В сплетения судьбы вплетая бересту – Владимир Ярыш стал гостем редакции газеты «Новгород»
В России 2023 год объявлен Годом педагога и наставника – и Владимира Ярыша можно по праву назвать учителем мирового уровня. Он многократно бывал за рубежом, среди охваченных стран – США, Германия, Швеция, Норвегия, Франция, Финляндия, Тайвань, Беларусь, страны Прибалтики. Через его наставничество с русским народным берестяным ремеслом познакомилась не одна тысяча мастеров как в России, так и по всему миру.
Владимир Иванович подготовился к встрече основательно: принёс множество изделий и книги собственного авторства. И то, и другое, как выяснилось в процессе беседы, имеет очень большую ценность. Книга, изданная в США, вообще прославила Владимира Ярыша на весь мир. Что касается самой бересты, в коллекции Владимира Ивановича есть множество необычных изделий не только собственного изготовления. Нам он показал американские берестяные коробочки, инкрустированные иглами дикобраза. Среди других уникальных материалов – «сладкая трава», имеющая специфический, похожий на ваниль запах, а также волос американского лося.
Не меньше впечатляют и отечественные образцы, сплетённые и сшитые рукой мастера берестяного искусства: большущая погремушка, короба и туеса – от огромного до совсем миниатюрного. Тонкая отделка бересты, кое-где – резные узоры, хитросплетения швов, выполненных из корня или мочала (внутреннего слоя липовой коры), – всё это настолько кропотливая работа, что к некоторым объектам даже прикасаешься с осторожностью. Тем не менее они ещё и довольно надёжные, ведь любое переплетение представляет из себя прочнейшую конструкцию, и это общеизвестный физический факт. Но вернёмся к герою нашего материала.
Владимир Ярыш занимается берестяным ремеслом, обучает ему и изучает его в научном аспекте 39 лет. Число его учеников исчисляется сотнями. Но каждый с чего-то начинает. Что интересно, творческий и академический путь нашего собеседника начался не с бересты, хотя именно художественная обработка этого материала стала для мастера во многом определяющей в профессиональном становлении педагогического мастерства.
– Владимир Иванович, круг Ваших интересов и увлечений широк. Но почему именно береста? Изначально ведь Вы окончили музыкальное училище, затем – институт культуры. Что привело вас к бересте?
– Я родился в городе Сарани, маленьком шахтёрском городке в окрестностях Караганды. Занимался авиамодельным спортом – ремесленная база с детства была заложена. Отец был шахтёром, мама – учителем русского языка и литературы, детей в семье четверо. И мама хотела дать нам лучшее будущее: куда угодно, только не в шахту. Вариантов было не очень много – всех четверых детей отдали в музыкальную школу. В итоге только брат в музыке «задержался»: сейчас играет в духовом оркестре, долгое время преподавал в Новгородском областном колледже искусств имени С. В. Рахманинова. После музучилища я увлёкся английским языком, за год по самоучителю выучил две тысячи слов и заложил хорошую базу, сумел поступить в Ленинградский институт культуры. По окончании преподавал музыкальные дисциплины в НОКИ. Там у нас работал педагог Юрий Гаврилович Степанов, он учился плетению из бересты у Владимира Ивановича Поветкина. Юрий Гаврилович подарил мне как-то на день рождения маленькое изделие. Оно мне очень понравилось, я попросил показать, как такое можно сделать. Мы поехали в лес, заготовили бересту, пару раз в общежитии он мне провёл «мастер-класс» – и я увлёкся. Постепенно настолько втянулся в это дело, что на каком-то этапе отказался от музыки – ну противопоказана она мне была! А найдя себя в бересте, я и в жизни своё место нашёл.
– И затем Вы организовали собственную студию?
– Не совсем. После отхода от музыки у меня был кризисный период в жизни: я сорвался и уехал в Тольятти, устроился на автозавод простым рабочим. Затем вернулся в Новгород, в Доме народного творчества проводил социологические исследования, в экспедиции ездил. К тому времени берестой занимался уже около десяти лет, но для себя. А затем в Доме народного творчества пошло новое веяние – начали открывать экспериментальные творческие лаборатории по ремёслам. В то же время городские власти организовали творческую поездку в Латвию по обмену опытом, несколько коллективов отправились в Ригу. И там нам показали студию по плетению из ивового прута. Организация обучения мастеров в досуговой среде мне пришлась по душе, и, чтобы детально изучить эту работу, вскоре я вернулся в Ригу на целую неделю. Их опыт я положил в основу своей студии в Новгороде. Так появилась «Новгородская береста».
– А расскажите подробнее про научную и образовательную деятельность. Вы же на эту тему – обучение взрослых традиционным народным ремёслам – диссертацию защитили?
– Да, на основе этого опыта я защитил диссертацию на тему «Обучение взрослых традиционным народным ремёслам в неформальном образовании». В первой главе проанализировал передачу ремесленного опыта от Древней Руси до современности, а во второй – сравнил латышскую и американскую модели обучения и на этой основе вывел собственную. Что могу сказать в общем про научную деятельность: за последние два года удалось поработать в фондах Кировского и Томского областных краеведческих музеев, Новгородского государственного музея-заповедника, Эрмитажа. В общем, исследую берестяные археологические и этнографические экспонаты в различных местах. Иногда приходится долго размышлять над тем или иным экспонатом, чтобы понять, как он был изготовлен. Например, как крепились донья к корпусам туесков в эстонских этнографических коробах. Или каким таким штампом были сделаны узоры на некоторых фрагментах в археологическом фонде Новгородского музея-заповедника. Обращаясь к американским, канадским и некоторым российским источникам, мне удалось эти «штампы» идентифицировать: их оставляли при помощи покусывания зубами. Эта техника была широко распространена среди американских индейцев. Самостоятельно потом произвёл такие «украшения» на своих изделиях и убедился, что это вполне по силам.
Отдельный интерес представляет международное взаимодействие: из-за так называемого железного занавеса мы в научном плане долгое время были изолированы друг от друга. У многих иностранцев до сих пор бытует мнение, что в России берестяное ремесло в некотором роде было вторичным и перешло к нам либо из Китая, либо из Скандинавских стран. Причём некоторые специалисты и Швеции, и Китая уверены, что именно эти страны – исторические носители первоисточника культуры берестяного ремесла. У нас не было доступа к их археологическому наследию, у них – к нашему. Поэтому, чтобы обеспечить достойное место нашему берестяному творчеству в мировом сообществе, я расшифровываю и публикую находки, чтобы показать, что наша культура тоже древняя и самобытная. Меня, конечно, соотечественники упрекают за то, что издал книгу о берестяном ремесле не в России. А я считаю, что это наше влияние на их культуру! Мы же иностранные книги переводим и читаем, вот и они могут у нас чему-нибудь поучиться.
– Кто продолжает Ваше дело, кому Вы передаёте свой опыт? И как Вы считаете, будет ли в прогрессивном будущем место бересте и другим традиционным народным ремёслам?
– Опыт многих развитых стран показывает: чем выше уровень жизни, тем активнее у людей интерес к художественному ручному труду. Когда люди хорошо живут, когда у них есть время и ресурсы на увлечения, они охотнее что-либо изучают, интереса к истории и культуре у них гораздо больше.
Что касается передачи опыта – нашей студии в этом году исполнилось 30 лет. За эти годы через неё прошло более 400 мастеров. Средняя ежегодная посещаемость – 25 человек. Некоторые приходят и уходят, но такое количество в среднем поддерживается. Что касается результативности – за эти годы у нас 12 человек получили квалификационное звание «Народный мастер России». И это серьёзное звание, которое присваивает комиссия по народному искусству Союза художников России. Шесть человек вступили в действительные члены Союза художников. Пять моих учеников, кстати, скоро едут на открытие зональной выставки Союза художников в Псков – и это очень серьёзный показатель: на зональные выставки могут пройти только настоящие профессионалы своего дела.
– Вы ведёте очень активный образ жизни. Расскажите об этом и о велосипедной поездке по Крыму, из которой Вы недавно вернулись.
– В этот раз мы, три друга, ездили по пляжам полуострова. Вот, представьте: на багажнике – 20 килограммов, общий маршрут – 300 километров. Проехали от Евпатории до Феодосии. Местами, конечно, использовали троллейбус и электричку. И каждый день так: темнеет рано, ночёвка в палатках на побережье, утром купаемся, кашу варим, чай – и дальше едем, с девяти и до обеда, в самое пекло. Обедаем по дороге, и потом ещё полтора-два часа в пути. Дорога в Крыму не бывает ровной – то в гору, то с горы. Чтобы так ездить, нужна серьёзная физическая подготовка, велосипед хороший и большое желание. Это ведь не просто «сел и поехал», нужно заблаговременно готовиться. Я стараюсь физическую форму поддерживать: пробежки, велосипед, плавание, участие в соревнованиях по триатлону, бегу.
– И напоследок. Вы же и сейчас работаете над очередной книгой?
– Я не сомневался в том, что после издания книги в США, для мирового сообщества, однажды надо будет сочинить книгу и для моих учеников в нашей стране. Я и планировал опубликовать ту, «американскую» книгу вначале в России, но не получилось по ряду причин. Материал для российского издания собираю уже много лет, публикуя отдельные аспекты берестяного ремесленного творчества в научных статьях. А недавно вышла в свет моя книга о лаптях – тема интересная и малоизученная.
Екатерина Золотарева
Фото: Людмила Степико