Иван Давыдов: Поправки в Конституцию как национальный проект
Иван Давыдов: Поправки в Конституцию как национальный проект
В городе Южно-Сахалинске есть большой (японцы еще для себя строили) краеведческий музей, а в большом краеведческом музее — маленькая фигурка, которую в одном из местных племен считали богом всех богов. Кажется, айны его из дерева выстругали, хотя я сейчас не уверен — давно в тех краях не был. Но когда бывал — непременно заходил проведать великого бога. Сам не знаю, почему, но очень уж он мне симпатичен. Бравый такой, размером с ладонь. Голова острая, вместо глаз — какие-то камушки, главным украшением — пуговица на шее. Как медаль.
Рассказывать я про него начал, конечно, не просто так. Переживаю за него после предложения патриарха Кирилла непременно упомянуть в обновленной Конституции Бога. Понятно, что патриарх о нашем, православном Боге печется. И так же понятно, что, если дойдет до дела, у мусульманского бога тоже защитники найдутся, и в Конституцию он тоже попадет. И буддисты своих в обиду не дадут, и влиятельные еврейские организации скажут свое веское слово, а вот про этого, из Южно-Сахалинска, деревянного, с пуговицей, кто вспомнит?
Местным, судя по новостям, не до своих богов: у них на днях в одном селе для повышения туристической привлекательности торжественно открыли — впервые в истории! — общественный туалет на набережной. Туалет бесплатный, в кабинках (их две), чтобы уровень туристической привлекательности поднять совсем уж до небес, — так скажу, раз мы тут про вещи возвышенные, — звучат песни Виктора Цоя. Это, кстати, к сожалению, не шутка.
И понятно, кажется, что раз дела подобным образом обстоят, не стоит ждать, что жители далекого острова станут биться за честь своего божка. Да и не их он, по большому счету: айнов осталось совсем мало, а в красивый свой музей местные — как и во всем мире — заглядывают реже, чем приезжие. А все-таки обидно: если мы по-прежнему в светском государстве, то все боги, как и люди, должны иметь равные права. А если уже не в светском — тогда какие-то более серьезные поправки требуются в многострадальную Конституцию. Поосновательнее, что ли, тех, которые теперь обсуждаются.
Самое удивительное, что поправки действительно обсуждаются. Комиссия, в которую собрали спортсменов и политруков сочинять поправки, с самого начала выглядела смешно и стыдно. Ясно было, что от усилий лучших сынов и дочерей отечества, призванных улучшить Основной закон, не зависит вообще ничего, что все исправления уже придуманы в других местах и другими людьми. А чтобы последние сомнения развеять, президент законопроект о поправках внес в Думу, даже первого заседания скорбной комиссии не дождавшись.
Но это пыл общественников не охладило, члены комиссии делятся ценными идеями, неравнодушные люди, которых в комиссию не позвали, — патриарх Кирилл, к примеру, членом комиссии не является, — стараются от членов не отставать. А главное — процесс увлекает не только тех, кто в него непосредственно вовлечен, но и сторонних наблюдателей.
Обсуждать, что именно придумал президент, — как-то очень быстро стало неинтересно. Обсуждать, зачем он это все придумал, и вовсе странно: он это все придумал, чтобы остаться у власти после 2024-го, и обычные россияне, судя по свежей социологии, это понимают не хуже, чем профессионалы-эксперты.
А вот безумные, странные, анекдотические, нелепые, иногда — стыдные идеи членов и сочувствующих обсуждать, оказывается, интересно. Все новые и новые люди вовлекаются в процесс. Все больше и больше появляется смешных шуток.
Водку предлагают упомянуть в Конституции. Верно, водка наша горькая — значимая традиционная ценность. Но давайте уж тогда и березки наши белые. И Пушкина Александра Сергеевича — наше все, без оговорок. Льва Толстого, Федора Достоевского, царя-страстотерпца Николая Второго, генералиссимуса Сталина, дипломата Молотова. Всех вообще великих людей, в отечестве просиявших, чтобы видели соседи, сколько у нас великих людей. Чтобы завидовали.
Все победы русского оружия. Вообще все. Зафиксируем статус державы-победительницы на Куликовом поле. В Северной войне, в стоянии на реке Угре, в Полтавской баталии и возле села Бородино. Это, кстати, особенно важно, потому что у вздорных французов касательно исхода Бородинской битвы есть свои вздорные идеи. Откуда, впрочем, у вздорных французов другим-то идеям взяться.
Обсуждение поправок затягивает, будит фантазию, провоцирует на творчество, заставляет забыть об отсутствии в стране политики. Ну так, может, воспользоваться этим удивительным фактом? Отменить вообще голосование по поправкам — процесс здесь явно интереснее результата. Забыть о прочих национальных проектах. От демографии одни расходы, здравоохранение с несчастным вирусом справиться не может, стоит ли на них отвлекаться.
Пусть единственным нашим национальным проектом станет перманентное сочинение поправок в Конституцию. Прочие занятия, конечно, придется бросить, зато случится то, наконец, к чему государственная пропаганда готовила нас годами: превратимся в нацию, озабоченную только одним, по-настоящему важным делом: скрупулезной каталогизацией свидетельств собственного величия.
В процессе, правда, сначала оголодаем, а потом и вовсе вымрем, но зато какая Конституция после нас останется!
Прочтут ее прочие народы, восхитятся, всплакнут. Поймут тогда, как горько заблуждались, опускаясь в пучину русофобии, поймут, кого потеряли — а все, поздно. Еще, получается, и прочие народы огорчим — это ли не цель? Судя по действиям России на внешнеполитической арене, в этом наша единственная цель и есть. В этом наше главное предназначение.
Есть, правда, риск: если дотянем до лета, и погоды будут жаркие, обязательно кто-нибудь захочет вписать в Конституцию два роковых слова: «На квасе». И ответят ему возмущенные голоса: «Нет, на кефире». И начнется настоящая гражданская война, и не успеем мы завершить грандиозный нацпроект по сочинению правильной Конституции.
Впрочем, он ведь для того и задуман, этот проект, — чтобы мы кончились, а он нет.