соблюдение этого баланса, как принято у нас в республике, и в реставрации объектов тоже?

– Не скажу, что в задачи, но в любом случае мы это учитываем, потому что это некоммерческие организации. Сегодня, наверное, больше стоит задача совместно с религиозными организациями искать инвесторов. Объектов очень много.

Если взять мусульманские святыни, у нас на государственной охране 117 мечетей, это и реестровые, и выявленные. Если взять православные объекты – больше трехсот храмов. Это огромный объем, если перевести на потребность в финансировании. Поэтому вы видите, что какие-то объекты ждут своей очереди.

Конечно, рассчитываем на меценатов из села, жителей района, но потихоньку этот процесс у нас в республике налаживается. Допустим, мечеть Маскара идет в рамках и государственного, и частного инвестирования.

В Маскару мы приехали с проектной организацией в начале 2022 года спасать этот объект. Приехали и видим такую ситуацию: клубок электрических проводов, толстенная газовая желтая труба, за этим всем находится одна из старейших мечетей.

Уже в процессе реставрации все убрали, переформатировали. Большое спасибо ресурсоснабжающим организациям, которые пошли навстречу. Мы поменяли всю трассировку, у мечети открылся вид. Обязательно пригласим вас на открытие.

Заводская мечеть (она же мечеть Ягодной слободы на ул. Краснококшайская в Казани, – прим. Т-и), очень хорошо ее знаю – эта деревянная мечеть реставрируется за счет благотворительных средств. Есть меценат, который вкладывает по мере возможностей, и строительная организация делает по мере финансирования. Мы встречались с хазратом, обсуждали – объект потихонечку реставрируют. Закончат ли в этом году, не знаю, но работы очень мелкими шагами, но идут.

«Выпрямлять объект – это тоже определенное архитектурное, проектное решение, но никто не стал этого делать»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Один инженер предложил накачать полимерами грунт под башней Сююмбике, чтобы она встала по перпендикуляру»

– Вы упомянули Петропавловский собор и его реконструкцию. Там была проблема крена, он остался?

– А почему эта проблема была? Кто сказал, что это проблема?

– В массовом сознании понимание такое, что если накренилось – значит, может упасть.

– Пизанская башня тоже как бы падает, башня Сююмбике – падающая башня. Вы знаете, все конструктивные вопросы решены. Выпрямлять объект – это тоже определенное архитектурное, проектное решение, но никто не стал этого делать. Усилили фундамент конструкции и сделали объект безопасным.

Могу сразу навскидку перечислить объекты, которые сегодня «не в горизонте». Как правило, это исторические объекты. Один инженер-конструктор как-то приехал года полтора назад и предложил накачать грунт под башней Сююмбике специальными полимерами, чтобы башня встала по перпендикуляру. Но тогда она не будет такой знаменитой и падающей.

«Софийская церковь – это объект федерального значения, а собор Казанской иконы Божьей Матери и собор Николы Тульского – местного значения»

Фото: tatmitropolia.ru

«Ничто не помешает Богородицкому монастырю получить федеральный статус»

– Какая дальнейшая судьба у Богородицкого монастыря? Есть ли у него возможность войти в список объектов федерального значения?

– В прошлом году мы запустили процесс переосмысления всей территории. Например, Софийская [надвратная] церковь [в составе Казанского Богородицкого монастыря] – это объект федерального значения, а собор Казанской иконы Божьей Матери и собор Николы Тульского – местного значения. Понятно, что статус объекта даже в теории несопоставим с его историческим наследием.

Я уже говорил, что у объекта – все признаки федерального статуса. Я думаю, что мы к этому придем. В этом году мы с экспертами докрутили эту тему, и соответствующий приказ я подписал. Сегодня весь комплекс Богородицкого монастыря – объекты регионального значения, подшефные нашему комитету.

Я думаю, что закончим реконструкцию и реставрацию всех четырех наисложнейших объектов, и ничто не помешает придать ему федеральный статус. В определенной степени это будет эпохальное событие для всех: для православных, для архитекторов, для благотворителей.

– Как объект сегодня получает охранный статус? Что для этого нужно? Насколько объект должен быть старым или насколько его состояние должно быть тяжелым, чтобы он попал под защиту либо на уровне республики, либо на уровне России?

– Есть требования закона. Это целая процедура, длящаяся 80 дней. Я на каждой коллегии благодарю краеведов, заинтересованных лиц, историков, жителей Казани, которые направляют обращения в адрес комитета. Подается заявление, иногда оно бывает просто таким: «Признайте дом объектом культурного наследия».

Есть два требования. Первое – возраст архитектурного памятника. Он должен быть старше 40 лет, у него должен быть предмет охраны, историко-культурная ценность, которая и является причиной для постановки на государственную охрану. Мы очень взвешенно подходим, потому что это всегда обременение для правообладателей. Если говорить об объектах археологии, то они должны быть старше 100 лет, только после этого они включаются в реестр.

Короткая аналитика: за пять лет работы комитета, благодаря государственной программе развития культуры, в рамках которой мы и организуем эту деятельность, мы включили в государственный реестр 239 объектов. Это большой совместный труд. Это не просто заказать и получить историко-культурную экспертизу. Это анализ предмета охраны: что мы ставим на охрану, что мы охраняем? Это серьезный юридический документ, который потом ложится во все выписки Росреестра.

Более того, накладывается обременение на земельный участок объекта. То есть формируются границы территории, где полностью запрещается любое строительство. В силу закона в отношении объекта должна быть установлена охранная зона, чтобы сохранились ландшафтные визуальные связи, чтобы рядом с двухэтажным зданием не построили высотку в 35 этажей. Необходимо соблюсти баланс – дать территории развиваться, не оказывая негативного влияния на памятник.

Сегодня государство имеет все механизмы для сохранения своего наследия. В этом году заказали соответствующие работы, которые сейчас в процессе контрактования. Для более чем 100 объектов мы проведем в этом году экспертизу и поставим на государственную охрану по мере финансирования.

Если говорить о зоне охраны, то это тоже достаточно дорогостоящая процедура. В прошлом году потратили порядка 16 миллионов рублей на 88 объектов. Мы отзонировали территории вокруг них и сейчас находимся на стадии подготовки проектов нормативных правовых актов.

Я не скажу, что по объектам, по зонам охраны какие-то жесткие требования: сохранение исторической среды, требования по фасадам, запрет на кондиционеры и линейные объекты, соблюдение предельного высотного параметра.

«Объект пережил и пожары, и вандализм, и внимание правоохранителей было к этому вопросу, потому что многое украли»

Фото: © «Татар-информ»

«Здание в здании» из завода Крестовниковых»

– Завод Крестовниковых и пивоварня Петцольда – что с ними дальше, какова их судьба?

– Судьба интересная. Начнем с завода Крестовниковых. Долгий процесс, это частные объекты. Буквально две недели назад мы подписали реставрационный отчет по объекту – когда строительная компания завершает какой-то цикл, она обязательно сдает промежуточный отчет по тому, что сделано. Объект был продан в свое время за рубль, и у компании действуют обязательства по его восстановлению.

Есть архитектурный проект по приспособлению этого объекта, который сегодня заявляется на разные международные конкурсы. Много было историй, много было якорных арендаторов, но то пандемия, то тема СВО, то курс доллара, то еще что-то. Понятно, что правообладатель сегодня очень хочет получить быстрые деньги, потому что сумма вложенных средств за последние два с половиной года, наверное, больше 250 миллионов рублей. Много проблем связано с грунтами и с окружением. Озеро Кабан дает о себе знать: воду откачивают – она опять появляется. Там постоянно находились инженеры-конструкторы, которые решали этот вопрос. Как я знаю, вопросы с гидроизоляцией полностью решены, и это влетело в копеечку.

Есть концепция по приспособлению, в том числе под апартаменты. Я пока с интересом за всем наблюдаю. Они называют свой проект «здание в здании», то есть хотят сделать внутри еще одно здание, а между зданиями (внутренним и внешним, – прим. Т-и) – галерею. Такой формат креативного пространства.

Объект пережил и пожары, и вандализм, и внимание правоохранителей было к этому вопросу, потому что многое украли. Мы сегодня имеем, я считаю, достаточно добросовестного инвестора, который нанял очень авторитетного архитектора. Посмотрим, как это все реализуется. Загадывать не буду, но мне кажется, что все должно быть позитивно.

Что касается пивоварни Петцольда, мы находимся сейчас в стадии активных противоаварийных работ. Комплекс зданий, параллельно проектируем под рестораны и тому подобное – все должно быть рентабельным для собственника. На самом деле, это большая территория, где есть возможность развернуться, подземный паркинг. Держим ситуацию на контроле.

Вопрос взаимодействия с частными правообладателями, которые имеют в своем арсенале аварийный объект, конечно, сложный и зависит от их финансового состояния. Важная задача – дать зданию жизнь в современных условиях и не уничтожить объект охраны.

– Вопрос про «Красные ворота» в парке Петрова. Это все-таки ворота или больше декоративный объект?

– Это объект культурного наследия. Он имеет такое же значение, как и любой другой. Я вообще не отличаю с точки зрения ценности. Все, что на охране, ценно, и мы к каждому объекту относимся абсолютно одинаково бережно.

Сегодня мы с Комитетом внешнего благоустройства занимаемся вопросами приспособления всей парковой территории. Решены вопросы с инженерией, появились новые дорожки, скамейки. То есть уже традиционный формат важного общественного пространства в той локации.

Что касается непосредственно «Красных ворот», то на реставрацию этого объекта в этом году выделено чуть больше 13 миллионов рублей. Мы в активной фазе как раз реставрации: это гидроизоляция, усиление стен, инъектирование, оштукатуривание - все, что связано с обликом этих ворот, обеспечением прочности и надежности конструкции.

«Красные ворота» в парке Петрова – это объект культурного наследия. Он имеет такое же значение, как и любой другой»

Фото: © «Татар-информ»

«Необходимо вовлечь аварийные объекты в хозяйственный оборот»

– Мы говорим в основном о Казани, но у нас есть исторические объекты по всей республике, в частности в Елабуге, Чистополе. Какие проекты реализуются сейчас по вашей линии?

– Тема номер один – это вовлечение аварийных объектов в хозяйственный оборот. Мы устраиваем штабы, прямые эфиры с правообладателями и инвесторами. Я лично провожу эти прямые эфиры для того, чтобы как можно оперативнее и быстрее приватизировать аварийные объекты. В Чистополе их очень много.

Буквально пять лет назад мы делали срез того, что вообще происходит. Больше 60 аварийных объектов были расселены: это двухэтажные и одноэтажные особняки, 150, 200, 300 «квадратов» – все это на туристическом маршруте, улицах Карла Маркса, Ленина. Они все в руинированном состоянии.

У нас создана межведомственная группа, которую курирует заместитель Премьер-министра РТ Лейла Ринатовна Фазлеева. Она лично контролирует каждый шаг. Каждый объект у нас на контроле, у нас есть огромная карта Чистополя, мы каждый объект с инвестором сопровождаем, пытаемся запустить и реализовать.

Сегодня (24 марта, – прим. Т-и) Раисом Татарстана было принято, я считаю, очень важное и нужное решение. Мы дополнительно предоставляем покупателям объектов всю необходимую проектную документацию. Эскизные проекты реставрации были готовы и ранее на этапе конкурсных процедур, но для полноценной реставрации их недостаточно, это некий научный базис, от которого можно отталкиваться.

Почему нельзя было спроектировать дальше? Мы не знаем, что нужно правообладателю. Кто-то приезжает или говорит в режиме ВКС, по телефону: «Я хочу себе личный дом, можно?» – «Пожалуйста». – «Я буду здесь жить». – «Да ради бога». – «Я хочу здесь магазин. Хочу гостиницу». И под каждую функцию нужен свой проект приспособления, свой проект по инженерии, слаботочным системам, планировочным решениям и так далее.

У каждого объекта сегодня есть предмет охраны: печи, тяги, облик, внешние и внутренние архитектурные решения. Мы контролируем, чтобы это сохранялось. На сегодняшний день нам требуется продать больше 15 объектов.

В Елабуге ситуация поскромнее, но она и позитивнее. Объектов в зоне внимания намного меньше. Очень много объектов в пользовании Елабужского государственного музея-заповедника. Они очень хорошие и добросовестные пользователи, и каждый объект у них вовлечен в оборот. С аварийными объектами ситуация похожа на Чистополь.

«В прошлом году Комитет согласовал проект приспособления здания гостиницы Муртазы-бая под существующую функцию – музей»

Фото: okn.tatarstan.ru

«Наш приоритет – это социальные объекты»

– Есть еще объекты совсем в сельской местности: гостиница Муртазы-бая в селе Карадуван [Балтасинского района], усадьба Паулуччи [в дер. Гребени Верхнеуслонского района]. С ними сейчас идет какая-то работа?

– Усадьба Паулуччи пока имеет статус многоквартирного дома, и у каждого помещения есть правообладатель. Они там не живут, решением Верхнеуслонского района объект признан аварийным. Но сегодня, как я знаю, территория приспосабливается, и в фокусе внимания – спиртохранилище, которое входит в комплекс зданий спиртового завода маркизов Паулуччи и выходит на первую береговую линию. Имеется соответствующий инвестор, у которого есть концепция развития.

Возможно, что и усадьба Паулуччи войдет в этот комплекс. Там вблизи прорабатывается территория под глэмпинг, территория оживает. Я думаю, что мы найдем инвестора и под проект возрождения усадьбы Паулуччи.

Что касается других объектов в сельской местности, то если это объекты, находящиеся либо в составе музейного комплекса, либо в составе государственной казны, для них потихонечку разрабатываются планы реставрации.

Приоритет в нашей работе – это социальные объекты. Среди объектов культурного наследия есть и школы, и больницы, которые сегодня в силу закона необходимо сохранять. Конечно, приоритет для них первостепенный.

Что касается здания гостиницы Муртазы-бая. В прошлом году Комитет согласовал проект его приспособления под существующую функцию – музей - с учетом требований действующих противопожарных норм и норм доступа на объект маломобильных групп населения, с сохранением подлинных элементов здания и восстановлением его утраченных элементов и конструкций. Лицензированной организации выдано разрешение на производство работ, в рамках первого этапа планируются первоочередные работы: инъектирование фундамента, ремонт кровли, замена отопления.

«Реставрацией занимается аттестованный архитектор, лицензированная организация, у которых есть разрешение государственного органа»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Еще год назад не было понятия «капитальный ремонт объекта культурного наследия»

– Мы с вами несколько раз затронули тему инвестиций, и вы упоминали, что на те или иные объекты или уже пришли инвесторы, или с ними ведутся переговоры. Комитет активно участвует в поиске инвесторов или они появляются сами ?

– Мы для себя тоже ставим KPI – ввиду того, что есть объекты и бесхозяйные, и в аварийном состоянии, и на охране государства. Сегодня есть соответствующее поручение вышестоящего Министерства культуры РФ, Правительства РФ, что необходимо снижать долю объектов, находящихся в неудовлетворительном состоянии. Мы находимся в состоянии, когда мы в определенной степени ухудшаем статистику, включая в реестр аварийные объекты.

С одной стороны, статус объекта культурного наследия привлекает к себе внимание, привлекает органы власти. С другой стороны, включая объект в перечень охраняемых объектов, мы приговариваем его к тому, что затраты на него будут в разы выше, чем провести там капитальный ремонт. Но капитальный ремонт сегодня не гарантирует сохранность исторического объекта. Когда идет реставрация, мы говорим про научный подход. Реставрацией занимается аттестованный архитектор, лицензированная организация, у которых есть разрешение государственного органа. Реставрационные технологии и материалы существенно отличаются от капстроя.

У нас сегодня все объекты должны получать разрешение на производство работ, послабления могут быть только в рамках капитального ремонта многоквартирных домов. Буквально год назад в законодательстве появилась такая формулировка – «капитальный ремонт объекта культурного наследия». До этого такого понятия даже не было. То есть была реставрация, приспособление, ремонт, консервация, но никак не капитальный ремонт.

По многоквартирным домам такого добились, и я считаю, что это абсолютно правильное решение. Практика показала, что для ремонта огромных многоквартирных домов не нужна лицензия, чтобы поменять водопровод, сети канализации, электроснабжения, отопления и так далее. Если, конечно, это не связано с предметом охраны.

«Сканирование объекта культурного наследия, как показало время, – это очень действенный механизм. Погрешность 2 миллиметра»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

«Все объекты культурного наследия на 3D-модели города»

– Насколько используется цифровизация в вашей работе? В каких направлениях она применяется?

– Я бы здесь похвалился заслугами Комитета, который третий год подряд проводит всероссийскую конференцию по актуальным вопросам цифровизации культурного наследия. Организатором выступает Министерство культуры России, наше Правительство. Мы очень хорошо встроились в форум Digital Week, я благодарен Рифкату Нургалиевичу [Минниханову] за ежегодное содействие в проведении этой конференции. Приезжают мои коллеги, председатели региональных органов охраны. Как правило, это больше половины сотрудников отрасли.

В этом году было отмечено, что это единственная площадка, которая позволяет обсудить вопросы цифровой реставрации. Например, сканирование объекта культурного наследия, как показало время, – это очень действенный механизм. Погрешность 2 миллиметра. Время оптимизируется в два раза, если проект собирается посредством информационной модели, анализа облака точек.

Если вы помните, мы целый год мониторили башню Сююмбике. Нам было очень интересно посмотреть, как она себя ведет, ее отклонения. Это очень хороший аналитический инструмент, который лег в основу работы конструкторов, инженеров «Татинвестгражданпроекта».

Очень хорошо показала себя практика, связанная с градостроительным регулированием, например, когда мы разрабатываем зону охраны. Проект зоны охраны Елабуги использовался уже непосредственно с 3D-визуализацией, и мы наглядно увидели, как на трехмерную модель города ложатся 252 объекта культурного наследия.

Это очень хорошо подспорье, когда есть наглядная 3D-модель Елабуги и понимание, какой высотный параметр мы ставим для исторического города, какие зоны уходят на развитие территории. В Елабуге удалось оперативно определить территорию музея-заповедника и исторического поселения, а все остальное уже современное комфортное жилье.

Сегодня в археологии мы используем беспилотные летательные аппараты, границы территории памятников определяются автоматически. Уже не надо бегать по полям с геодезическим оборудованием и стрелять в точки – это делается автоматически. Точность результата и экономия рабочего ресурса.

А самый главный процесс, который сегодня волнует вообще все органы власти, связанные с сохранением наследия, – это информационная система. В работе мы используем более 12 информационных систем, самых разных: контроль-надзор, ДОМ.РФ, федеральная система Министерства культуры Российской Федерации, региональная ГИС ОГД, которая сегодня наполняется Минстроем. Учитывая то, что у нас есть обременения по земельным участкам, по объектам недвижимости, в каждую системы мы встроены.

На сегодняшний день у комитета нет своей информационной системы, и сегодня мы на финише. Мы прошли двухлетний процесс проектирования для того, чтобы сделать ту информационную систему, которая облегчит нашу работу.

Сегодня мы выдаем более 7 тысяч ответов на запросы граждан и организаций в год. В электронном виде предоставляются 15 административных регламентов, 15 государственных услуг. За каждой цифрой серьезные юридические последствия и решения.

«Мечтаю, чтобы искусственный интеллект сам давал ответы на запросы»

– То есть все ваши услуги можно получить в электронном виде?

– Конечно. Есть всероссийский единый портал госуслуг, есть региональный портал – мы везде вшиты, везде встроены. С внедрением платформы мы увидели сокращение физических посещений комитета, но также и простоту получения госуслуг.

Сегодня мы постоянно находимся в состоянии реинжиниринга услуг. Обсуждаем вопрос о снижении количества дней для получения ответа, но пока у нас нет автоматизированного решения для упрощения задачи. Моя мечта такова: когда идет запрос, чтобы в том числе искусственный интеллект мне сам же и дал ответ.

Какие ограничения? В 2018 году, когда я возглавил комитет, у меня была археологическая служба, весь стол был в научных журналах 1960-го года, в сборниках 1990-го года, открыта таблицы Excel. Комитет выдавал заключение, анализируя все это в ручном режиме.

Я озвучил цифру – 3406 выявленных объектов. Из них 90% – это объекты археологии, и наша задача это все сохранить. Например, в прошлом году мы заказали 20 экспертиз. Большая, титаническая археологическая работа была проведена для того, чтобы был издан приказ на федеральном уровне. Взять, например, городище в Алексеевском районе, связанное с Биляром. Это огромная территория, не один гектар. Естественно, это все нужно исследовать для того, чтобы четко определить границы, которые должны быть обоснованы, сделать шурфы, четко поставить координаты. Нужно понимать, что любой строительный проект так или иначе сопряжен с археологией. От достоверности и скорости заключений археологов Комитета зависит очень многое.

«После того как наши объекты получили статус ЮНЕСКО, интерес жителей города, республики вырос в разы»

Фото: © «Татар-информ»

«Архитектура астрономической обсерватории абсолютно подлинная. И эти здания очень долго не видели никаких ремонтов»

– В начале беседы вы сказали, что есть планы на 2026−2027 годы. Обозначьте широкими мазками, что будете делать.

– Мы, конечно же, продолжим начатое. Безусловно, мы в любом случае уйдем по Богородицкому монастырю в 2026-й год. Я надеюсь, что мы запустим проект по Закабанной мечети, потому что есть проектные решения, и они должны реализовываться.

Ждет своей очереди Дом Михляева и прилегающая церковь. Этот вопрос тоже в зоне внимания государства, но нужно немножко времени для переосмысления территории, чтобы эти объекты служили в том числе и для нужд Петропавловского собора. Казанский Кремль – объекты ЮНЕСКО всегда будут в зоне внимания.

Я сегодня не озвучивал астрономическую обсерваторию, тоже объект ЮНЕСКО. Мы с Казанским федеральным университетом, как правообладателем этого объекта, занимаемся вопросами проектирования. Они сегодня самое что ни на есть заинтересованное лицо. Учитывая статус, мы сегодня комплексно подходим к развитию территории, чтобы сохранить научную часть и архитектурную часть. Она (архитектурная часть, – прим. Т-и) сегодня абсолютно подлинная. И эти здания очень долго не видели никаких ремонтов.

Сегодня мы фиксируем увеличение туристического потока. После того как наши объекты получили статус ЮНЕСКО, интерес жителей города, республики вырос в разы. Приезжие тоже уже едут не только в Свияжск и Болгар, но и задаются вопросом, что можно посмотреть в астрономической обсерватории.

В целом очень много проектов. – Спасибо вам за беседу!