Веревочный ракурс: к чему пришел суд по громкому делу о связывании детей

Суд обвинил Евгению и Андрея Лазневых, бывших воспитателей «Бутурлиновского детского дома-интерната (ДДИ) для умственно отсталых детей», в преступлении по статье 156 УК РФ «Неисполнение служебных обязанностей по воспитанию». Дело касалось резонансной истории о связывании детей в этом ДДИ, где проживают ребята с ментальными нарушениями. Лазневы настаивают на своей невиновности и требуют пересмотра решения. Они были первыми, кто публично признал проблему в интернате, когда в Сети оказались шокирующие фотографии со связанными детьми. Между тем, подобные факты, судя по всему, имеют место и сейчас. В странностях дела о связывании детей разбирались «Известия».

Из-за чего возбудили дело в Бутурлиновке

Решение в отношении Лазневых Бутурлиновский районный суд вынес 7 апреля. Сторона защиты уже подала апелляцию. Добиться справедливости семейная пара намерена, даже несмотря на то, что сроки давности уголовного преследования истекли, и от наказания — штрафов в размере 90 и 100 тыс. рублей — супруги будут освобождены. Лазневы объясняют это решение желанием добиться справедливости.

В октябре 2022 года в воронежских СМИ появились шокирующие фотографии: более 10 снимков с жестоко привязанными к кроватям и к скамейкам на улице детей в Бутурлиновском ДДИ. Сопровождались снимки пояснением неназванного сотрудника интерната о том, что связывание практикуется с ведома руководства, а проверяющим якобы регулярно пускают пыль в глаза. На время приезда представителей контролирующих органов у детей появлялись личные вещи, игрушки в комнатах и т.д. Директором ДДИ тогда был Николай Скользнев.

Чуть позже в СМИ выступили два воспитателя интерната, Евгения и Андрей Лазневы. Они подтвердили, что фотографии действительно сделаны в Бутурлиновке, узнав в детях подопечных ДДИ.

Одновременно в департаменте социальной защиты Воронежской области тогда выразили мнение, что предоставленные сведения «являются недостоверными и носят провокационный характер». Но, тем не менее, начали проверку.

Первый заместитель министра социальной защиты Воронежской области Алла Дьячкова рассказала «Известиям», что с 2020 года в интернат приезжала прокуратура — районная и областная, Росздравнадзор, Роспотребнадзор и другие контрольно-надзорные органы, но фактов «нарушения прав детей» и «применения к ним жестоких мер (избиение, привязывание к кроватям, закрывание в комнате)» выявлено не было. При этом «повышенное внимание» к деятельности учреждения вызвало «колоссальный стресс» у детей и коллектива.

Директора Николая Скользнева позже все-таки уволили и даже приговорили по делу о халатности к лишению свободы на два года условно. Но не в связи с этими фотографиями — в декабре того же года из окна интерната выпал ребенок и умер от полученных травм. Причем, судя по всему, от обморожения — никто его не хватился, а говорить он не мог.

Алла Дьячкова в комментарии охарактеризовала Николая Скользнева как «работоспособного руководителя, хорошего хозяйственника», который был «добродушен и корректен» с подопечными, «пользовался авторитетом у детей и сотрудников».

В итоге единственная последовавшая реакция на публикацию шокирующих снимков — это обвинение в адрес Лазневых, которые оказались фигурантами дела о неисполнении служебных обязанностей, соединенном с жестоким обращением (ст. 156 УК РФ). Именно к ним сразу приехали следователи для обыска. Воспитатели сразу оказались в категории подозреваемых, а не свидетелей. А позже в деле стала фигурировать лишь одна фотография, на которой, словно распятый, лежал один из связанных воспитанников.

Почему обвинили Лазневых

Евгения Лазнева рассказала «Известиям», что работала в ДДИ с 2019 года, ее муж — с 2014 года. Связанных детей в интернате она видела и до публикации в СМИ, но первое время ошибочно полагала, что так и должно быть.

— Затем стали разбираться. По собственной инициативе ездили по другим интернатам, изучали законы, говорили с экспертами. И узнали, что это вовсе не норма, — рассказала она. — Мы пытались донести эту информацию до руководства, предлагали: давайте как-то по-другому, так нельзя.

Евгения Лазнева отмечает, что достучаться до директора интерната не удалось. Он — бывший военный. Судя по открытым данным, служил в одной из воинских частей заместителем командира по материально-техническому обеспечению. Евгения Лазнева называет его человеком со связями и действительно неплохим хозяйственником. Одна из нынешних сотрудниц в разговоре с «Известиями» назвала его «замечательным директором».

Только вот интернат был скорее казармой, чем детским учреждением, продолжает Евгения Лазнева. Он был закрыт для общественников и волонтеров даже в 2019 году, когда это уже стало нормой для этой сферы. В 2020 году попыткам открыть интернат для людей из вне помешала пандемия, но спустя два года Андрей Лазнев снова поднял вопрос о реформировании ДДИ на одном из совещаний. После этого кое-что изменилось: в начале октября воспитатель был уволен по сокращению штата.

Евгения Лазнева предполагает, что следователи пришли именно к ее семье из-за того, что они с мужем оказались очень неудобны для руководства ДДИ да еще и публично выступили после публикации фотографий.

«Известия» направили запрос в ГСУ СК по Воронежской области по ситуации с делом в отношении Лазневых.

Как судили Лазневых

Приговор в отношении воспитателей имеется в распоряжении «Известий».

Многие из привлеченных к делу в качестве свидетелей сотрудников ДДИ характеризуют Лазневых исключительно положительно. Несколько других сотрудников на допросах на уровне слухов сообщили, что это якобы могла быть инсценировка для СМИ, чтобы «отомстить» директору Скользневу.

Основные показания следователи получили от подопечного ДДИ, которому поставлен диагноз «умственная отсталость». Он якобы помнит, как Андрей Лазнев связывал другого ребенка, а Евгения Лазнева в это время фотографировала. Свидетель утверждает, что по просьбе воспитателя помогал держать связываемого ребенка.

Между тем, к делу приложены также показания замдиректора по лечебно-воспитательной работе, которая характеризует подопечного, давшего показания против Лазневых, как «склонного к оговорам, лжи, клевете», хотя и указывает, что в основном это касается воспитанников ДДИ.

Президент Санкт-Петербургской благотворительной общественной организации «Перспективы» Мария Островская назвала подопечного интерната, который дал показания против Андрея и Евгении Лазневых, «прикормленным администрацией учреждения воспитанником, имеющим различные привилегии». По ее словам, он помогает на кухне, у них с братом на территории интерната есть собственный огород с клубникой, чего у других нет.

— Когда мы были в интернате, я видела его отношения с администрацией, — заявила она. — И он, конечно, говорит то, чему его научили. Ведь привилегии — это всё, что у него есть. То есть у человека нет семьи, но есть руководство интерната, которое ему благоволит.

Любопытны и показания врача-психиатра из Липецкой психоневрологической больницы Сергея Дмитриенкова. Он, изучив фотографии и диагнозы детей, пришел к выводу, что в принципе «меры физического стеснения» к ним применяться могут. По его мнению, нельзя фиксировать наручниками, но можно — лентами, эластичными полосами материи и т. д. Категорически недопустимым способом фиксации он признал только фотографию №10 — именно ту, «инсценировку» которой и вменили в вину Лазневым. Вопрос, откуда тогда взялись остальные снимки, в ходе следствия уже не изучался.

Допустимо ли связывание детей

Основатель «Центра лечебной педагогики», член Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере Анна Битова рассказала «Известиям», что отслеживала ситуацию с самого начала, получив эти фотографии одновременно с воронежскими СМИ.

— В этом учреждении я бывала не один раз. Часто посещаю и другие ДДИ по всей стране. Уверена: фиксацию детей применяют в большинстве интернатов в той или иной степени, — рассказала она. — Это всегда видно по поведению ребенка, его позе, движениям, но доказать это сложно. Лазневы предприняли попытку бороться с этой антигуманной практикой, но в итоге сами оказались под следствием.

Анна Битова подчеркивает, что готова была выступить в суде в качестве эксперта и свидетеля, в том числе рассказать о том, что наблюдала в Бутурлиновском ДДИ сама, однако суд отклонил ходатайство защиты о ее вызове.

— Это разбирательство с самого начала пошло не по пути решения проблемы. Ее замалчивают, а не устраняют, — сказала она.

Юрист проекта Народного фронта «Регион заботы» Александр Гаганов подчеркивает, что в ДДИ связывание детей недопустимо, так как это — организация социального обслуживания, а не психиатрическая больница.

— В организациях социального обслуживания запрещается применять физическое или психологическое насилие в отношении получателей социальных услуг, — сказал он «Известиям». — Меры физического стеснения применимы только при недобровольной — то есть, по решению суда — госпитализации в психиатрический стационар.

Он добавил, что в детских интернатах, как правило, не имеют медицинской лицензии на оказание психиатрической помощи в стационарных условиях. А дети там де-юре проживают на добровольных началах — или по заявлению родителей или опекунов, или по решению органа опеки и попечительства.

Мария Островская также отмечает, что в интернатах для детей с ментальными нарушениями очень часто используют связывание наиболее тяжелых воспитанников. В Бутурлиновке она этого не видела, но и была там уже после публикации фотографий.

Эксперты полагают, что фиксацией детей занимаются в интернатах с серьезной нехваткой персонала: иногда на одну санитарку может быть 20 и более детей. В этой ситуации сотрудники идут на жестокость в отношении детей. Очень мешает и закрытость учреждений: Бутурлиновский ДДИ был закрыт при Николае Скользневе для волонтеров, фактически закрыт и сейчас, при новом директоре. Для сравнения, в одном из интернатов для детей с ментальными нарушениями, который часто ставится в пример, — «Маяк» в Арзамасе Нижегородской области — на 92 воспитанника приходится 230 волонтеров, которые с разной периодичностью приезжают, чтобы помогать по хозяйству.

— Необходимо увеличивать штат сотрудников в интернатах: воспитателей, санитарок, помощников, — говорит Анна Битова. — У ребят должны быть занятия. Учреждения должны быть интегрированы в социальную инфраструктуру. А если процедура фиксации необходима прямо сейчас ради безопасности ребенка, то она должна быть прозрачной и регулироваться законом, ограничиваться по времени, назначаться врачом с обязательной записью в медкарте.

«Известия» опросили и нынешних работников Бутурлиновского ДДИ. Подавляющее большинство из них отказались говорить даже на условиях анонимности, однако один из сотрудников подтвердил: связывание в интернате используется и сейчас.

«Известия» будут следить за ситуацией.