Александр Фисейский против «дьявольской болтовни и шума»
В конце марта в лютеранской церкви Святой Марии в Ульяновске представил программу «Молитва без слов» один из самых известных наших органистов с мировым именем, не только практик, но и теоретик органной музыки, заслуженный артист России Александр Фисейский. «НГ» пообщалась с Александром Владимировичем. - В этом году у вас, кроме личного 75-летнего юбилея, еще один: ровно 50 лет назад вы окончили Московскую консерваторию и профессионально занялись органной музыкой. Можно ли говорить, что за полвека про этот инструмент вы что-то до сих пор так и не узнали? - Можно. Для того чтобы все узнать о нем, нужно поиграть на всех органах на земном шаре, поскольку каждый из них неповторим. Я играл на многих, даже самых знаменитых, но далеко не на всех. - А что в органе главное для музыканта? - Инструменты, которые существовали в Средние века или даже раньше - в античную эпоху, сильно отличаются от тех, для которых писал, например, Бах. Не говоря уже о том, что мы получили в XIX столетии с развитием техники, с введением в орган электричества, а сейчас еще и компьютерных технологий. И вот это как раз очень интересный для меня момент. Хочется со всеми самыми новыми доступными сегодня инструментами, обладающими современным потенциалом - и художественным, и техническим, - успеть пообщаться. - То есть с применением технологий оригинальное звучание органа не исчезает? - Для Баха это одно звучание, для Фрескобальди - совсем другое, а для Свелинка - еще какое-то. У меня богатый опыт общения с различными инструментами, со стилевыми направлениями органного искусства. И я хорошо представляю себе всю палитру, сложившуюся на протяжении 2000-летнего периода развития органа. - В каком из залов, где вы играли, лучший орган? - Думаю, это не вполне корректная постановка вопроса. Если я играю репертуар Баха, то лучшим и комфортным для меня будет так называемый большой «баховский» инструмент, который построил четверть века назад Геральд Вёль в церкви Святого Фомы в Лейпциге по диспозиции Кристофа Баха, дяди Иоаганна Себастьяна, с тюрингского оригинала. А для произведений Сезара Франка больше подходит и нравится мне орган Аристида Кавайе-Колля с пятью мануалами и сотней регистров в церкви Сен-Сюльпис в Париже. Так что все относительно. - Сегодня обозначилась тенденция - играть на органе вещи, не свойственные для этого инструмента. Музыку кино или даже популярные хиты. Как к этому относиться? - Однажды в Дрездене Бах, услышав репетиции придворного оркестра курфюрста Саксонского, сказал своему сыну Вильгельму: «То, что мы сейчас слышим, это дьявольская болтовня и шум. Истинная музыка должна воспевать красоту Господню». Вот и ответ на ваш вопрос. Всякие там саундтреки и прочая популярная музыка в органном звучании - ложный путь. Хотя, может быть, подобное развивает интерес публики, но, в любом случае, это дань моде, а значит - ненадолго. Это как с западными светскими тенденциями и политикой лютеранской церкви по привлечению публики. С показом кино, например, или даже дискотеками. Как результат - девальвация. Прихожане отвернулись от храмов, и они стали закрываться. Возникла даже проблема - куда девать органы. Так Российская Академия музыки получила в подарок орган из Лондона. Я сам лично из Британии два ставших ненужными инструмента привез. Безвозмездно. Один у меня на даче стоит теперь. - Орган - капризный инструмент. Лучше с ним дружить или его укрощать? - Чаще дружить. И иногда укрощать. Это как с воспитанием детей. Необходимо жестко наказывать, но рука при этом должна быть в лайковой перчатке. Владислав Стасов