"Я не могу его бросить". Как исчезает деревянная Вологда и кто ее хранит
172
В Вологде 6 октября сгорел дом Шахова – деревянный памятник архитектуры 19-го века федерального значения. В последние два года дом пустовал. А последним его жителем был известный вологодский фотограф Леонид Стариков. Он до самой смерти пытался сохранить дом и мечтал открыть в нём музей деревянного зодчества.
Дом Шахова находится на улице Воровского в Вологде. Это почти центр города. Отсюда за десять минут можно дойти до двух главных достопримечательностей – Софийского собора и Вологодского Кремля. В пяти минутах находится набережная реки Вологды. А вокруг дома разбросаны ещё с десяток "деревяшек" – так некоторые местные называют деревянные памятники архитектуры. Один из них – дом Засецких, старейший деревянный дом Вологды. Сейчас его реставрирует местный предприниматель. Ещё один дом рядом – дом крестьян Алаевых, который в прошлом году красили волонтёры из "Том Сойер Фест".
Но даже в окружении множества других деревянных памятников дом Шахова считался одним из самых красивых в городе. Это небольшое двухэтажное жилое здание с мезонином. Его фасад украшен искусной деревянной резьбой. От других деревянных соседей дом Шахова также отличался брандмауэром – глухой кирпичной стеной, которая должна была защищать дом от пожара.
Здание построил купец Иллиодор Шахов в 1892 году. В Вологде у него было несколько домов: два доходных, которые он сдавал в аренду, и собственный дом-особняк с красивым двухэтажным деревянным каретником во дворе. Причем первоначально дом Шахова был одноэтажным. Свой привычный облик здание приобрело позднее, в 1910 году, когда сын купца иконописец Василий пристроил к дому ещё один этаж и украсил его деревянной резьбой.
– Дом Шахова ценен и с архитектурной, и с исторической точки зрения, – объясняет градозащитник Александр Дуднев. – Иконописец Василий Шахов достаточно известен и во многих источниках Вологды упоминается, не последний для Вологды был человек. И сам дом достаточно интересный. Хороший образец деревянного зодчества. Ему аналогов нет даже в Вологде.
После революции 1917 года этот дом был национализирован и стал обычной коммуналкой. В перестройку часть дома приватизировали – половина дома стала частной, другая осталась в муниципальной собственности.
За более чем 100 лет с момента строительства в доме не было ни одного капитального ремонта, лишь мелкие косметические. И если судить по фотографиям 2003 года, то он достаточно хорошо сохранился и был вполне крепким представителем деревянного зодчества. Но потом в доме произошло несколько пожаров. Есть версия, что сжечь дом пытались не какие-то вандалы или предприниматели, которым приглянулось место в центре города, а жильцы самого дома Шахова, чтобы получить квартиру в доме получше и поновее. Впрочем, виновных не нашли.
От пожаров пострадал не только сам дом, но и прилегающие здания. Во дворе дома когда-то стоял каретник из эпохи купца Шахова. Но один из жильцов каретник снес, а на его месте построил гараж.
Последний житель дома Шахова
К 2005 году после череды поджогов дом Шахова приобрёл аварийный вид, с которым простоял 15 лет. Левая стена дома обуглена от нескольких пожаров. Крыша почти целиком обрушилась. Мезонина больше нет. Вся конструкция дома перекошена, будто часть здания ушла под землю. Дом частично утратил свой исторический вид и превратился в очередной аварийный дом с табличкой "Подлежит государственной охране", которые стоят по всей Вологде.
– Если мы проводили какие-то мероприятия, связанные с охраной культурного наследия, то одной из точек всегда был дом Шахова, – рассказывает координатор движения "Настоящая Вологда" Ольга Смирнова. – Там всегда было что посмотреть, несмотря на его внешний вид. Дом привлекал к себе внимание как бомж. Его, с одной стороны, хотелось помыть, почистить и прибрать – сделать достойным членом общества. Либо он раздражал, мол, когда снесут эту халупу. Вот такие две полярности. Но если присмотреться, то все особенности исторического деревянного дома у него были видны, то есть это и резьба на фасаде, и входная группа, и двери. Сам объём дома всё равно читался как благородный, красивый образец деревянного зодчества. Неслучайно он был на открытках иностранцев. Если присмотреться, то за этим "бомжом" скрывался настоящий красавец, гордец, я бы даже сказала.
После пожаров в доме стало жить небезопасно, всего его жильцы разъехались. Все, кроме одного – местного фотографа и краеведа Леонида Старикова. Он не без причины считал, что дом без присмотра долго не простоит. И решил охранять его.
Леонид Стариков переехал в дом Шахова в 2002 году. В Вологде он в первую очередь известен как руководитель городского фотоклуба "Северянин". Одной из главных тем его творчества была история и архитектура Вологды. В 2000-е годы он отснял каждый деревянный дом города.
– Он выбрал дом Шахова, потому он был красивый, – рассказывает Зоя Елизарьева, которая состояла в фотоклубе "Северянин". – Мечтал, что когда-нибудь сделает его музеем деревянного зодчества в Вологде, а во дворе будут мастерские со старыми ремёслами, думал, что для фотоклуба здесь будет какое-то помещение, выставочный зал, например. После пожаров люди съехали, кто куда мог. Он тоже переехал, только внутри дома. В помещение, в котором он жил, больше оставаться было нельзя, поэтому он нашёл другую комнату на первом этаже и там поселился. Стерег дом.
Так Стариков и стал "хранителем дома", как его с тех пор называли, и последним жителем дома Шахова.
– Пока Стариков там жил, он сам предотвратил несколько поджогов. Сам тушил, завёл собак, чтобы они отпугивали лишних гостей. Всю вторую половину нулевых и десятые годы шла борьба за дом и его сохранение, – рассказывает Дуднев.
Оставаясь в доме Шахова, Стариков, по сути, рисковал своей жизнью. Однажды ночью в апреле 2010 года рухнули трёхметровые балки и засыпали холодильник, фотоархив и газовые баллоны, которые каким-то чудом не взорвались. "Сначала рухнул потолок, потом стала отходить стена, вот видно здесь. Держится она вот на этой досочке", – показывал вологодским журналистам Леонид Стариков последствия одного из обвалов.
– Пол сгнил, проваливался. На второй этаж было уже нельзя подниматься. Лестница и потолки на втором этаже стали совсем ветхими. Он как-то был один в доме и провалился под пол, полтора часа не мог выбраться. Крысы там ещё такие... полно их было. Он надеялся, что дом восстановят, – говорит Елизарьева.
"Спасти то, что осталось"
В 2013 году ситуация стала совсем критической. После череды пожаров дом остался без крыши. Самодельная временная кровля быстро пришла в негодность, почти не защищала дом и постоянно протекала. Сам сруб дома наклонился в сторону двора. Ситуация была такова, что очередной зимы дом уже мог не пережить – рухнул бы после первого сильного снегопада.
– Мы видели, что состояние дома становилось все хуже и хуже. У него и так уже была временная кровля, но и она уже стала протекать. Потом обрушилась задняя стена дома. Мы поняли, что сам Леонид Васильевич уже не сможет в этом доме жить и дом погибнет. Вот тогда мы и решили собрать деньги на консервацию, – рассказывает Александр Дуднев.
На консервационные работы требовалось 210 тысяч рублей: укрепить стены брусками и установить временную кровлю. В те годы сбор средств на восстановление памятников архитектуры был ещё в новинку. Эта краудфандинговая кампания стала первой по сбору денег на консервацию жилого деревянного дома.
– Мы были одними из пионеров. Но при этом вологжане не так активно жертвовали, как мы рассчитывали, очень большая доля сбора принадлежала другим городам. Было непросто собрать. Последний вклад внёс правнук Иллиодора Шахова, который жил в Москве. Он тогда уже был старенький, лет 80, дал 25 тысяч на сохранение дома, – вспоминает Дуднев.
Денег собрали даже немного больше, чем было нужно. Волонтёры помогли разобрать завалы, а специалисты-реставраторы установили подпорки и крышу. Эти временные меры помогли дому простоять ещё восемь лет.
Через краудфандинговую кампанию волонтеры надеялись показать вологодским властям, что дом нужен Вологде и её жителям. Но дальше этого сбора дело так и не пошло. Все годы, что Стариков жил в доме, он бесконечно отправлял жалобы и письма. В ответ получал либо отписки, либо обещания, которые так и не были выполнены. Дом уже был в таком состоянии, что на средства вологжан восстановить его было нереально – на полную реставрацию могло уйти 15–20 миллионов.
Половина дома находилась в частной собственности, а по закону обязанности по сохранению памятника накладываются на собственников. Эту причину местные власти использовали, чтобы не реставрировать памятник, хотя возможностей обойти ограничение было достаточно.
– Этот дом жилой и многоквартирный. У нас есть фонд капитального ремонта. Я обращалась в фонд, чтобы из него выделили средства на капитальный ремонт этого памятника. Почему бы и нет? Наличие собственников не мешает реставрации дома. Да, они должны были внести свои пять процентов в фонд капремонта. Но если бы появилась эта инициатива, то мы бы эти пять процентов собрали, – говорит Ольга Смирнова.
До полного абсурда ситуация дошла в 2019 году, когда администрация города порекомендовала обратиться в "Том Сойер Фест" – волонтерский фестиваль восстановления исторической среды.
– В одном письме администрация города говорила, что вот у нас в Вологде есть проект "Том Сойер Фест" и вы можете им воспользоваться. То есть это настолько цинично – ссылаться на волонтёрское движение, которое очень ограничено в ресурсах, в котором нет ни копейки бюджетных средств. Это не история для дома Шахова, потому что покраска – это самое последнее, что нужно было дому. Там должны были быть серьёзные работы с разборкой, – говорит Смирнова.
Горящая Вологда
"Крыша обвалилась, потолки рухнули. Жить опасно. Но я не могу его бросить, потому что всё-таки верю, что его можно возродить", – говорил Стариков про дом Шахова на краудфандинговом видео в 2013 году.
После противоаварийной реконструкции Леонид Васильевич продолжал жить в доме Шахова. Он периодически публиковал у себя на странице посты о быте в аварийном памятнике архитектуры. Простой эту жизнь назвать нельзя. Зимой 2014 года он писал, что на кухне было минус 14 градусов, вода в умывальнике замёрзла. В эти же дни он пытался восстановить печь. Соорудил не очень устойчивую конструкцию из стола и стула и зубилом продолбил кирпичную кладку до дымохода: внутри всё было забито сажей, небо через трубу не видно. Эту работу пришлось отложить, на улице было минус 22 градуса. "Сейчас 20.01.2014 года. 0 часов 20 минут, дом скрипит жутковато…" – этими словами закончился пост про ремонт печи.
– У Старикова в доме была маленькая квартирка, которая постепенно уменьшалась. Сначала одна комната стала непригодной для проживания, потом другая. И вот в итоге всё это сжалось до одной единственной комнаты, где у него был кабинет и спальня. Конечно, эти условия для современного человека нормальными назвать сложно. Но он не хотел уезжать, – вспоминает Дуднев.
Несмотря на такие условия, Стариков не покидал дом Шахова – он его называл "частью своей жизни", а должность хранителя воспринимал как своё предназначение.
"Вопрос не жилья в этом доме. Я-то могу жить в любых условиях. Вопрос – сохранить. Нужно показать пример. Люди понимают: если у меня свет горит и днём, и ночью, то значит, что-то тут ещё теплится. А внешний вид [дома] в человеческой памяти остаётся. Люди помнят, каким он был. Передают из уст в уста. Ведь многие знают, что это дом купца Шахова. Понимают, что не мог купец жить в такой развалюхе. У него же было тут все прекрасно, красиво. Ходить и смотреть на дом со стороны – это ничего не делать. Это получать своё удовольствие от созерцания и неудовольствие от того, что ничего не можешь сделать. Прежде всего, это любовь должна быть к дому. Почему чиновники у меня здесь не бывают? Потому что для них это обуза, я так понимаю", – рассказывал Леонид Васильевич в одном из интервью.
В 2019 году Стариков жаловался, что дело с домом не двигается с мёртвой точки. За 15 лет администрация города так и не смогла найти инвестора и не подготовила проект реставрации дома. Стариков писал, что если бы это было сделано, то он бы, возможно, и сам нашёл мецената.
"Получается, что чиновники сами не шевелятся и нам мешают... Следующая встреча у заммэра намечена на май месяц со всеми собственниками. А зачем тянуть до мая? В мае можно дом поджечь (он успеет подсохнуть!), и все проблемы снимутся почти сами собой. Нет дома – нет проблем! А землю продадут с молотка втридорога, и все будут счастливы. Кроме меня и моих единомышленников! – такое мрачное пророчество сделал Стариков в марте 2019 года.
20 октября 2019 года, через семь месяцев после этого поста, "хранитель дома" умер. Ему было 73 года. А через два года после его смерти сгорел и дом. Стариков оказался прав по поводу поджога, только чуть ошибся в сроке.
Дом вспыхнул ночью 6 октября. Очевидцы рассказывали, что пожар разгорелся буквально за три минуты. Пламя было такой силы, что оплавились окна и балконы соседних домов. Брандмауэр, который должен был уберечь дом от пожара, обрушился и завалил обломками вход в соседнее здание. От дома осталась только фасадная стена и торчащие трубы печи, которые когда-то пытался прочистить Стариков.
В том, что это был поджог, мало кто сомневается. В первую очередь о поджоге свидетельствует скорость распространения огня. Скорее всего, стены "пролили" чем-то горючим, считает Ольга Смирнова. Причем изнутри, так как снаружи следы поджога были бы совсем явными.
– Выстоял только фасад, который не могли "пролить" по простым причинам – потому что это будет слишком заметно. Доски и даже резьба сохранились. Получился такой пример руины-обелиска. Здания уже нет, а фасадная часть осталась. И это вызывает чувство уважения к дому, – говорит она.
Дом Шахова далеко не первый дом, который сгорел в Вологде за последние годы. Так было с Чернышевского 2, так было с Гоголя 96, так было с "каланчой". После таких пожаров здания выставляются на торги. "У нас такая традиция есть: поджог, потом приватизация", – говорит Смирнова.
Что будет дальше с домом Шахова, пока непонятно. В комитете по охране объектов культурного наследия заявили, что своего статуса, несмотря на пожар, дом не потерял. Но при этом заниматься противоаварийными работами и консервацией руин должны собственники здания.
Впрочем, нужно ли теперь восстанавливать этот дом, вопрос спорный. Ольга Смирнова предлагает оставить фасадную стену в виде руины, ведь наиболее узнаваемые черты дома Шахова сохранились, а на участке позади него сделать сквер.
– Эта история печальна больше всего тем, что мы видели старания одного человека сохранить дом. Причем этот человек был известен в Вологде. И эти старания, которые происходили почти два десятилетия, при разных властях, ничем не увенчались. Человек в итоге умер, дом сгорел, – говорит Александр Дуднев. – Даже каких-то серьёзных попыток выйти из этой ситуации предпринято не было. Это говорит об отсутствии нормального управления в этой сфере – его просто нет.
Дом Шахова находится на улице Воровского в Вологде. Это почти центр города. Отсюда за десять минут можно дойти до двух главных достопримечательностей – Софийского собора и Вологодского Кремля. В пяти минутах находится набережная реки Вологды. А вокруг дома разбросаны ещё с десяток "деревяшек" – так некоторые местные называют деревянные памятники архитектуры. Один из них – дом Засецких, старейший деревянный дом Вологды. Сейчас его реставрирует местный предприниматель. Ещё один дом рядом – дом крестьян Алаевых, который в прошлом году красили волонтёры из "Том Сойер Фест".
Но даже в окружении множества других деревянных памятников дом Шахова считался одним из самых красивых в городе. Это небольшое двухэтажное жилое здание с мезонином. Его фасад украшен искусной деревянной резьбой. От других деревянных соседей дом Шахова также отличался брандмауэром – глухой кирпичной стеной, которая должна была защищать дом от пожара.
Здание построил купец Иллиодор Шахов в 1892 году. В Вологде у него было несколько домов: два доходных, которые он сдавал в аренду, и собственный дом-особняк с красивым двухэтажным деревянным каретником во дворе. Причем первоначально дом Шахова был одноэтажным. Свой привычный облик здание приобрело позднее, в 1910 году, когда сын купца иконописец Василий пристроил к дому ещё один этаж и украсил его деревянной резьбой.
– Дом Шахова ценен и с архитектурной, и с исторической точки зрения, – объясняет градозащитник Александр Дуднев. – Иконописец Василий Шахов достаточно известен и во многих источниках Вологды упоминается, не последний для Вологды был человек. И сам дом достаточно интересный. Хороший образец деревянного зодчества. Ему аналогов нет даже в Вологде.
После революции 1917 года этот дом был национализирован и стал обычной коммуналкой. В перестройку часть дома приватизировали – половина дома стала частной, другая осталась в муниципальной собственности.
За более чем 100 лет с момента строительства в доме не было ни одного капитального ремонта, лишь мелкие косметические. И если судить по фотографиям 2003 года, то он достаточно хорошо сохранился и был вполне крепким представителем деревянного зодчества. Но потом в доме произошло несколько пожаров. Есть версия, что сжечь дом пытались не какие-то вандалы или предприниматели, которым приглянулось место в центре города, а жильцы самого дома Шахова, чтобы получить квартиру в доме получше и поновее. Впрочем, виновных не нашли.
От пожаров пострадал не только сам дом, но и прилегающие здания. Во дворе дома когда-то стоял каретник из эпохи купца Шахова. Но один из жильцов каретник снес, а на его месте построил гараж.
Последний житель дома Шахова
К 2005 году после череды поджогов дом Шахова приобрёл аварийный вид, с которым простоял 15 лет. Левая стена дома обуглена от нескольких пожаров. Крыша почти целиком обрушилась. Мезонина больше нет. Вся конструкция дома перекошена, будто часть здания ушла под землю. Дом частично утратил свой исторический вид и превратился в очередной аварийный дом с табличкой "Подлежит государственной охране", которые стоят по всей Вологде.
– Если мы проводили какие-то мероприятия, связанные с охраной культурного наследия, то одной из точек всегда был дом Шахова, – рассказывает координатор движения "Настоящая Вологда" Ольга Смирнова. – Там всегда было что посмотреть, несмотря на его внешний вид. Дом привлекал к себе внимание как бомж. Его, с одной стороны, хотелось помыть, почистить и прибрать – сделать достойным членом общества. Либо он раздражал, мол, когда снесут эту халупу. Вот такие две полярности. Но если присмотреться, то все особенности исторического деревянного дома у него были видны, то есть это и резьба на фасаде, и входная группа, и двери. Сам объём дома всё равно читался как благородный, красивый образец деревянного зодчества. Неслучайно он был на открытках иностранцев. Если присмотреться, то за этим "бомжом" скрывался настоящий красавец, гордец, я бы даже сказала.
После пожаров в доме стало жить небезопасно, всего его жильцы разъехались. Все, кроме одного – местного фотографа и краеведа Леонида Старикова. Он не без причины считал, что дом без присмотра долго не простоит. И решил охранять его.
Леонид Стариков переехал в дом Шахова в 2002 году. В Вологде он в первую очередь известен как руководитель городского фотоклуба "Северянин". Одной из главных тем его творчества была история и архитектура Вологды. В 2000-е годы он отснял каждый деревянный дом города.
– Он выбрал дом Шахова, потому он был красивый, – рассказывает Зоя Елизарьева, которая состояла в фотоклубе "Северянин". – Мечтал, что когда-нибудь сделает его музеем деревянного зодчества в Вологде, а во дворе будут мастерские со старыми ремёслами, думал, что для фотоклуба здесь будет какое-то помещение, выставочный зал, например. После пожаров люди съехали, кто куда мог. Он тоже переехал, только внутри дома. В помещение, в котором он жил, больше оставаться было нельзя, поэтому он нашёл другую комнату на первом этаже и там поселился. Стерег дом.
Так Стариков и стал "хранителем дома", как его с тех пор называли, и последним жителем дома Шахова.
– Пока Стариков там жил, он сам предотвратил несколько поджогов. Сам тушил, завёл собак, чтобы они отпугивали лишних гостей. Всю вторую половину нулевых и десятые годы шла борьба за дом и его сохранение, – рассказывает Дуднев.
Оставаясь в доме Шахова, Стариков, по сути, рисковал своей жизнью. Однажды ночью в апреле 2010 года рухнули трёхметровые балки и засыпали холодильник, фотоархив и газовые баллоны, которые каким-то чудом не взорвались. "Сначала рухнул потолок, потом стала отходить стена, вот видно здесь. Держится она вот на этой досочке", – показывал вологодским журналистам Леонид Стариков последствия одного из обвалов.
– Пол сгнил, проваливался. На второй этаж было уже нельзя подниматься. Лестница и потолки на втором этаже стали совсем ветхими. Он как-то был один в доме и провалился под пол, полтора часа не мог выбраться. Крысы там ещё такие... полно их было. Он надеялся, что дом восстановят, – говорит Елизарьева.
"Спасти то, что осталось"
В 2013 году ситуация стала совсем критической. После череды пожаров дом остался без крыши. Самодельная временная кровля быстро пришла в негодность, почти не защищала дом и постоянно протекала. Сам сруб дома наклонился в сторону двора. Ситуация была такова, что очередной зимы дом уже мог не пережить – рухнул бы после первого сильного снегопада.
– Мы видели, что состояние дома становилось все хуже и хуже. У него и так уже была временная кровля, но и она уже стала протекать. Потом обрушилась задняя стена дома. Мы поняли, что сам Леонид Васильевич уже не сможет в этом доме жить и дом погибнет. Вот тогда мы и решили собрать деньги на консервацию, – рассказывает Александр Дуднев.
На консервационные работы требовалось 210 тысяч рублей: укрепить стены брусками и установить временную кровлю. В те годы сбор средств на восстановление памятников архитектуры был ещё в новинку. Эта краудфандинговая кампания стала первой по сбору денег на консервацию жилого деревянного дома.
– Мы были одними из пионеров. Но при этом вологжане не так активно жертвовали, как мы рассчитывали, очень большая доля сбора принадлежала другим городам. Было непросто собрать. Последний вклад внёс правнук Иллиодора Шахова, который жил в Москве. Он тогда уже был старенький, лет 80, дал 25 тысяч на сохранение дома, – вспоминает Дуднев.
Денег собрали даже немного больше, чем было нужно. Волонтёры помогли разобрать завалы, а специалисты-реставраторы установили подпорки и крышу. Эти временные меры помогли дому простоять ещё восемь лет.
Через краудфандинговую кампанию волонтеры надеялись показать вологодским властям, что дом нужен Вологде и её жителям. Но дальше этого сбора дело так и не пошло. Все годы, что Стариков жил в доме, он бесконечно отправлял жалобы и письма. В ответ получал либо отписки, либо обещания, которые так и не были выполнены. Дом уже был в таком состоянии, что на средства вологжан восстановить его было нереально – на полную реставрацию могло уйти 15–20 миллионов.
Половина дома находилась в частной собственности, а по закону обязанности по сохранению памятника накладываются на собственников. Эту причину местные власти использовали, чтобы не реставрировать памятник, хотя возможностей обойти ограничение было достаточно.
– Этот дом жилой и многоквартирный. У нас есть фонд капитального ремонта. Я обращалась в фонд, чтобы из него выделили средства на капитальный ремонт этого памятника. Почему бы и нет? Наличие собственников не мешает реставрации дома. Да, они должны были внести свои пять процентов в фонд капремонта. Но если бы появилась эта инициатива, то мы бы эти пять процентов собрали, – говорит Ольга Смирнова.
До полного абсурда ситуация дошла в 2019 году, когда администрация города порекомендовала обратиться в "Том Сойер Фест" – волонтерский фестиваль восстановления исторической среды.
– В одном письме администрация города говорила, что вот у нас в Вологде есть проект "Том Сойер Фест" и вы можете им воспользоваться. То есть это настолько цинично – ссылаться на волонтёрское движение, которое очень ограничено в ресурсах, в котором нет ни копейки бюджетных средств. Это не история для дома Шахова, потому что покраска – это самое последнее, что нужно было дому. Там должны были быть серьёзные работы с разборкой, – говорит Смирнова.
Горящая Вологда
"Крыша обвалилась, потолки рухнули. Жить опасно. Но я не могу его бросить, потому что всё-таки верю, что его можно возродить", – говорил Стариков про дом Шахова на краудфандинговом видео в 2013 году.
После противоаварийной реконструкции Леонид Васильевич продолжал жить в доме Шахова. Он периодически публиковал у себя на странице посты о быте в аварийном памятнике архитектуры. Простой эту жизнь назвать нельзя. Зимой 2014 года он писал, что на кухне было минус 14 градусов, вода в умывальнике замёрзла. В эти же дни он пытался восстановить печь. Соорудил не очень устойчивую конструкцию из стола и стула и зубилом продолбил кирпичную кладку до дымохода: внутри всё было забито сажей, небо через трубу не видно. Эту работу пришлось отложить, на улице было минус 22 градуса. "Сейчас 20.01.2014 года. 0 часов 20 минут, дом скрипит жутковато…" – этими словами закончился пост про ремонт печи.
– У Старикова в доме была маленькая квартирка, которая постепенно уменьшалась. Сначала одна комната стала непригодной для проживания, потом другая. И вот в итоге всё это сжалось до одной единственной комнаты, где у него был кабинет и спальня. Конечно, эти условия для современного человека нормальными назвать сложно. Но он не хотел уезжать, – вспоминает Дуднев.
Несмотря на такие условия, Стариков не покидал дом Шахова – он его называл "частью своей жизни", а должность хранителя воспринимал как своё предназначение.
"Вопрос не жилья в этом доме. Я-то могу жить в любых условиях. Вопрос – сохранить. Нужно показать пример. Люди понимают: если у меня свет горит и днём, и ночью, то значит, что-то тут ещё теплится. А внешний вид [дома] в человеческой памяти остаётся. Люди помнят, каким он был. Передают из уст в уста. Ведь многие знают, что это дом купца Шахова. Понимают, что не мог купец жить в такой развалюхе. У него же было тут все прекрасно, красиво. Ходить и смотреть на дом со стороны – это ничего не делать. Это получать своё удовольствие от созерцания и неудовольствие от того, что ничего не можешь сделать. Прежде всего, это любовь должна быть к дому. Почему чиновники у меня здесь не бывают? Потому что для них это обуза, я так понимаю", – рассказывал Леонид Васильевич в одном из интервью.
В 2019 году Стариков жаловался, что дело с домом не двигается с мёртвой точки. За 15 лет администрация города так и не смогла найти инвестора и не подготовила проект реставрации дома. Стариков писал, что если бы это было сделано, то он бы, возможно, и сам нашёл мецената.
"Получается, что чиновники сами не шевелятся и нам мешают... Следующая встреча у заммэра намечена на май месяц со всеми собственниками. А зачем тянуть до мая? В мае можно дом поджечь (он успеет подсохнуть!), и все проблемы снимутся почти сами собой. Нет дома – нет проблем! А землю продадут с молотка втридорога, и все будут счастливы. Кроме меня и моих единомышленников! – такое мрачное пророчество сделал Стариков в марте 2019 года.
20 октября 2019 года, через семь месяцев после этого поста, "хранитель дома" умер. Ему было 73 года. А через два года после его смерти сгорел и дом. Стариков оказался прав по поводу поджога, только чуть ошибся в сроке.
Дом вспыхнул ночью 6 октября. Очевидцы рассказывали, что пожар разгорелся буквально за три минуты. Пламя было такой силы, что оплавились окна и балконы соседних домов. Брандмауэр, который должен был уберечь дом от пожара, обрушился и завалил обломками вход в соседнее здание. От дома осталась только фасадная стена и торчащие трубы печи, которые когда-то пытался прочистить Стариков.
В том, что это был поджог, мало кто сомневается. В первую очередь о поджоге свидетельствует скорость распространения огня. Скорее всего, стены "пролили" чем-то горючим, считает Ольга Смирнова. Причем изнутри, так как снаружи следы поджога были бы совсем явными.
– Выстоял только фасад, который не могли "пролить" по простым причинам – потому что это будет слишком заметно. Доски и даже резьба сохранились. Получился такой пример руины-обелиска. Здания уже нет, а фасадная часть осталась. И это вызывает чувство уважения к дому, – говорит она.
Дом Шахова далеко не первый дом, который сгорел в Вологде за последние годы. Так было с Чернышевского 2, так было с Гоголя 96, так было с "каланчой". После таких пожаров здания выставляются на торги. "У нас такая традиция есть: поджог, потом приватизация", – говорит Смирнова.
Что будет дальше с домом Шахова, пока непонятно. В комитете по охране объектов культурного наследия заявили, что своего статуса, несмотря на пожар, дом не потерял. Но при этом заниматься противоаварийными работами и консервацией руин должны собственники здания.
Впрочем, нужно ли теперь восстанавливать этот дом, вопрос спорный. Ольга Смирнова предлагает оставить фасадную стену в виде руины, ведь наиболее узнаваемые черты дома Шахова сохранились, а на участке позади него сделать сквер.
– Эта история печальна больше всего тем, что мы видели старания одного человека сохранить дом. Причем этот человек был известен в Вологде. И эти старания, которые происходили почти два десятилетия, при разных властях, ничем не увенчались. Человек в итоге умер, дом сгорел, – говорит Александр Дуднев. – Даже каких-то серьёзных попыток выйти из этой ситуации предпринято не было. Это говорит об отсутствии нормального управления в этой сфере – его просто нет.