А если они всё-таки горят?..

9 февраля в Петербурге традиционно пройдёт День памяти Достоевского. К могиле великого писателя в Александро-Невской лавре будут возложены цветы, состоится панихида в соборе Владимирской иконы Божией Матери. А в Литературно-мемориальном музее Достоевского в Кузнечном переулке выступит доктор филологических наук, президент Российского общества Достоевского Борис Тихомиров. Он намерен вновь рассказать о загадке исчезнувших рукописей романа «Братья Карамазовы».

Как известно, Фёдор Михайлович умер в Петербурге. Когда в январе 1881 года писатель серьёзно заболел, его жена, проснувшись ночью и увидев, что он не спит, спросила его о самочувствии, на что Достоевский с грустью ответил: «Знаешь, Аня, я уже часа три как не сплю и всё думаю и только теперь осознал ясно, что я сегодня умру». Анна Григорьевна стала горячо возражать, но писатель перебил её: «Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие…»

«Это Евангелие, – вспоминала Достоевская, – было подарено Фёдору Михайловичу в Тобольске (когда он ехал на каторгу) жёнами декабристов... Фёдор Михайлович не расставался с этою святою книгою во все четыре года пребывания в каторжных работах. Впоследствии... он часто, задумав или сомневаясь в чём-либо, открывал наудачу это Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице (левой от читавшего). И теперь Фёдор Михайлович пожелал проверить свои сомнения по Евангелию. Он сам открыл святую книгу и просил прочесть. Открылось Евангелие от Матфея. Гл. III, ст. 14–15: «Иоанн же удерживал его и говорил: мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду». «Ты слышишь – «не удерживай», – сказал Фёдор Михайлович, – значит, я умру». Так и получилось...

Хранительница рукописей

После смерти писателя Анна Григорьевна осталась хранительницей его творческого наследства – многочисленных рукописей произведений Достоевского и его дневников. Как известно, почти все эти экспонаты сегодня находятся в государственных хранилищах: в Российском государственном архиве литературы и искусства, в рукописном отделе Российской государственной библиотеки в Москве и в Пушкинском Доме в Петербурге. Но вот местонахождение рукописей романа «Братья Карамазовы» на протяжении уже многих лет остаётся загадкой.

В Завещательной тетради вдова писателя сделала в 1906 году такую надпись: «Прошу моих наследников обратить внимание на нижеследующее: Рукопись ром(ана) «Братья Карамазовы», состоящая из двух больших томов или тетрадей (Часть первая – 439 стр(аниц). Часть вторая – 465 страниц), подарена мною в апреле 1906 года моему первому внуку Федику Достоевскому как воспоминание о его деде и бабушке». Федику в этот момент было только девять месяцев от роду, а потому в 1907 году Анна Григорьевна поместила беловую рукопись «Карамазовых» в сейф Государственного банка, а банковскую расписку отправила на имя своей невестки, матери Федика, – Е.П. Достоевской. Фёдор умер позднее, в 16-летнем возрасте в Крыму, уже после октябрьских событий. А сама Анна Григорьевна выехала из охваченного смутой Петрограда на юг, где у неё под Адлером была дача.

Но беда добралась и туда. Дезертировавший из армии садовник и дворник Тимофей Овчар стал ей угрожать, заявляя, что «всё должно принадлежать народу». Испуганная вдова Фёдора Михайловича бежала в Ялту. Известно, что там она до самой смерти занималась рукописями Достоевского. Умерла вдова писателя в гостинице «Франция» в июне 1918 года. Её сын Фёдор Фёдорович, бывший в Москве, не сразу узнал о смерти матери, и похоронить её удалось лишь в ноябре. До этого времени запаянный цинковый гроб несколько месяцев простоял в склепе.

Где же они?

Что же случилось с рукописями? В частности, с рукописями романа «Братья Карамазовы»? В течение вот уже многих лет тайной их исчезновения занимается петербургский учёный Борис Тихомиров. Профессор считает, что на этот счёт есть несколько версий.

Под конец Гражданской войны на Черноморском побережье существовала некая «Зелёная партизанская республика», в которой имелись «Революционный следственный комитет» и «Комитет освобождения Черномории». Деятели этих комитетов задержали направлявшегося в Адлер некоего поручика Вронского, при котором обнаружили «два пуда рукописей Достоевского». Иван Канделаки, один из членов этой следственной комиссии, как видно, понимавший ценность находки, похитил эти рукописи и бежал с ними в меньшевистскую Грузию. Оттуда он потребовал: «Или 12 млн золотых рублей, или я всё сожгу!» Бумаги Достоевского у Канделаки в итоге конфисковали, но его самого задержать не удалось. В 1923 году их обладатель предложил часть похищенного архива советскому правительству. В итоге заместитель Луначарского, директор Центрархива историк Покровский доставил в Москву стенографические тетради Анны Григорьевны, её дневник 1867 года, материалы Фёдора Михайловича к «Подростку». Рукописей «Братьев Карамазовых» там не оказалось…

В апреле 1943 года в бухарестской литературной газете «Виаца» была опубликована статья «Трагедия семьи Достоевских». Её автор Георгий Ганя в оккупированном немцами Симферополе встречался с Е.П. Достоевской. «Оригиналы рукописей «Преступления и наказания» и «Братьев Карамазовых», а также 32 тома с черновыми набросками, – написал он, – были подарены Фёдором Михайловичем сыну Фёдору Фёдоровичу, чтобы он в свою очередь подарил их своим детям. Всё было положено в сейфы Сибирского банка. Наконец, когда бандиты (т. е. большевики) ограбили и этот банк, украв и часть рукописей, один из почитателей писателя сумел спасти и сохранить рукопись «Братьев Карамазовых» и несколько томов с набросками».

Однако что произошло с рукописями дальше (если они там действительно были), установить не удалось.

Коллекции Цвейга

Есть также версия, связанная с бежавшим от нацистов Стефаном Цвейгом, который коллекционировал вещи и рукописи гениев. У него был, в частности, стол Бетховена. В семье Достоевских, как считает Борис Тихомиров, были убеждены, что рукопись попала именно к Цвейгу. Немецкий писатель бежал в Лондон, а потом в Бразилию. Покидая Австрию, часть своей коллекции он передал Венской национальной библиотеке, другую часть распродал. Какое-то время после эмиграции оставшуюся часть коллекции писатель хранил по частям в банковских сейфах и у друзей. «А то, что случилось с остальным, – признавался он незадолго до самоубийства, находясь в состоянии глубокой депрессии, – не очень тревожит меня». В результате бесценная коллекция писателя распалась, и местонахождение многих уникальных автографов в настоящее время неизвестно.

Есть и другие точки зрения относительно пропажи рукописей. Например, Тихомиров обнаружил, что в фонде Достоевского в РГАЛИ имеется докладная записка директора Государственного исторического музея Н.М. Щекотова от 29 июля 1924 года, в которой он сообщает в вышестоящие органы о том, что невестка А.Г. Достоевской, мать единственного внука писателя, Екатерина Петровна Достоевская обратилась в дирекцию музея с требованием возвратить ей «те материалы Достоевского, которые были эвакуированы из Петрограда в Москву из-за опасения немецкого наступления (...) и переданы в Исторический музей». В числе архивных материалов, которые требовала вернуть Е.П. Достоевская, названа и рукопись «Братьев Карамазовых». Директор музея сообщает начальству, что в предъявленном требовании заявительнице было отказано. При этом он признаёт, что «часть перечисленных (Е.П. Достоевской) материалов хранится в Историческом музее», не уточняя, каких именно.

Но сегодня в Историческом музее рукописи «Братьев Карамазовых» нет.

Продали за границу?

В этой связи Борис Тихомиров выдвинул собственную оригинальную версию: беловая рукопись «Братьев Карамазовых» могла быть в 1930-е годы продана за рубеж сталинским руководством. Ведь в то время для уплаты внешних долгов, финансового обеспечения индустриализации и т.п. на Запад продавались уникальные культурные ценности, в том числе даже шедевры Эрмитажа.

В конце 1920-х годов директор Государственной библиотеки СССР им. Ленина В.И. Невский обратился с письмом к наркому просвещения А.В. Луначарскому. Выражая протест против ширящейся распродажи культурных ценностей самой высокой пробы, В.И. Невский писал: «Раз став на путь распродажи, остановиться нельзя: сегодня продали Рафаэля, завтра продадим Корреджио, а затем начнём продавать рукописи Толстого и Достоевского...» По мнению Тихомирова, всё это не более чем гипотеза, тем не менее имеющая право на существование.

Итак, рукописи знаменитого романа пока не найдены. И, как говорил герой другого классика, они не горят…