Дочь Севера: Театр танца вспоминает Марию Жорницкую
«Перегнувшись назад, поднимала губами со сцены алую розу…» Испанский танец Марии Ицикзон Якутск увидел в 1942 году. Треск кастаньет, перестук каблучков и взвихрения длинной пышной юбки овевали знойным дыханием юга, заставляя забыть на время голод, холод и ужас «черных писем» — похоронок. А когда артистка выходила на поклон, ей застенчиво подносили букетики комнатных цветов, и не было дороже этого подарка на всем белом свете…
Первопроходцы
Марии было тогда 22 года от роду, за плечами – Киевское хореографическое училище, недолгая работа в Театре оперы и балета города Львова, эвакуация под немецкими бомбами, а потом — передвижной ансамбль оперетты Ленинградского концертного объединённого бюро, который гастролировал от фронтов до самых до окраин.
На два сезона ансамбль задержался в Якутске. А Марию судьба связала с Севером навсегда.
Выйдя замуж за Ефима Львовича Жорницкого, руководителя «Главякутстроя», которому город обязан и своими первыми каменными зданиями на сваях, и первым водопроводом на вечной мерзлоте, она и подумать не могла, что со временем имена их обоих окажутся навечно вписанными в историю северного края как имена первопроходцев.
Незадолго до ее приезда в Якутске открылась балетная студия, и, увидев одно из занятий в выстуженном зале с полом, на котором даже в валенках стоять было холодно, Мария была потрясена до глубины души. «Все прах. Одно, ликуя, искусство не умрет…»
С 1945 года она – солистка балета Якутского музыкального театра-студии. В 1947 году вышла на сцену в первом якутском балете «Полевой цветок», станцевав одну из главных партий – Тимир Джигилик, злого духа. А стала добрым гением танцевального искусства Якутии.
Произошло это с подачи другого гения – первого якутского композитора Марка Жиркова. Когда в 1948-м (год премьеры «Бахчисарайского фонтана», где она танцевала Зарему) театр-студию закрыли, он позвал ее с собой в сектор искусства Института языка, литературы и истории. Это было начало пути, по которому она потом шла почти полвека, и путь тот пролегал по далёким наслегам, рыбачьим поселкам, стойбищам оленеводов.
«Собрала нас в круг»
Научившись одинаково уверенно держаться и в седле, и на оленьей или собачьей упряжке, она объездила не только Якутию, но и Камчатку, Чукотку, Сахалин, весь Дальний Восток, снимая и фиксируя уходящую, ускользающую натуру, при этом понимая, что танец не может существовать в отрыве от самой жизни, а значит, записывать и описывать надо все, что видишь вокруг.
Рассказывая об этом, ее ученица Ангелина Лукина упоминает, что Мария Яковлевна просмотрела более трехсот вариантов якутского осуохая, чтобы выявить пять самых устойчивых из них.
Вот поэтому ее кандидатскую диссертацию «Танцы народов Якутии», которую она защитила в 1965 году, так высоко оценили не только хореографы, включая Игоря Моисеева, но и ученые-сибиреведы. Одноименная монография Марии Жорницкой (как и остальные ее книги) по сей день «на вооружении» у тех, кто занимается изучением традиционной культуры.
А созданные ею танцы не сходят со сцены, ибо в них живёт душа народа.
«Мария Яковлевна собрала нас в круг, велела сесть на пол и сказала: «Юкагиры садились возле костра, раскачивались из стороны в сторону, махали руками, как птицы, и смотрели на звезды», – вспоминает народный артист республики Афанасий Афанасьев то счастливое время, когда она ставила с первым составом Государственного ансамбля танца Якутии танец «Лондол». И первые в своей жизни юкагирские слова юные артисты услышали из ее уст: «Тала тала тала куо, ымышайдиэ гомяко».
Птицы, охотники, Лиса, Заяц, люди, исполняющие «Танец радости» – вот в кого им надо было перевоплощаться по ходу действия, а в финале – обернуться птицами и улететь с прощальным «кли-кли».
«Выкладываться до конца»
«Лондол» – один из самых сложных в плане исполнения: он прыжковый, на дыхание, сопровождаемый криками птиц, с самого начала и до конца в этом танце надо выкладываться», – отмечает балетмейстер Юрий Федоров. Но реакция зрителя в разных странах и на разных континентах была одинаковая: овации, а при встрече после концерта – радостное узнавание и приветственное «кли-кли».
Лену Ноговицыну (Баишеву), которая в паре с Афанасием Афанасьевым при исполнении «Лондола» первой выходила на сцену, Мария Яковлевна называла «юкагирским лебедем».
А Афанасию говорила: «Много работай, учись, потом сам будешь ставить танцы и преподавать».
Но и якутский балет она не выпускала из поля зрения. Хранитель истории Театра оперы и балета Лира Львовна Габышева, с чьей цитаты об испанском танце юной солистки начинается эта статья, подчеркивает – именно благодаря усилиям Марии Яковлевны сохранилось якутское балетное искусство, которое после закрытия в 1948 году музыкального театра-студии было «отброшено на несколько лет назад»: она неустанно обновляла, пополняла концертный репертуар, а когда в 1955 году восстанавливали оперу-олонхо «Нюргун Боотур» Жиркова и Литинского, стала хореографом танцев.
А как радовалась, когда в труппу влилась группа выпускников Новосибирского хореографического училища! Когда же один из самых ярких представителей этой «могучей кучки», Геннадий Баишев, будущий создатель первого профессионального ансамбля танца республики, поступил в ГИТИС, приглашала его к себе в гости.
В Москву она переехала в 1970 году, оставив в Якутске родную могилу – муж, Ефим Львович, умер в 1961-м. Работала в Институте этнографии имени Миклухо-Маклая, продолжая то, чем занималась в ИЯЛИ. Север вошёл в ее плоть и кровь.
«Ценится подлинно народное искусство»
Земляков Мария Яковлевна неизменно привечала. Директор Театра танца Александр Алексеев вспоминает, как она была поражена, когда в 1992 году, после закрытия в Якутске хора и симфонического оркестра радио и телевидения, он сумел организовать презентацию своего коллектива в Москве, в концертном зале «Россия», что и стало своего рода «охранной грамотой». В ту встречу она наказывала сохранять фольклор в танце, а для этого – помнить свои истоки, легенды, обычаи: «Во всем мире ценится подлинно народное искусство, так что смело двигайтесь по планете».
В 1993-м произвело фурор переиздание труда Вацлава Серошевского «Якуты», к которому приложили руку Мария Яковлевна и ее второй супруг, историк Шамиль Мухамедьяров, подготовив подробнейшие комментарии.
В 1994 году она в последний раз побывала в Якутске, где обновляли балет «Чурумчуку», либретто которого она написала совместно с Серафимом Кулачиковым-Элляем, а также была консультантом хореографа.
В 1995-м ее не стало.
Но память о ней жива. 28 октября Национальный театр танца в Центре культуры и современного искусства имени Гагарина показал гала-концерт к 100-летию Марии Яковлевны Жорницкой, где зрители увидели в том числе ее восстановленные танцы «Лондол» и «Омуканово» (созданный на русскоустьинском материале).
А на сайте театра Dancesakha.info можно прочесть воспоминания о ней, собранные Верой Черноградской. По словам Веры Николаевны, когда она обратилась к людям с этой просьбой, они отзывались сразу, кто по каким-то причинам не мог написать – наговаривали аудиосообщения, чтобы хоть на краткие мгновения вернуться в то время, когда она была рядом, а улетали только птицы, и то в танце. Кли-кли, кли-кли…
Фото предоставлено Национальным театром танца РС(Я).
Сообщение Дочь Севера: Театр танца вспоминает Марию Жорницкую появились сначала на yakutia-daily.ru.